На краю земли

Камчатка - огромный полуостров в Тихом океане, омываемый Беринговым и Охотским морями. С незапамятных времен он был заселен людьми. Однако о его коренных обитателях на материке известно крайне мало. Между тем ительмены (которых до XVIII века называли просто камчадалами) имеют оригинальную историю и самобытную культуру.

Камчатка - уникальный край. Летом она поражает сплошным зеленым ковром растительности и могучей красотой горных вершин, словно потонувших в лазури ослепительно сияющего неба. Зимой же предстает во всем своем суровом величии, когда пурга и мороз превращают ее в белое царство холода. До сих пор на большей части полуострова сохраняется царство животных. Черно-бурые лисицы, соболя, медведи, волки, олени, песцы и зайцы встречаются здесь намного чаще, чем люди.

В нашей истории приобретение Россией новых земель на востоке нередко преподносится как бескорыстное и благородное событие, осчастливившее примитивных аборигенов. И нельзя утверждать, что это совсем неправда. Но это лишь часть правды, однобоко характеризующая столь неоднозначное явление. Освоение Сибири и Дальнего Востока ни в коем случае нельзя сравнивать с освоением Дикого Запада или Южной Америки, сопровождавшимся поголовным истреблением местного населения. Но и здесь были свои проблемы и сложности. Следует признать, что коренные жители Камчатки впервые столкнулись далеко не с лучшими представителями русского народа.

Первого русского занесло на камчатскую землю бурей. Им оказался торговый человек Федор Алексеев. Увидев странного незнакомца и его товарищей, простодушные ительмены приняли их за духов, управляющих громом и молнией. Однако когда один из русских приказчиков на глазах у аборигенов жестоко зарезал своего товарища, те убедились в их земном происхождении. Разочарование было настолько сильным, что ительмены решили исправить свою ошибку и быстро перебили незваных пришельцев.

В связи с этим инцидентом, первым покорителем Камчатки считается казак Владимир Атласов, прославившийся здесь своими грабежами и убийствами. Вдали от Москвы казаки и государевы приказчики не сдерживали себя какими-либо законами: травили ительменов на охотах, сжигали их живьем и топили в реках. Каждый казачий отряд считал Камчатку своей вотчиной, поэтому они нередко воевали друг с другом. Не лучше вели себя и присылаемые правительством ревизоры. Свою деятельность они начинали с грабежа и своих, и чужих.

В результате жестокие колонизаторы закономерно встретили свирепое сопротивление аборигенов. Эта битва не на жизнь, а на смерть продолжалась до конца XVIII века, когда центральная власть все же решила, наконец, положить предел кровавой вакханалии. Когда ительменам втолковали их обязанности перед новой властью, они сразу же согласились уплачивать дань России соболями, бобрами, выдрами, лисицами и другими мехами.

Видимо, непростые отношения с местным населением наложили свой отпечаток на восприятие аборигенов русскими переселенцами. Описание ительменов даже в научной историографии не содержит романтических характеристик. Скорее наоборот. Вот, например, что сообщал о них писатель и путешественник Василий Немирович-Данченко в 1877 году: «Представьте себе неуклюжего, малорослого, смуглого и скуластого дикаря с подозрительно бегающими глазами, цепкими и тонкими руками... К этому же необходимо прибавить, что они почти никогда не моются и обладают каким-то особенным, только им одним свойственным, запахом перегнившей рыбы. Женщины их особенно противны. Тут нечистоплотность достигает своего апогея. Это просто ходячие зверинцы - и понятен ужас одного американца, которому пришлось провести несколько дней между этими изящными представительницами прекрасного пола».

Несмотря на сарказм инородца, местные дамы, как и большинство женщин, украшали себя белилами и румянами - правда, заменяя их порошком из гнилого дерева и морских трав.

Распределение обязанностей между мужчинами и женщинами было строго регламентировано. Мужчины занимались главным образом охотой, рыболовством и боем морских зверей. Зимой они охотились на соболя и лисицу, плели сети для рыбы, делали сани и запасы продовольствия. Весной начинались морской промысел и ловля бобров, а летом и осенью - рыбалка, охота на птиц, сбор кореньев, ягод и мухоморов. Женщины занимались воспитанием детей, готовили еду и шили одежду.

