Величавая республиканка

Колоритной фигурой Господина Великого Новгорода в 15-м столетии — в последний период его самостоятельности — являлась знатная новгородская боярыня Марфа Борецкая. Недаром Николай Михайлович Карамзин называл её «величавой республиканкой»…

Марфа Борецкая, или, как её ещё называли, Марфа-посадница, была последней защитницей Новгородской республики. Карамзин, яростный сторонник монархии, тем не менее выразил надежду, что её имя будет вписано в «галерею знаменитых россиянок».

В этом великий историк, как и во многом другом, оказался прав.

Знаменитая новгородка происходила из знатного рода бояр Лошинских. Её первым мужем был боярин Филипп, в этом браке родилось двое сыновей, Антон и Феликс. К несчастью, они утонули на Карельском берегу Белого моря.

Вторым мужем Марфы был посадник Исаак Андреевич Борецкий. Принадлежал он к известной в Новгороде семье, которая в 15-м веке имела обширные «боярщины» — землевладения. Похоронив обоих мужей, Борецкая осталась полновластной и самостоятельной хозяйкой со значительными земельными угодьями.

В памяти новгородцев образ Марфы навсегда остался как образ властной и жестокой правительницы, карающей самодержицы.

Как гласит легенда, узнав о гибели сыновей от первого брака в Заонежье, она приказала сжечь там ряд деревень. Если верить летописям, Борецкая была стяжательницей с мёртвой хваткой.

Так, в середине 15-го века игумен Зосима выступил с ходатайством перед посадником о передаче Соловецкому монастырю Обонежья. Против этого выступило новгородское боярство. Среди тех, кто рьяно отстаивал права на эту землю, была Борецкая. И Зосима был выгнан «единой от славнейших и первых града сего» Марфой со словами: «Отчизну нашу отъемлет от нас!». Она безжалостно расправлялась со своими врагами. В «Житии Варлаама Важского» рассказывается, что будто бы некий Василий Своеземцев был вынужден спасаться бегством из-за интриг Марфы и бежал вместе со своим семейством в имение на Ваге.

Позднее она увеличила свои угодья за счёт собственных «прикупов». Она со временем стала крупнейшей вотчинницей и не уступала тогдашним боярским родам — Овиновым, Есиповым. По мнению многих историков, Борецкая к концу 15-го столетия была третьей по величине собственности после новгородского владыки и монастырей.

Внимательно просматривая описи её владений, можно встретить пушнину в тысячах шкурок и хлеб в сотнях коробей, множество мясных туш, масло, кур, лебедей, полотно в сотнях локтей. И, конечно, деньги. Денежный оброк в вотчинах Борецкой составлял не менее 51% владельческого дохода. В Новгороде, на Неревском конце города, на улице Великой ей принадлежали каменные палаты в два этажа. Её дом резко выделялся даже среди других боярских особняков. Благодаря таким огромным богатствам Марфа и обрела политический вес. В подобных конфликтах она всегда проявляла себя как злейший враг Великого княжества Московского.

Так что терять ей было что, и когда Москва заявила свои права на Новгород, она вступила в борьбу с великим московским князем Иваном III.

Во второй половине 60-х годов 15-го века Марфа возглавила боярскую группировку, которая открыто выступила против Москвы и её объединительной политики. В 1471 году Борецкая вместе с рядом влиятельных новгородцев, куда вошли боярыня Анастасия (вдова боярина Ивана Григорьева) и Евфимия (жена посадника Андрея Горшкова), решили выдвинуть своего кандидата на пост архиепископа — некоего Пимена.

