Миллиард за конфетку

«- Папа, дай миллиард марок на конфету? Ой, нет, миллиарда уже мало. Дай два!
- Еще чего! Да лучше я себе за три миллиарда папиросу куплю!»
Этот анекдот времен Веймарской республики, характеризующий как уровень, так и скорость развития гиперинфляции в Германии 1923 года, видоизменен в сегодняшней России под актуальные реалии, выдается за «народное творчество» и начинает обретать популярность. А ведь без всякого низкопоклонства перед Западом могли бы вспомнить и свое. И относящееся примерно к тому же историческому периоду. Помните, в «Золотом теленке»? «Залетаю я в буфет, ни копейки денег нет, разменяйте десять миллионов...» Что ж, поскольку умные учатся на чужих ошибках - в том числе исторических, - давайте взглянем, как и почему жили немцы и россияне в пору печально знаменитой гиперинфляции 1923 года. И примерно через 6-12 месяцев зададимся вопросом: может, стоило назвать эту статью иначе? Например, «Воспоминания о будущем».

Для начала - о причинах гиперинфляции, постигшей Германию в 1923 году. Их можно перечислять долго: демилитаризация и расплата за развязывание агрессивной войны, выплата репараций, потеря колоний, иностранных инвестиций и так далее. Но можно сказать и кратко: страна оказалась в долгах, как в шелках.

А теперь - картинки с выставки. Собственно инфляционная агония началась в стране летом 1923 года, когда денежная масса выросла в 132 тысячи раз, уровень цен - в 854 тысячи раз, курс доллара - в 400 тысяч раз. Тотчас отметим: нигде больше в мире (за исключением Советской России) нельзя было встретить нечто подобное.

С каждым месяцем на немецких купюрах становилось все больше нулей, пока не дошло до рекорда - до банкноты «достоинством» (именно в кавычках) 100 биллионов (так в Германии назывался триллион) марок - это 1000 миллиардов. А достоинство сей «денежки» взято нами в кавычки потому, что она соответствовала... 25 долларам.

К слову, этот номинал раз и навсегда разоблачает выдумки о том, будто бюргерам в те времена приходилось носить зарплаты в чемоданах. Нет. Если учитывать, что зарплата специалиста высокого уровня в пересчете составляла тогда около 100 долларов в месяц, для нее хватало и небольшого кошелька. Другое дело, что выплачивали эту зарплату подчас купюрами меньшего достоинства... и ежедневно. Немцам хорошо была знакома проблема советского бедолаги с его неразменными 10 миллионами. Получай бюргеры зарплаты исключительно в «стобиллионных», мало где они смогли бы добиться сдачи. Да и не было во времена отсутствия калькуляторов продавцов, способных быстро подсчитать, сколько надо дать сдачи с 1000 миллиардов, если покупатель брал, к примеру, буханку ржаного хлеба (за 430 миллиардов 175 миллионов 18 тысяч), кило сливочного масла (6 триллионов) или пару обуви (до 30 триллионов). Та еще проблема!

Но нет худа без добра: обесценившиеся деньги создали рабочие места - для печатников, охранников и инкассаторов. Постепенно люди стали переходить на натуральный обмен. Например, германские сапожники не брали с клиентуры деньги - предпочитали расчет яйцами, сметаной, хлебом.

В исторической литературе можно прочитать, что Германия в те времена была «раем для иностранцев, которые могли скупить все на корню». Но это далеко от истины. В терминах современной российской экономической науки, в 1923 году в Германии «схлопнулся» товарный ассортимент. Например, один состоятельный американский коммерсант вспоминал, что не мог ни за какие деньги купить молоко для своего новорожденного малыша, а потому сидел в элитном ресторане и заказывал по сотне (!) чашек кофе. Для чего? Чтобы собрать все полагавшиеся к нему пакетики со сливками и таким образом набрать несколько бутылочек для крохи.

Но, как говорится, нет дыма без огня, а самой лихой выдумки - без предшествовавшего ей факта. Что же породило домыслы о «чемоданах с зарплатами»? Да тот факт, что до введения «тысячемиллиардных» банкнот были в ходу и 10-тысячные... восьми (!) разных видов. Введя «суперденьги» (стоимостью по 25 долларов), рачительные немцы отменили 10-тысячные купюры - в порядке обмена. Отменили так, как это в современной России следовало бы сделать с копейками, себестоимость производства которых давно превосходит номинал. Эти самые 10-тысячные и легли в основу «чемоданного мифа». В действительности же бюргеры чаще всего использовали купюры в качестве обоев для стен (газеты даже объявляли соответствующие конкурсы среди умельцев), реже - пускали в топку.

