Хранимая богом

Автор: Maks Июн 10, 2017

Я очень хорошо помню 1941 год, как будто он был совсем недавно. 21 июня в нашей школе состоялся выпускной вечер в честь окончания десятого класса, а на следующий день немцы начали войну. Мне было 17 лет.

В пучине Дона

В 1941 году, когда немцы уже были под Харьковом, нас — молодежь и подростков — послали рыть противотанковые рвы. Немецкие самолеты летали над головой, обстреливали нас из пулеметов. Много моих знакомых погибло, но меня Бог миловал.

А 2 июля 1942 года немцы прорвали нашу оборону под Харьковом и двинулись на Воронеж через Белгородскую область, где я жила с родителями. Наши войска отступали. Точнее, бежали, так как немцы буквально сидели у них на плечах. И когда советские солдаты проходили через наше село — на машинах, танках, «катюшах», то кричали нам: «Девчата, идите с нами! Немцы всех угоняют в Германию».

Мы со старшей сестрой, как были в летних платьях, вскочили к солдатам в кузов машины и вскоре прибыли на берег реки Дон. Здесь мы сошли с машины и побежали на переправу — деревянный мост. Там была километровая очередь: эвакуировали госпитали, детские дома. Солдаты, дети, женщины, старики…

Мы с сестрой протиснулись на переправу и двигались по ней черепашьим шагом. Мост шатался. Когда мы дошли до середины переправы, налетели немецкие бомбардировщики. То с одной стороны моста бомбы упадут, и нас водой окатит, то с другой. Потом они, видно, все бомбы сбросили и улетели. Когда мы уже подходили к берегу, фашисты опять налетели и начали бомбить. И только мы ступили на берег — по мосту прямое попадание. Этот ужас до сих пор в моей памяти. Люди кричат, кони ржут, потом — тишина, все ушло в пучину Дона.

Ад на земле

Переправа через ДонНа берегу мы попадали на землю и некоторое время не могли пошевелиться. Потом очнулись и побежали через лесопосадку в районный центр Грибановка — это уже Воронежская область. А там все горело — немцы сбрасывали зажигательные бомбы. Спасения и здесь не было.

Мы бросились в поле: там стояла нескошенная пшеница, в ней можно было спрятаться. Но тут налетел немецкий самолет и начал нас с сестрой и другими беженцами обстреливать. Он опустился так низко, что мы видели, как летчик улыбается. Четыре человека погибли. А мы с сестрой во время бомбежки потеряли друг друга.

Потом я побежала к железной дороге. Там стоял грузовой состав. Спросила: «Куда он едет?» — «На Урал». Я и еще несколько беженцев залезли в пустые вагоны, где раньше перевозили скот: там были солома и навоз. Так мы доехали до Свердловска. Там пошли в эвакопункт, где нас накормили — ведь мы уже не ели около двух суток. Потом направили на военный завод №626 — бывший Киевский радиозавод, переоборудованный в завод полевых телефонов. Это был настоящий ад, по-другому назвать нельзя!

Пока стояло тепло, было еще ничего. А когда начались морозы 40-45°, тут уже оставалось только стараться выживать. Жить негде: мы ночевали в сушильном цехе на заводе, спали на досках. Но нас оттуда прогнали, и мы остались на улице. Местные жители на квартиру не брали. У нас с собой ни одежды, ни обуви не было, одеты по-летнему. Нам выдали какую-то жуткую обувку, не знаю, как назвать. Подошва — деревянная доска, вырезанная по форме ступни, а верх — белый брезент, прибитый к доске, и веревка, чтобы привязывать это сооружение к ногам. У местных выпрашивали тряпки, чтобы обмотать ноги и не отморозить их.

Залила письмо слезами

Работали мы по 18 часов в сутки. Кормили нас один раз в день — мисочка кипятка с мерзлой капустой — без картошки, без соли и жира. Мы просили, чтобы хоть подсолили эту баланду, но начальство отвечало, что сейчас идет битва за Сталинград, и в первую очередь все отправляют солдатам на фронт, а нам надо потерпеть. К похлебке давали 100 граммов хлеба. От голода мы начали болеть, по телу пошли нарывы. Тело гнило, из язв вываливались куски. Дыры после этого у меня остались на всю жизнь. Врачи ничем помочь не могли, говорили, что от этого лекарства нет: надо нормально питаться.

