Устроенная японскими войсками в декабре 1937 года в Нанкине резня считается самой масштабной акцией по уничтожению пленных и мирного населения. После Второй мировой войны происходили суды над теми, кто оказался причастен к этому преступлению, но главный виновник избежал наказания, поскольку являлся лицом императорской крови»

Принц Ясухико Асака родился в Киото в 1887 году и принадлежал к династической линии Фусими — одному из четырех родов императорского дома Японии, представители которого имели право претендовать на трон в случае угасания основной ветви.

Впрочем, императорский престол ему не светил ни при каком раскладе. У императора-реформатора Муцухито имелся законный наследник, а у главы ветви Фусими, принца Кунииэ, имелось 17 детей, причем Ясухико был всего лишь восьмым по счету сыном.

Хромой принц

В дальнейшем на успешную военную карьеру принца повлияли два обстоятельства.

Во-первых, его супругой стала восьмая дочь императора Муцухито принцесса Нобуко, родившая супругу двух дочерей и двух сыновей. А во-вторых, племянница принца Нагако (дочь сводного брата) стала супругой императора Хирохито, при котором Япония во Вторую мировую войну как раз и ввязалась.

Отпрысков императорского семейства обычно пристраивали к военному делу, отправляя на флот или в армию. Ясухико попал в Военную академию Императорской армии Японии и, отучившись два года, отправился проходить восьмимесячную практику в полевые войска. Затем снова вернулся в Академию и, пройдя за 20 месяцев второй курс, получил нашивки старшего сержанта. Далее были еще четыре месяца обязательной службы, после которых в 1908 году принц получил звание второго лейтенанта. В 1914 году он поучаствовал в осаде и взятии Циндао — главной германской базы на Тихом океане. В интервенции на русский Дальний Восток Ясухико не отметился, поскольку повышал свой образовательный уровень во французской военной школе в Сен-Сире.

Возвращаясь с очередной гулянки вместе с кузеном Нарухисой, принц угодил в автомобильную аварию, после которой остался хромым на всю жизнь. Нарухиса разбился насмерть.

Верная супруга примчалась из Японии и преданно ухаживала за мужем. Вместе они вернулись на родину, где построили усадьбу в модном стиле ар-деко и зажили в свое удовольствие.

Однако в утонченном эстете бурлила кровь его воинственных предков. Так что от армейской карьеры он не отказывался и даже пытался составить себе имя в политике.

В вооруженных силах в этот период существовали две группировки, которые условно можно называть армейской и флотской. Армейские связывали расширение Японской империи с завоеванием Китая и советского Дальнего Востока. Моряки видели главного противника в Соединенных Штатах, считая, что борьба со столь опасным врагом требует более обстоятельной подготовки.

Принц, разумеется, принадлежал к армейцам и вовсю использовал свое растущее влияние на венценосного родича. Получив чин генерал-лейтенанта и приняв командование над дивизией Императорской гвардии, он вскоре вошел в состав Высшего военного совета.

Однако 26 февраля 1936 года грянул путч слишком пылких молодых офицеров, которые требовали войны с Китаем и замены премьер-министра Окады на более воинственного Хироту.

Пока путчисты свирепствовали в его доме, Окада отсиживался в чулане, а потом улизнул, смешавшись с толпой плакальщиков. Принц поддержал требования заговорщиков, что привело к его отдалению от императора, тем паче что путч был подавлен, а заговорщики казнены или совершили сеппуку. Интересно, что при этом Хирота действительно стал главой правительства.

Нанкин — город смерти

Ясухико маялся без дела, пока не грянула долгожданная война с Китаем. Без особых проблем японцы захватили Пекин. С августа по ноябрь 1937 года громыхало Второе Шанхайское сражение. Затем пришла очередь гоминдановской столицы Нанкина, овладеть которой предписывалось двум армиям — 10-й и Центрально-Китайской.

Обозленные упорным сопротивлением, захватчики двигались, по словам японского журналиста, вперед «в молчаливом понимании солдатами и офицерами того, что они по пути могут грабить и насиловать, как и кого хотят». Это суждение, разумеется, не предназначалось для печати, хотя вообще-то материалы, посредством которых пресса поднимала боевой дух, были весьма своеобразными.

