Объясняя феномен Вандейского мятежа, вспыхнувшего в марте 1793 года, некоторые историки используют природно-климатическую теорию. Мол, унылые болотно-лесистые пейзажи предопределили менталитет и узость мышления местных жителей, не пожелавших принять Великую французскую революцию, которая несла им только благо. На деле все было далеко не так просто.

Население западных департаментов Франции (Вандея, Дё-Севр, Мен и Луара) сохранило много черт кельтской культуры, включая восходящий ко временам друидов обычай поклоняться деревьям. Эти суеверия сочетались с христианской религиозностью. Отношения крестьян с сеньорами имели черты патриархальной простоты и обходились без серьезных конфликтов. Зато проживавших в городах буржуа крестьяне не любили, видя в них проныр и мошенников.

За веру, короля и Отечество!

В 1790 году вышел указ о гражданском устройстве духовенства, требовавший от священников присяги на верность конституционному строю. Большинство из них присягать отказались, чем укрепили свой авторитет среди верующих. Симпатизировали крестьяне и сеньорам, которые не принимали Великую французскую революцию, за что лишались земельных владений и получаемой с них ренты. Конфискованное имущество скупалось объединявшимися в «черные банды» спекулянтами. Те взвинчивали арендную плату, так что крестьяне с тоской вспоминали бывших хозяев. Глубокую скорбь и возмущение вызвала казнь Людовика XVI (21 января 1793 года).

Недовольство прорвалось, когда Национальный конвент распорядился дополнительно мобилизовать 300 тысяч человек. Сражаться им пришлось бы с войсками австрийцев,
пруссаков, испанцев и британцев, ратовавших за восстановление на троне Бурбонов. 4 марта 1793 года рекруты растерзали командира местной Национальной гвардии в городке Шоле. Заполыхало и в других местах. Торговец полотном Кателино собрал крупный отряд и 15 марта взял Шоле, захватив 700 пленных и четыре орудия. Через четыре дня аристократ д’Эльбе разбил 3 тысячи республиканцев при Сен-Венсане.

Главную армию мятежников (армию Анжу) возглавляли торговец Жак Кателино, мельник Жан Стоффле и аристократ Шарль де Боншан. В других случаях командовали только аристократы: армией Центра — Шарль Реоран, армией Верхнего Пуату — Луи де Лескюр и Анри де Ларош-жаклен, армией Нижнего Пуату — Франсуа Шаретт. Интересно, что руководили восстанием люди молодые. Самому старшему — д’Эльбе — был 41 год, самому младшему — Ларош-жаклену-21.

Термин «вандейцы» официально закрепился за повстанцами, которые провозглашались «расой разбойников». Соответственно, правила войны на них тоже как бы не распространялись. В Нанте комиссар Конвента Каррье топил тех, кого считал контрреволюционерами, целыми баржами. В деревнях женщин насиловали и убивали, младенцев нанизывали на штыки. Зачастую под горячую руку истреблялись не просто лояльные, но и горячо преданные республике граждане.

Ответные действия тоже вызывали содрогание. Пленников сжигали в кирпичных печах, по шеи зарывали в землю, загоняли в яму и заваливали камнями. Но стариков, женщин и детей вандейцы истребляли реже. Просто потому, что подавляющее большинство жителей края их же и поддерживали.

Сражения и пропаганда

Бои апреля-мая 1793 года закончились как бы вничью. Самый крупный успех выпал на долю 20-тысячной армии д’Эльбе, окружившей и заставившей сложить оружие 6-тысячный корпус генерала Кетино у Туара. 12 июня, чтобы подчеркнуть народный характер движения, вандейские командиры выбрали главнокомандующим Кателино. Находившийся в эмиграции брат покойного короля граф Прованский (будущий Людовик XVIII) присвоил ему чин генералиссимуса. Впрочем, уже 14 июля Кателино был смертельно ранен на подступах к главному городу региона — Нанту. Общее командование перешло к д’Эльбе.

В Вандее действовало количество войск, сопоставимое с соединениями, сражавшимися против армий австрийцев и пруссаков. Сюда же направлялись и лучшие генералы, включая такие молодые дарования, как Франсуа Марсо. После одной из битв он влюбился в пленную красавицу. Многие, узнав об этом романе, заявили о предательстве. Но в первом же бою Марсо спас комиссара Конвента Пьера Бурботта, отдав ему свою лошадь. Растроганный комиссар стал его покровителем и добился производства в чин бригадного генерала.