Нас заедали вши. После работы мы шли в бани, они работали круглосуточно. Все с себя снимали и кидали в бочки с кипятком, вываривали. Тут же в сушке сушили и снова надевали. А наутро снова в белье было полно вшей. Одежда прилипала к ранам. Люди постарше и послабее не выдерживали и умирали.

Я была в отчаянии: с сестрой потерялись, дедушка, бабушка, мама и маленький брат остались в оккупации, папа и старший брат — на фронте, а я здесь просто погибаю. И тут я вспомнила номер полевой почты одного военного — Семена Николаевича Дюжева. Он был майором и занимал должность начальника особого отдела артиллерийского полка №342. Семен Николаевич стоял у нас на квартире в 1941 году, когда их полк был разбит под Харьковом. Их направили к нам в Белгородскую область на переформировку — ремонтировать технику, танки. А потом они снова отбыли на фронт, и Дюжев нам писал письма. И теперь из Челябинска я в отчаянии написала ему письмо, залив бумагу слезами.

Он вскоре мне ответил и выслал деньги, чтобы я себе купила на рынке (в магазинах ничего не было) фуфайку, валенки, платок. Обещал, что разыщет сестру. Я воспрянула духом. Потом он прислал свое фото и написал: «Враг будет разбит, победа будет за нами, при всех обстоятельствах сталинцы непобедимы».

Потом он снова прислал письмо. Там были адрес сестры и деньги на дорогу. Семен Николаевич писал, чтобы я ехала к ней в Горьковскую область. И еще написал, что освободит меня с завода. Ведь тогда был закон: за самовольный уход с военного предприятия отдавали под трибунал. Семен Николаевич обещал, что напишет парторгу завода письмо, чтобы меня как его жену отпустили к нему на фронт. Вскоре вызвал меня парторг, спросил, кем мне майор Дюжев доводится?

Я ответила: «Мужем». Тут мне дали расчет, и я поехала к сестре.

Ангел в чине майора

Думаю, что я выжила только благодаря стараниям Семена Николаевича. Если бы не он, я бы погибла в Челябинске — умерла от голода или болезни. Майор Дюжев демобилизовался в конце 1945 года. Он был москвич, а я в то время училась в столице. Мы встретились, я очень благодарила его за свое спасение. Семена Николаевича уже нет в живых. Царство ему небесное.

А когда я приехала к сестре, снова чуть не погибла. Мне нужно было переправиться на большой лодке через реку Оку (приток Волги). На переправе работал старик лет под 70. Это был местный житель, широкоплечий и, несмотря на возраст, крепкий. На переправе, кроме нас с сестрой, никого не было, но мы уговорили перевозчика, и он согласился доставить нас на ту сторону.

Мы отчалили от берега, все было тихо и спокойно, а когда оказались на середине реки, поднялся сильный ветер. Лодку несло по течению, старик не мог справиться один. Спросил нас: «Девки, которая-нибудь из вас может грести?». Мы ответили: «Нет». Лодку начало захлестывать волнами, и мы вычерпывали воду ведром и котелком, но она снова прибывала. Нас несло все дальше, пристань осталась далеко позади, а старик выбился из сил. И тут нас волнами понесло к берегу. Когда лодка ткнулась носом в песок, старик выпрыгнул на берег и говорит: «Сколько работаю на переправе, такого никогда не было. Кто-то из вас счастливая». Потом опустился на колени и усердно молился Богу.

А я с тех пор тоже верю в Бога. Именно Он послал мне моего ангела-хранителя сначала в майорском чине, а потом направил лодку к берегу и не дал мне умереть.

Екатерина ФЕДОНЕНКО

  Рубрика: Великая Отечественная 284 просмотров

Предыдущая
⇐ ⇐
⇐ ⇐
Следущая
⇒ ⇒
⇒ ⇒

https://zagadki-istorii.ru

Домой

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

SQL запросов:44. Время генерации:0,285 сек. Потребление памяти:9.67 mb