Упомянем, что тогдашнее германское «топливное ноу-хау» получило развитие уже в наши дни (в Китае созданы печи, работающие на «энергии» ветхих купюр, пришедших в негодность), перейдем к хеппи-энду, состоявшемуся 15 ноября 1923 года. В тот день немцы перестали быть «супергипермиллиардерами», ибо правительство ввело в оборот рентную марку (по курсу 1 рентная марка - 1 биллион). Упрощенно говоря, произошла деноминация.

И случилось «финансовое чудо»: уже через несколько недель процентные ставки вернулись к нормальному уровню, цены стабилизировались, появилась надежда на иностранные инвестиции и кредиты. Впрочем, за деноминацией последовала жесточайшая безработица.

Кстати, а как там Гитлер? Надо сказать, что будущий фюрер в 1923-м не роскошествовал. Так, на Пасху того года он занял у Геринга «несколько марок, чтобы совершить поход в горы». И вообще: «Долгое время я питался одними тирольскими яблоками. Невероятно, какую экономию мы тогда наводили. Каждая сбереженная марка отдавалась партии».

А теперь вернемся в Россию 1923 года. И отметим: в нашей стране деноминация случилась практически одновременно с введением в Германии рентной марки. По какому курсу обменивались деньги, читатель может выяснить, взглянув на иллюстрацию, сопровождающую текст. И опять - пара зарисовок с тогдашней российской натуры.

С 1 июля 1921 года по 1 января 1923 года денежная масса в стране возросла в 850 раз. Цены выросли в 263 раза. Так что нам нечего роптать на «обесценивание» денег и «дороговизну». Хочется надеяться, что нам не придется, по примеру героя книги «Ташкент - город хлебный», подаваться в столицу Узбекистана за едой, как это сделал в 1921 году малец Мишка. Хочется выразить уверенность, что сон героя из повести Михаила Булгакова «Похождения Чичикова» так и останется для россиян фантасмагорическим мороком. А ведь снилось Чичикову, что он разбогател на махинациях - не иначе как играя на курсе рубля - и снимает огромную квартиру за 5 миллиардов, и идут о нем слухи, что будто он «триллионщик», хотя обладает-то всего «500 апельсинами». Кстати, любопытно: термин «лимон» (миллион) перекочевал в наш быт как раз из послереволюционной России, а вот «апельсины» (миллиарды) на отечественной почве не прижились.

Как наша страна дошла в те годы до жизни такой? Историки отвечают: Гражданская война, разруха, последствия... Ну а мы дадим читателям другой ответ.

В годы, когда Германия расплачивалась за агрессивную политику и последовавшее затем поражение в войне, России - точнее, ее правительству - также предстояло расплачиваться по долгам с заграницей. За что? Да за финансовую помощь, позволившую большевикам получить в свое распоряжение страну. Большевики и расплатились по «зарубежным кредитам», потраченным на уничтожение России. Выплата была «оптимизирована» так, чтобы о ней не догадались простые граждане.

В самом начале 1920-х Кремль заказал у шведской фирмы «Нидквист и Хольм» 1000 паровозов за «смешные деньги» - 200 миллионов золотых рублей. Самое забавное, что эта фирма никогда более 40 паровозов в год не производила, а означенная сумма представляла собой... четверть золотого запаса России.

Золото «ушло» на Запад. Компенсировано это было эмиссией. Проще говоря, страна потонула в обесцененных бумажных червонцах. Как итог - гиперинфляция. Хотите ее образ? Обратимся к «Золотому теленку»: «В то беспокойное время все сделанное руками человеческими служило хуже, чем раньше: дома не спасали от холода, еда не насыщала, электричество зажигалось только по случаю большой облавы на дезертиров и бандитов, водопровод подавал воду только в первые этажи, а трамваи совсем не работали... И молодые люди без определенных занятий кучками бродили по улицам, бесшабашно распевая песенку о деньгах, потерявших свою цену...»

Но неужели в те дни не нашлось смельчаков, разгадавших эту паровозно-эмиссионную диверсию Кремля? Нашлись. Точнее, нашелся.

В 1922 году тогдашнее правительство не успело еще разгромить всю «пятую колонну», а потому журнал «Экономист» в лице своего автора, некоего Фролова, позволил себе провокацию сомнения. Он задался вопросом: а не правильнее ли было инвестировать деньги в отечественное производство? И предоставить данный заказ Путиловскому заводу, имеющему опыт производства паровозов в больших количествах? Статья Фролова попалась на глаза тогдашнему хозяину Кремля. Отзыв на нее Владимир Ильич Ленин написал Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому: «Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу».

Что случилось далее с журналом «Экономист» - не секрет. Вредное издание прикрыли. А вот тайну слишком вдумчивого автора Фролова разгадать пока не удалось. Во всяком случае, в списках граждан, высланных из России в 1923-1925 годах, данный аналитик не числится.

Виктор СНОБИН