Малоизвестен Голодный поход Оренбургской армии, которая в ноябре-декабре 1919 года отступала от красных частей в район Семиречья. Тогда из 30 тысяч казаков, солдат и их семей погибло больше половины. И вообще неизвестен поход этой же армии весной-летом 1921 года. А между тем немногие выжившие называли эти события Голодным походом.

Белые в Китае

Зимой 1920 года в китайском Восточном Туркестане (ныне провинция Синьцзян) сосредоточилось много белогвардейцев, потерпевших поражение в Гражданской войне. В основном это были казаки и солдаты Оренбургской отдельной армии атамана Александра Дутова. Они прошли трудным путем через малонаселенные казахские степи, терпя голод и холод, пронизывающие ветры и бураны. 90 процентов этих беженцев были больны тифом.

Сам атаман Дутов с отрядом из 600 человек разместился невдалеке от Кульджи, а основные силы под командованием генерала Андрея Бакича (14 000 человек) разбили лагерь на реке Эмиль в районе городка Чугучак.

Людям требовалось усиленное питание, но его не было. Китайцы отпускали продукты интернированным беженцам по минимуму. Очевидцев, побывавших в лагере на реке Эмиль, поражали зеленые лица, сильная худоба и убожество одежды обитателей.

Многие, не выдержав тоски по Родине, возвращались в советскую Россию — к лету 1920-го только из лагеря на реке Эмиль ушли 6000 человек. Истории о том, что их ждали застенки ЧК, — пустые байки. Была объявлена амнистия, репрессий и расстрелов не наблюдалось. Многие из бывших белых казаков не за страх, а за совесть служили в Красной армии.

Под прицелом большевиков

Многие уходили, но и многие приходили. К Дутову присоединился отряд белых партизан с Алтая, к Бакичу — Белоповстанческая народная армия (1200 бойцов) хорунжего Токарева. У казаков и их лидеров зародилась надежда на победное продолжение войны. Дутов, оправившись от болезней и ран, начал засылать агентов в Туркестан и Оренбург, связался с белогвардейцами Дальнего Востока и Забайкалья. В августе 1920 года он издал приказ, в котором заявил, что вновь принимает на себя обязанности командующего Оренбургской армией, а заодно и частями атамана Анненкова.

Его стремление объединить всех белогвардейцев, находящихся в Синьцзяне, обеспокоило большевиков. К атаману был подослан агент ВЧК Касымхан Чанышев. Во время второй встречи Дутов был смертельно ранен в своем кабинете членом группы Чанышева Махмудом Ходжамьяровым.

Самым авторитетным белым лидером в Синьцзяне стал генерал Бакич, серб по национальности, имевший под своим командованием крупную группировку 8000 человек. Пусть слабо вооруженную (оружие пришлось сдать при интернировании), но дисциплинированную и готовую воевать. Чтобы привлечь на свою сторону недовольное крестьянство, Бакич выдвинул эсеровский лозунг: «Долой коммунистов, да здравствует власть свободного труда!»

Большевики не могли смириться с наличием такой армии у своих границ.

Китайцам тоже не нравились дерзкие и своевольные оренбуржцы, но, не обладая реальной военной силой, они ничего не могли поделать. К весне большевики договорились с китайскими властями, и сильная дивизия красных перешла границу в районе Зайсана. По всему Восточному Туркестану началась охота за белыми офицерами, которых отправляли затем в советскую Россию.

Бакич через бежавших офицеров заблаговременно узнал о подходе красных. Понимая, что с сильным противником его бойцам не справиться, он отдал приказ — спешно сниматься и уходить. Решено было идти походом в Западную, а затем Центральную Монголию для соединения с Конно-Азиатской дивизией барона фон Унгерна-Штернберга, который там захватил власть. Но идти надо было через одно из самых гиблых мест на Земле.

В пустыне Гоби

8000 человек, безоружных, без продовольствия и фуража, разутых и раздетых, пошли через пустыню Гоби, одно из самых безлюдных и необжитых мест на планете. Предыдущий Голодный поход теперь казался им легкой прогулкой.

«Пустыня. Пески. Безводье, невыносимая жара, голод и томительная жажда… Мы обречены. Нас ждут только страдания и смерть, — записал один участник похода в своем дневнике. — Движемся по пустыне. Небо и песок без конца. Ничего больше…

Голод — страшная вещь, а человеческая натура не брезглива, и мы стали превращаться в диких зверей. Как только конь начинал показывать признаки усталости, и было видно, что он уже не помощник нам, его прикалывали и рвали на куски. Ели мясо без соли. Я стал понимать выражение: люди пухнут с голоду. Не приведи Бог никому видеть это. Человек становится как бы налитым водою, делается ровным, круглым, с прозрачным телом…»

А красные продолжали преследование. 1 июня стало известно, что они засели в ущелье, отрезав путь к реке Кобук. Из 8000 беглецов только 600 человек были боеспособны, и только у двухсот имелось оружие. Но все равно белые решились на штурм. «Здоровые не так давно люди, начавшие теперь пухнуть от голода, — вспоминал полковник В.Ю. Сокольницкий, — вооруженные палками, ножами и камнями, пешком ринулись на высоты, занятые отлично вооруженным противником, — высоты, за которыми узкой полоской блестела река Кобук, обещая спасение обезумевшим от жажды людям».