Марсо выделялся гуманным отношением к противнику, что было нехарактерно для республиканцев. Официальная пропаганда изображала врагов исчадиями ада. Реальные факты переформатировалась в духоподъемные легенды.

Например, в одной из стычек был смертельно ранен барабанщик — 14-летний Жозеф Бара. Пропаганда раструбила, что мятежники захватили мальчика в плен и заставили его кричать «Да здравствует король!». Он крикнул «Да здравствует республика!», после чего был то ли зарублен, то ли застрелен.

Республиканская публика мечтала растереть мятежные регионы в порошок. На лугу близ Анжера испытывался воздушный шар, который собирались накачать удушливыми газами, чтобы взорвать где-нибудь над Вандеей, разом истребив всех ее жителей.

К осени численность республиканской группировки достигла 70 тысяч. В начале октября новый главнокомандующий генерал Лешелль предпринял очередное наступление, действуя всего двумя, но зато более мощными колоннами, которые должны были соединиться в Нанте и затем вторгнуться в лесную Вандею. Во главе войск стояли Марсо и будущий герой Египетского похода Клебер.

17 октября 1793 года произошло ключевое для кампании сражение у Шоле, где 20 тысяч республиканцев разбили вдвое большее по численности войско мятежников. В битве были смертельно ранены Боншан и Лескюр. Умирая, Боншан приказал отпустить около 3 тысяч пленных. Тяжелое ранение получил и генералиссимус д’Эльбе, которого отправили на лечение в Нуар-мутье.

Расстрел мятежников. Генерал Д’Эльбе сидел при расстреле в кресле из-за полученных ранее ран

Вандейцы фактически отказались от централизованного командования, но не ограничивались обороной. Пытавшийся добить их после Шоле генерал Лешелль попал в засаду, потерпел поражение и отравился, боясь, что революционный Конвент отправит его на гильотину. Попытка разжечь восстание в соседней Нормандии закончилась неудачей, но попортила крови республиканцам. Зато взявшиеся за оружие в соседней провинции Бретань сторонники короля (шуаны) вели партизанскую войну до 1799 года.

«…более не существует!»

В декабре 1793 года республиканцы довели тактику выжженной земли до логического финала: не случайно их соединения именовались «адскими колоннами». Речной десант захватил Нуармутье, где, вопреки условиям капитуляции, было казнено около 1,5 тысячи пленных. Д’Эльбе во время расстрела сидел в кресле, поскольку не мог встать из-за полученных раньше ранений.

Через три недели в одной из стычек погиб его преемник Ларош-жаклен. Силы мятежников оказались разделены на три группировки — Шаретта, Стоффле и Мариньи. Но бойцы Мариньи разошлись по домам, после того как Стоффле расстрелял их командира под каким-то надуманным предлогом.

Подобные разборки, впрочем, были характерны и для республиканцев. Выделявшийся кровожадностью генерал Франсуа Вестерманн рапортовал в конце 1793 года: «Вандея более не существует! Благодаря нашей свободной сабле она умерла вместе со своими бабами и их отродьем. Используя данные мне права, я растоптал детей конями, вырезал женщин. Я не пожалел ни одного пленного. Я уничтожил всех». Однако вскоре его войска потерпели серьезное поражение. Он отправился на гильотину как агент контрреволюционеров.

В начале 1795 года генерал Жан Канкло заключил мир с повстанцами, пообещав вернуть конфискованное имущество, отменить воинский призыв и восстановить не присягнувших священников.

В июне 1795 года брат покойного короля граф д’Артуа с помощью англичан решил высадиться в Бретани и оттуда двигаться на Вандею. Однако десант на полуострове Киберон был разбит генералом Лазаром Гошем.

Истерзанные «адскими колоннами» департаменты вкусили относительно мирной жизни и не торопились взяться за оружие. Последние отряды мятежников были разбиты в феврале-марте 1796 года, а их предводители схвачены и расстреляны.

Еще до полного подавления восстания департамент Вандея переименовали в Венже (Отомщенный). Республиканцам подавление мятежа обошлось в 30-50 тысяч убитыми. Количество истребленных жителей мятежных департаментов достигалось 150 тысяч, причем истреблялись они, так сказать, по «расовому» признаку, что позволило ученым ввести в оборот своеобразный термин — «геноцид французов против французов».

Дмитрий МИТЮРИН