По имени Михеев

Многие женщины - шпионки или разведчицы - избрали себе эту опасную профессию из-за денег или ради приключений. А вот героиня нашего нового повествования по завершении карьеры объяснила свое желание стать бойцом «незримого фронта» просто: «Я служила идее».

За время своей службы офицер Отдельного корпуса жандармов Семякин видел множество разных людей. Но такую очаровательную барышню с золотыми волосами и кротким взглядом, явившуюся его глазам мартовским днем 1893 года, он видел впервые и потому рассматривал с нескрываемым удивлением.

Еще больше он был заинтригован, когда его визави представилась: «Дочь полковника Гернгросса, Зинаида». А когда девушка кратко изложила цель своего визита, то главный по политическому сыску в России оторопел и, подумав, что ослышался, попросил повторить. Нет, ошибки не было: Гернгросс хотела стать тайным агентом! «Да в своем ли вы уме, голубушка, - выпускница Смольного института благородных девиц в роли филера!» Однако он осекся, встретив уже упрямый взгляд серо-стальных глаз. Нет, на сумасшедшую его собеседница как будто бы не походила, но все же... «Смолянок» готовили не только как хранительниц семейного очага, но и как законодательниц моды, салонных «светских львиц», близких к императорскому двору.

А тут - это странное, если не сказать большего, желание. Семякин осторожно поинтересовался причиной этого решения: на любительницу острых ощущений Зинаида была не похожа. Да и в материальном плане благодаря положению ее отца все было в порядке. Ответ снова ошеломил генерала - девушка как истинная монархистка хотела заняться борьбой с инакомыслием в России, поскольку в революционных кругах от «пустозвонства» стали переходить к реальному террору. А это могло серьезно расшатать устои империи. И Семякин, приняв решение, что так тому и быть, лично занялся специальной подготовкой новоявленного агента, получившего псевдоним Михеев. Интуиция не подвела гроссмейстера политического сыска - Зинаида оказалась усердной ученицей, на лету схватывающей все нюансы оперативной работы.

Наконец с теоретической подготовкой было покончено и предстояло обкатать полученные знания в реальной обстановке. У Семякина было на примете «тайное общество», состоявшее в основном из студентов столичных высших учебных заведений. Особой опасности они для государства не представляли: вольнодумцы свободное от основной учебы время проводили в изучении трудов основоположников коммунизма с последующим обсуждением их на «конспиративной» квартире. Но это была та среда, в которой предстояло работать агенту Михееву, да к тому же стоило на всякий случай проверить еще раз, не появилось ли в головах крамольников более серьезных намерений. Зинаиде удалось не только легко акклиматизироваться в среде инакомыслящих, но и благодаря своему характеру стать одним из лидеров. А тем временем Семякин раздумывал над дальнейшей судьбой своей «крестницы». Использовать ее в столице представлялось нецелесообразным - слишком много было у нее в Санкт-Петербурге знакомых. Да и своего контингента тайных осведомителей хватало. А вот в Белокаменной... Там действительно складывалась непростая обстановка, и поэтому новым начальником агента Михеева стал еще один гений политического сыска - Сергей Зубатов. Правда, поначалу полковник отнесся к столичной гостье с определенной долей скептицизма и для начала определил ее на роль «топтуна» в народных массах, собиравшихся на многочисленные мероприятия по поводу восхождения на престол Николая II. Но уже через пару дней Зубатову предстоял неприятный разговор, во время которого новая подчиненная в достаточно резких тонах объяснила начальнику, что она не уличный филер, а сексот - секретный сотрудник. Кажется, Сергей Васильевич понял, что был не прав. И тут же предложил включиться в оперативную разработку.

На этот раз ситуация была куда более сложной, чем в Санкт-Петербурге: те же революционно настроенные студенты, но уже готовые под руководством своего вожака Ивана Распутина перейти от изучения марксистской теории к реальному террору. Об этом свидетельствовало перлюстрированное письмо одного из руководителей тайного общества Филатова своим единомышленникам в Тобольск, в котором тот просил подыскать возможного кандидата на роль исполнителя террористических актов в Москве вообще и для покушения на императора в частности. Проникновение в группу Зинаида осуществила в соответствии с чисто женской логикой - влюбила в себя одного из ее членов, будущего врача Жученко, а став его законной женой, стала обладательницей всех секретов борцов с самодержавием. Когда же стало понятно, что план покушения на Николая II во время его визита в Белокаменную разработан, бомбы изготовлены, а исполнители назначены, то в одну ночь жандармы арестовали всех заговорщиков. Ради создания алиби, в соответствии с полным согласием агента за решеткой в «Бутырке» оказалась и Гернгросс-Жученко. Впрочем, ненадолго, поскольку, заработав там авторитет «пламенной революционерки», даже во время пребывания в неволе отнесенной тюремным начальством к категории «внутренних бунтовщиков», агентесса отправилась в «пятилетнюю ссылку» в солнечный Кутаиси, где и появился на свет сын.

После его рождения Зинаида, порвав с мужем, временно отходит от тайных дел и уезжает с младенцем в Германию. Хорошо оплачиваемый отпуск длился до 1903 года, когда талант сексота оказался востребован руководителями заграничной агентуры. В начале прошлого столетия Западная Европа была местом пребывания не только жаждущих развлечений российских богатеев, но и их соотечественников-антиподов - революционеров всех мастей, вынужденных срываться от преследований на родине. Но, даже находясь в эмиграции, они продолжали разрабатывать планы борьбы за власть путем террора, финансируемого с помощью ограблений банков. Вот таких-то стратегов и экспроприаторов было поручено выявлять агенту Михееву. С большой степенью вероятности можно сказать: Зинаиде, предотвратившей покушения, организованные эсерами, жизнью обязаны градоначальник Москвы Анатолий Рейнбот и минский градоначальник Курлов. А вот своим арестом в Берлине ей обязан «потрошитель банков» большевик Тер-Петросян (Камо). К 1905 году в России сложилась революционная ситуация, и Гернгросс, оставив сына в частном пансионе, возвращается в Москву, где становится членом Московского областного комитета социал-революционеров. Но, увы, ее карьера как тайного агента уже была близка к завершению. Вскоре после съезда эсеров в Лондоне, прошедшего в 1908 году, партийная контрразведка, которую возглавлял «охотник за провокаторами» Бурцев, разоблачивший, в частности, Азефа, выявила «двуликого Януса».

А на стол Николая II легла аттестационная характеристика, подписанная П.А. Столыпиным: «Жученко является личностью далеко не заурядною: она одарена прекрасными умственными способностями, хорошо образована, глубоко честна и порядочна, отличается самостоятельным характером, сильной волей, умеет оценивать обстановку каждого отдельного случая, делу политического розыска служила не из корыстных, а из идейных побуждений и фанатически, до самоотвержения, предана престолу, постоянно заботится только об интересах дела».

В результате секретным указом Гернгросс была награждена орденом Святого Владимира (чего не удостоился ни один офицер из Корпуса жандармов в частности и ни одна женщина вообще). Предложение Курлова, уже ставшего товарищем (заместителем) министра внутренних дел, заняться подготовкой новых агентов, она вежливо отклонила, но поблагодарила за назначенную «княжескую пенсию», которая обеспечит ей и сыну безбедное существование. После этого Зинаида вернулась в Германию. По некоторым данным, после начала Первой мировой войны она была арестована как «русская шпионка» и заточена в острог. О дальнейшей судьбе Гернгросс-Жученко, увы, ничего не известно.

Сергей УРАНОВ