Пять раз безоружные белые ходили в атаку и пять раз под огнем откатывались. Во время шестой атаки красные, не выдержав напора, отошли. Казаки бросились к воде, рвали с убитых лошадей мясо, шарили в сумках красноармейцев, ища хотя бы краюху хлеба. Наутро колонна снова двинулась в свой скорбный поход к городку Шарасумэ.

На произвол судьбы

Вскоре китайский гарнизон узнал о подходе русских. В городе началась паника, солдаты разбежались. В целях самообороны в городе была создана милиция из местных русских, узбеков и татар. На помощь позвали и солдат-дунган, храбрых и хорошо вооруженных.

А армия Бакича продолжала свой Голодный поход. Ели собак, рвали по дороге лебеду и крапиву, резали ослабевших лошадей, были случаи каннибализма. Особенно тяжело приходилось тем, кто ехал в обозе, — больным, женщинам, детям. О них почти не заботились.

А.И. Ефимов позже писал в своем дневнике: «Я ездил к монголам в поисках пищи, но неудачно. От нас бежало все, что было на нашей дороге, как от чумы. В этот день генерал Бакич отдал по отряду чудовищный приказ. В нем было сказано, что все, не могущие двигаться далее собственными средствами, могут идти в Россию или оставаться здесь, на месте. То и другое было равносильно смерти…»

1 июля отряд подошел к Шарасумэ и через несколько дней начал штурм. Казаки заняли русский поселок и стали искать съестное. Дунгане пошли в атаку, но сами попали под фланговый удар и были отрезаны от города. Белые ворвались в город. Сохранилось письмо алтайских монголов: «Пришли люди, голые, странного поведения. Едят кошек и собак. Много их, и намерения их неизвестны. Неизвестна также и сила их оружия. Только жестоки они и сильно всех обижают…»

Поход в Монголию

Солдаты из отряда генерала Бакича после ареста

Положение отряда Бакича после взятия Шарасумэ улучшилось. Были взяты трофеи — 600 винтовок, восемь орудий, патроны и провиант. Началась выдача довольствия, хотя и в ограниченных размерах. У местного населения отряд начал реквизировать лошадей. Наладилась изготовка седел и пик. Армия (так все еще называлась колонна Бакича) была перегруппирована в корпус. В сторону русской границы были выдвинуты застава и разведка. Были посланы люди в Кобдо (город в Западной Монголии) для связи с отрядом Кайгородова. Снова пошли разговоры о походе в Россию против большевиков.

Красные решили окончательно покончить с отрядом Бакича. Сосредоточив у границы кавалерийскую дивизию, в конце августа они начали наступление. Колонна Бакича с боевыми частями впереди выступила им навстречу. За боеспособными бойцами ехали конные с пиками и шли пешие с палками. Сзади двигались телеги и арбы с женщинами и детьми. Но боя не произошло. Поступил приказ отступать. 3000 человек, потерявших веру в лучший исход, прямо посреди безводного поля решили сдаться на милость победителей.

Оставшаяся часть отряда (4000 человек), пройдя тяжелым переходом через Монгольский Алтай, 12 сентября соединилась с отрядом полковника Кайгородова. Он со своими бойцами как раз в это время осаждал форт, занятый красными монголами и отрядом русских красноармейцев коммуниста Байкалова, всего 250 бойцов.

Воспользовавшись подмогой, Кайгородов предложил начать штурм. Но красноармейцы отбили атаку. Тогда началась осада, длившаяся 40 дней. Лишения и голод терпели как белые, так и красные. Но когда упертый Байкалов решился идти на прорыв, к красным подошла подмога — и осада была снята.

Крах генерала Бакича

Постоянные лишения и поражения окончательно подорвали веру казаков в командира. Началось массовое дезертирство. С остатками людей, сохранивших преданность, Бакич двинулся в сторону Урянхая, преследуемый русскими и монгольскими красными войсками. Только одна надежда теплилась у них — прорваться в Маньчжурию, а оттуда в Приморье, где еще держались остатки белогвардейцев. Но в декабре 1921 года красные монголы настигли корпус Бакича у городка Уланкома и после боя принудили белых сложить оружие. К тому моменту в корпусе оставалось лишь несколько сотен бойцов.

Монголы передали пленных советской России, и они были доставлены в Ново-Николаевск (Новосибирск). 25 мая 1922 года в здании театра прошел открытый судебный процесс над Бакичем и 16 его соратниками. Пленный генерал на суде вел себя не очень достойно — путался в ответах, нервничал, держал себя неуверенно. Его и еще пятерых офицеров приговорили к расстрелу, троих — к пятилетнему заключению, а остальных — к трем годам условно. Большинство из них в сталинские времена были репрессированы.

Эрик АУБАКИРОВ