Среди знатных российских родов немногие были ближе к Романовым, чем Нарышкины. Это семейство выделялось двумя характерными особенностями — отсутствием титулов и красивыми женщинами.

Первая леди Московского царства

Относительно происхождения многих знатных родов обычно существуют по три версии — парадная, официальная и неофициальная (основанная на скверных слухах).

Версия неофициальная, запущенная злопыхателями, производит фамилию Нарышкин от слова «ярыжка», обозначающего мелкого прислужника. Парадную версию сваяли в 1671 году, когда потребовалось обосновать брак царя Алексея Михайловича с неродовитой дворянкой. Генеалогию Нарышкиным нарисовали от древнегерманского племени наристов, проведя ее к владельцам города Эгер в Северной Венгрии.

Версия официальная и подкрепленная писцовыми книгами называет родоначальником семейства крымского татарина Мордку Курбата по прозвищу Нарыш, поступившего в 1465 году на службу к Ивану III.

Царям его потомки служили верно. Иван Иванович Нарышкин погиб в 1552 году при осаде Казани. Другой Нарышкин — Полуэкт Иванович — пал в 1633 году во время неудачной Смоленской кампании.

Его сыновья Федор и Кирилл поступили в так называемые рейтарские полки, обученные и вооруженные по западному образцу. Курировал эти части боярин Артамон Матвеев, на племяннице которого Федор и женился. В полку он служил стряпчим, но от пуль и сабель не прятался, в битве при Конотопе был ранен. Вернувшись в Москву, получил должность спального стольника.

Его супруга Евдокия Петровна происходила из поступившей на русскую службу семьи шотландцев Гамильтонов (в русском варианте — Хомутовы).

Кирилл Полуэктович, отслужив в рейтарах, получил чин стольника, а его дочь Наталья воспитывалась в доме Матвеевых. Там-то ее и заприметил царь Алексей Михайлович.

Государь в 1669 году овдовел, лишившись первой супруги — Марии Ильиничны (урожденной Милославской). Для вторичной женитьбы организовали смотр невест, который Наталья Кирилловна и выиграла. Многие полагают, что царь заранее сделал свой выбор, но, учитывая скромное происхождение невесты, этот выбор вызвал раздражение старой знати. Липовый конкурс позволял подвести под скандальный мезальянс хоть какую-то базу.

Чёрный день

Естественно, род Нарышкиных получил новые земельные владения. Например, у брата царицы Афанасия количество крепостных приближалось к 90 тысячам (почти половина от численности московского населения). В столице Нарышкиным принадлежали поместья Фили, Свиблово, Кунцево, Братцево, Черкизово и другие.

Между тем, молодая царица, родив мужу сына Петра, попыталась протолкнуть его в наследники престола в обход детей Милославской. Получилось не сразу. Когда в 1676 году Алексей Михайлович умер, престол перешел к его старшему сыну Федору. Но Федор процарствовал только шесть лет и умер бездетным. Его брат Иван, стоявший в очереди следующим, был, как считается, «слаб разумом».

С помощью Матвеева сторонники Нарышкиных протащили через Боярскую думу решение, по которому новым царем провозглашался Петр I. Поскольку «психиатрическая экспертиза» состояния Ивана не проводилась, решение выглядело сомнительным. Но, развернув пропаганду в стрелецких полках, Милославские напирали даже не на это, а просто давали популистские обещания и возлагали ответственность за все злоупотребления на Нарышкиных.

Стрельцов разогрели так, что одно упоминание фамилии вызывало ярость. На царицу и ее сына рука у них все же не поднялась, но с братьями Натальи Кирилловны — Иваном и Афанасием — они расправились.

Про Ивана Нарышкина рассказывали, будто он надевал на себя царское облачение и красовался на троне. Когда 27 мая 1682 года стрельцы заполнили Кремль, Иван Нарышкин укрылся в дальних покоях. Вышел он после того, как мятежники пригрозили перебить всех бояр.

Нарышкин был готов к смерти — он принял причастие и соборовался. Стрельцы сначала пытали его, а потом, еще живого, разрубили на части. Отец Натальи Кирилловны спасся тем, что постригся в монахи.

Пётр I — полу-Нарышкин

После Стрелецкого бунта в России появились два царя соправителя — Петр I и Иван V. Реальная же власть оказалась в руках царевны Софьи. Нарышкиных отодвинули на задний план, но в 1689 году, когда Петр достиг совершеннолетия, начался новый раунд.

Софью сместили. Петр и Иван формально правили как самодержцы, но Иван интереса к государственной деятельности не проявлял, а Петр катался на ботике по Плещееву озеру и занимался «потешными» полками.

Любящий сын не собирался конфликтовать с матушкой, так что до своей смерти, почти пять лет, именно Наталья Кирилловна являлась фактической правительницей Московского царства. И только после ее кончины Петр, образно говоря, расправил крылья.

Даже по сравнению с царевной Софье (не говоря уж о сыне) Наталья Кирилловна была ретроградкой. Реформы не проводились, а высшие должности распределялись с учетом знакомств и родственных связей.

Нарышкины снова оказались на первых местах, и Петр, начиная преобразовательную деятельность, тоже опирался на родичей по материнской линии (в конце концов, он и сам наполовину был не Романов, а Нарышкин).

Брат матери — Лев Кириллович — руководил Посольским приказом, а когда в 1697 году царь отправился в заграничное путешествие, вошел в число четырех бояр, оставленных царем «на хозяйстве».

Результаты хозяйствования не очень устроили Петра, поскольку закончились новым Стрелецким бунтом. Постепенно от дипломатических дел Льва Кирилловича отодвинули, хотя и не обижали. Потомство он оставил многочисленное, но с явным преобладанием представительниц прекрасного пола — шесть дочерей и три сына. Именно через его дочерей Нарышкины породнились с Черкасскими, Шереметевыми, Голицыными, Трубецкими и прочно вписались в ряды старой аристократии.