С 30 ноября по 13 декабря вышло четыре статьи о двух «храбрых» японских офицерах — лейтенантах Мукаи и Ноде, — которые обезглавили мечом 106 и 105 человек соответственно, после чего начали «второй раунд», выразив намерение убить по 150 человек за день. Кто именно победил в соревновании — неясно, но в 1948 году оба головореза были выданы китайцам и повешены в Нанкине. Именно в этом городе самураи и совершили самые страшные преступления.

Назначенный командующим Центрально-Китайской армией принц Ясухико прибыл, когда военная фаза операции уже завершилась. На штабном совещании он приказал «убивать всех пленных», что было расценено и как своего рода карт-бланш к истреблению гражданского населения.

Предчувствуя расправу, жители толпами покидали город. К 16 декабря в одном из крупнейших центров страны осталось всего 22 иностранца, создавших Международный комитет Нанкинской зоны безопасности под председательством немецкого бизнесмена, члена НСДАП Йона Рабе. Значок Национал-социалистической партии Германии помог ему спасти тысячи жизней. Не удалось спасти десятки тысяч.

Японцы согласились не трогать тех, кто укрылся в Международной зоне, хотя в реальности свое обещание соблюдали постольку-поскольку. В оправдание творимых бесчинств указывалось на самые разные обстоятельства: например, когда китайские солдаты переодевались в штатское или, притворившись мертвыми, открывали огонь в спину наступающему противнику. Хотя для оправдания кровавой вакханалии этого, конечно, было маловато.

Самая масштабная бойня произошла 18 декабря на берегу Янцзы, где были расстреляны 57,5 тысячи связанных китайских военнопленных. Пулеметы лупили по воющей и стенающей толпе около часа, после чего выживших добивали штыками.

Около 1300 солдат и гражданских были согнаны к Тайпинским воротам, где их подрывали на минах, после чего всех — и мертвых, и еще живых — сожгли, облив бензином. Один из миссионеров рассказывал, как победители на его глазах выпотрошили китайского солдата, после чего зажарили и съели его печень и сердце.
Относительно бесчинств над мирными жителями достаточно привести одно свидетельство: «Солдат решил, что может изнасиловать женщину перед убийством и, отделив от группы, оттащил примерно на 10 метров в сторону. Когда он попытался совершить изнасилование, женщина оказала отчаянное сопротивление… Солдат резко ударил ее в живот штыком. Она издала последний стон, когда ее кишечник вывалился наружу. Затем солдат зарезал плод, было отчетливо видно его пуповину, и отбросил его в сторону».

По разным подсчетам, общее количество жертв Нанкинской резни может достигать 300 тысяч.

Заботясь о гольфе

Непосредственно руководивший операциями по взятию Шанхая и Нанкина генерал Иванэ Мацуи, по официальной версии, в эти дни отошел от командования войсками из-за болезни. Скорее всего, болезнь носила дипломатический характер, поскольку фактически он оказался в подчинении принца Ясухико и просто побаивался перечить ему в вопросе расправ над китайцами. Тем не менее, когда сообщения о Нанкинской резне вызвали в мире бурю негодования, именно Мацуи своими распоряжениями прекратил бесчинства. Как водится, именно его и назначили «стрелочником», отправив в отставку.

Принца тоже отозвали в Японию, присвоив звание генерала армии, вновь сделали членом Военного совета, но к самостоятельному командованию больше не допускали. Тем более что за свою армейскую карьеру он, в сущности, так и не провел ни одной операции.

Для принца такая полуопала стала спасением, поскольку никакими зверствами по отношению к представителям «белой расы» он себя не запятнал, а преступления в Китае командующего американскими войсками генерала Макартура особо не волновали.

Всем членам императорской фамилии был предоставлен иммунитет от судебного преследования, а на виселицу за Нанкинскую резню отправился генерал Мацуи.

Принцу Ясухико всего лишь запретили участвовать в политической и общественной жизни, а стильную резиденцию конфисковали и передали художественному музею.

С сумой по миру он, конечно, не пошел и занялся развитием в стране гольфа. Умер в достатке и благополучии в преклонном 93-летнем возрасте.

Дмитрий МИТЮРИН