Пища ительменов состояла в основном из юколы (сушено-вяленой рыбы), а также из сухой рыбьей икры, мяса и жира тюленя и моржа. Мясо ели с разными кореньями и травами, а ягоды дополняли их неприхотливый рацион. Особое место занимал настой из мухомора, который аборигены пили во время праздников и пиров. Нередко они засушивали этот гриб и глотали его целиком. В этом случае почти сразу же наступало опьянение. Русские казаки, попробовавшие это снадобье, рассказывали, что видели галлюцинации, в которых мухомор приказывал им удавиться или зарезаться. И лишь вмешательство трезвых товарищей не позволяло экспериментаторам выполнить это «приказание».

Домашняя утварь ительмена была проста и состояла из нескольких чаш, корыт, берестяных изделий, нескольких саней и лодок (последние были двух видов: морские и речные). Пищу себе и собакам они готовили в одной посуде, из которой затем ели вместе с животными. И нисколько этого не скрывали, так как собака всегда считалась лучшим другом ительмена!

Жизнь ительмена невозможно представить без собак. В первую очередь они незаменимы на охоте и при путешествиях, когда тянут нарты.

Для этого четверку собак запрягают цугом - две впереди и две сзади. Управлять нартами неудобно, и путешествия на них по безлюдным просторам опасны, так как собаки не останавливаются, и упавший из саней ездок остается в одиночестве. Если это происходит зимой, во время сильных бурь, шансов выжить практически нет.

В обычаях и традициях ительменов много странного. Например, убийство, самоубийство или супружеская неверность не только не осуждаются, но и считаются нормой. Разводы у них совершаются легко, и еще сравнительно недавно мужчина мог иметь несколько жен. При этом девственность невесты не приветствовалась и аборигены совершенно не ревновали своих благоверных. Однако относились к ним с определенной опаской, так как в каждой женщине видели колдунью.

Спасти утопающего считалось дурной приметой, потому что в таком случае спасителю грозила аналогичная участь. Не следовало также пить горячую воду или мыться в ней, восходить на огнедышащие горы, драться над кислой рыбой. Можно ли было драться над свежей или сушеной рыбой - неизвестно.

Не менее удивительны и другие поверья. Например, если ительмен решал завести детей, он ел пауков. Путешественники отмечали, что местные женщины рожают очень легко и уже через час после родов как ни в чем не бывало возвращаются в юрту. Детей любят и кормят их грудью до трех-четырех лет. В то же время детоубийство - самое обыкновенное дело.

В XVIII исследователи Камчатки писали, что ительменки без всякого сожаления давят или выбрасывают собакам своих живых, только что родившихся детей. Причины этого кроются в различных суевериях. Дурным знаком, например, считалось рождение двойни - один из новорожденных должен был умереть. В свою очередь, дети презирают родителей за старость и слабость, осыпают их ругательствами и даже бьют. Если юноша захочет жениться, он не только не будет советоваться с родителями, но даже не сообщит им об этом.

Несмотря на то, что ительмены не отличались крепким здоровьем и часто болели, смертность у них была не особенно велика. Европейцы были поражены, когда узнали, что этот народ не хоронит своих умерших, а просто кидает их на съедение собакам. Ительмены твердо верили, что съеденный собаками родственник будет на том свете ездить на самых лучших псах. Поэтому по умершим не особенно сокрушались, а мертвых младенцев просто клали в дупла деревьев без всяких обрядов.

Еще первые русские исследователи подчеркивали, что ительмены способны к прочной оседлости, быстро осваивают русский язык, а молодежь «отличается способностями, быстротой и живостью понимания». Жизнь подтвердила эти наблюдения. Сегодня потомки ительменов смешались с русским населением и представляют собой отдельную народность камчадалов. Их число чуть больше 2 тысяч человек.

Евгений ЯРОВОЙ