Бери, пока дают

Из сыновей Льва Кирилловича дальше других продвинулся Александр (1694-1746), проходивший, в числе других боярских недорослей, обучение на английском и голландском флоте, возглавлявший Морскую академию и дослужившийся до действительного тайного советника. В его жизни было многое: и участие в дворцовых интригах, и взлеты, и падения, но все не на авансцене, а где-то в «политическом кордебалете».

Сам Александр Львович с ревностью наблюдал, как возвышаются над старой аристократией выскочки из бывших свинопасов и торговцев пирогами. И когда в 1721 году царь решил пожаловать ему графский титул, гордо отказался, не желая, чтобы его ставили вровень с каким-нибудь Меншиковым.

Наверное, потомки его об этом жалели. В допетровской России настоящими аристократами считались только князья. Петр I выделял представителей новой знати именно заимствованным с Запада титулом графа.

Аристократы поначалу воротили нос от этого титула, однако со временем графы стали очень даже котироваться. Тем более что княжеские титулы вручались только в экстраординарных случаях. А Нарышкиным никто больше не предлагал даже графов. Но это не значит, что семейство впало в ничтожество.

Скользя по дворцовым паркетам

Вплоть до 1917 года Нарышкины традиционно занимали высокие придворные должности, а вот на административной и военной службе встречались не так уж и часто.

Сын отказавшегося от графского титула Александра Нарышкина, тоже Александр (1726-1795), был дипломатом и умер после трехдневных мучений, объевшись устрицами.

Брат этого гурмана Лев (1733-1799) имел репутацию балагура и повесы, работа которого заключалась в том, чтобы развлекать Екатерину II легкомысленным трепом. Сама императрица отзывалась о нем следующим образом: «Он был способен создавать целые рассуждения о каком угодно искусстве или науке; употреблял при этом технические термины, говорил по четверти часа и более без перерыву, и, в конце концов, ни он и никто другой ничего не понимали во всем, что лилось из его рта потоком вместо связанных слов, и все под конец разражались смехом».

Под стать батюшке был и его сын Дмитрий Львович (1764-1838). Женился он на Марии Антоновне Святополк-Четвертинской, отца которой в 1794 году польские мятежники повесили за приверженность России.

Красавица-полячка стала официальной фавориткой Александра I. Ее снисходительного мужа государь возвел в обер-егермейстеры с мотивировкой: «Раз он рогат, то пусть заведует оленями».

И он действительно гордо нес звание главного рогоносца империи, хотя Пушкин, которого сравнили с Дмитрием Львовичем, так на это обиделся, что даже отправился выяснять отношения на Черную речку.

Из пяти рожденных Марией Антоновной детей Нарышкин считал своей только старшую дочь Марину (1798-1871), вышедшую замуж за сына министра финансов Дмитрия Гурьева и ставшую через супруга графиней.

Настоящим отцом единственного сына Марии Антоновны — обер-камергера, богатея и благотворителя Эммануила Дмитриевича Нарышкина (1813-1901), — судя по всему, был не главный рогоносец и даже не Александр I, а дипломат князь Григории Гагарин. Ревнуя к нему, царь и разорвал отношения с фавориткой.

Несколько Нарышкиных выделяются из яркой, но однообразной светско-придворной братии.

Александр Львович Нарышкин (1760-1828), унаследовав фамильное острословие и тягу к эпикурейству оставил хорошую память как директор императорских театров.

Лев Александрович (1785-1826) во время Наполеоновских войн прославился как лихой партизан. Честно сражался в Наполеоновских войнах и Кирилл Михайлович Нарышкин (1787-1857), не поднявшийся, правда, выше генерал-майора. Возможно, причина заключалась в том, что его младший брат Михаил примкнул к декабристам и большую часть жизни провел в ссылке.

Прекрасные дамы

Особо следует выделить представительниц женской части семейства.

Екатерина Ивановна Нарышкина (1729-1771) стала супругой последнего малороссийского гетмана, генерал-фельдмаршала и президента Академии наук Кирилла Разумовского.

Дочь директора императорских театров светская львица Елена Александровна Нарышкина (1785-1855) вышла замуж за сына великого русского полководца Аркадия Суворова, родила ему сына, рано овдовела, а потом вторично вышла замуж за малопримечательного аристократа Василия Голицына.

Маргарита Михайловна Нарышкина (1780-1852) в первом браке была замужем за легкомысленным генеральским сынком Павлом Ласунским, с которым развелась из-за его развратного поведения. Свое счастье она нашла в 1806 году с генералом Александром Тучковым. Но Тучков погиб при Бородине, и вдова безуспешно пыталась отыскать среди тысяч трупов его тело. Основав на предполагаемом месте гибели мужа Спасо-Бородинский монастырь, она в 1840 году приняла постриг и остаток жизни посвятила делам богоугодным. При этом, по отзыву современника, «под своей камилавкой и монашеской мантией Тучкова оставалась вполне светской женщиной и, при редких своих появлениях в свет и при дворе, пленяла всех своей блестящей речью и изяществом приемов».

После событий 1917 года практически все Нарышкины уехали из России, что было вполне разумно. А через 95 лет в Санкт-Петербурге, в принадлежавшем им особняке на улице Чайковского, нашли самый крупный в истории Северной столицы клад на 189 миллионов рублей. Около 300 предметов из этого клада выставлены в Константиновском дворце, как бы иллюстрируя быт аристократии предреволюционной эпохи.

И правда, на ком аристократический быт иллюстрировать, как не на этом семействе?

Дмитрий МИТЮРИН