Будучи приближённым бывшего архиепископа Ионы и имея доступ к казне, он сумел передать Борецкой немало средств для борьбы с Москвой. Но на этот раз Марфа и её клевреты проиграли, и архиепископом избрали Феофила. А вскоре из Москвы вернулся новгородский посол, который заявил, что великий князь Московский Иван III считает Новгород «своею отчиною». Борецкая использовала это заявление как повод для решительных действий. Её дом стал по сути центром бурных собраний, а сама Марфа — их вдохновительницей. По словам тогдашнего летописца, «многие люди на сонмище к ней приходили и много послушали прелестных и богоотмётных её слов, не зная о том, что было им на пагубу». Даже «многие из народа» — простые новгородцы — «смутились соблазном» речей Борецкой. А планы у новгородского боярства-аристократии были великие.

Они хотели создать в Новгороде православное наместничество, зависимое от Литвы. Боярство жаждало видеть будущего наместника из числа «литвин». К тому же этот наместник должен был вступить в брак с Марфой Борецкой, которая «хотячи пойти замужь за литовского же пана за королева, да… мыслячи привести его к себе в Великий Новград, да с ним хотячи владети от короля всею Новгородскою землею».

В 1471 году Марфа Посадница вместе со своими сыновьями (детьми от Исаака Борецкого) открыто выступила на вече против подчинения Новгорода Москве. Как сказано в летописи, «тою отчаянною мыслью нача прельщати весь народ православия Великий Новгород». По словам русского историка Сергея Соловьёва, она «вынудила» согласие веча на отложение от Москвы: «Наёмники Борецкой являлись на площади и вопили о притеснениях Москвы, о золотой воле под покровительством Казимира литовского, камнями заставляли молчать московских приверженцев». Сергей Михайлович, осуждая Борецкую, называет её не иначе как Иезавелью, бесноватой Иродиадой, царицей Евдоксией и Далилой — библейской героиней, предавшей Самсона. Хотя не стоит забывать о том, что Борецкая была дочерью своего времени и использовала в политической борьбе те же средства, что и её современники, хотя бы тот же великий московский князь Иван III.

Конечно, у сторонников Борецкой — боярства — были средства, и они сумели подкупить «смердов, шильников и других безыменных мужиков», подбив их на выступление. В нужный момент в городе зазвонили в колокола, и люди стали кричать: «За короля хотим!». И хотя в Новгороде была и «партия» сторонников Москвы, приверженцы Борецкой их пересилили. Послы новгородского боярства с дарами отправились к литовскому королю.

Узнав об этом, Иван III организовал поход на Новгород. 20 июня 1471 года с многочисленным войском он выступил из Москвы. Сражение между москвичами и новгородцами произошло на реке Шелони. Последние потерпели сокрушительное поражение. Сын Марфы, степенной посадник Дмитрий Исаакович был пленён в этой битве и сложил свою голову на плахе. Клевреты посадницы были вынуждены признать своё поражение. Для того чтобы замириться с великим князем, новый посадник Фома Андреевич преподнёс Ивану III тысячу серебряных рублей, и он «не отринул челобитья, взял тяжкую пеню за проступок». Тем не менее Марфа-посадница продолжала вести борьбу против московского князя. В декабре 1475 года Иван III вновь прибыл в Новгород. Он даже посетил хоромы богатых бояр. Такой чести он удостоил даже Анастасию Григорьеву, которая примыкала к «партии» Борецкой, и некоторых бояр.

А вот посетить дом Марфы будущий «государь всея Руси» не удосужился. По-видимому, знал, что она по-прежнему является злейшим врагом. В том же году по приказу Ивана III был схвачен другой сын Марфы — Фёдор Исаакович и отправлен в тюрьму.

Трагическая развязка наступила через несколько лет. В феврале 1478 года Иван повелел схватить саму Марфу и её внука Василия Фёдоровича. Великий князь повелел отослать их в «заточение» и «тако конечне укроти Великий Новгород». «Злохитрева жена», как именует летописец Марфу Борецкую, была отправлена в Москву. Но, по-видимому, она так страшна была для московского владыки, что до Белокаменной её не довезли. В этом же году её казнили в небольшом тверском селе Млёва на пути к Москве.

Виктор ЕЛИСЕЕВ