Роковая фантазия

Поэтесса Черубина де Габриак, вокруг которой кипели нешуточные страсти, не существовала в реальности. Эта женщина никогда не рождалась и никогда не умирала. Прекрасная испанка Черубина была плодом фантазии, мистификацией. За ее спиной стояли два человека: поэты Максимилиан Волошин и Елизавета Дмитриева.

Поэт Максимилиан Волошин был добр. Все, кто его вспоминал, говорили о нем как о человеке с большим сердцем. В дом, построенный его матерью в Коктебеле, приезжали многочисленные знакомые из литературных и художественных кругов. Среди них была Елизавета Дмитриева - поэтесса по призванию и преподавательница словесности в гимназии по профессии. Вместе они создали одну из самых известных мистификаций в истории русской литературы.

Волошину сразу понравились стихи Лили (так звали Дмитриеву друзья). Они были несколько манерны, немного стилизованы под нечто средневековое, но у автора, безусловно, наличествовали собственная манера и собственный поэтический голос.

Дмитриева много рассказывала добросердечному и впечатлительному Волошину о своем тяжелом детстве.

О ранней смерти отца, об издевавшихся над ней брате и сестре, о туберкулезе, который на несколько лет приковал ее к постели. Болезнь потом отступила, а хромота осталась на всю жизнь. Максимилиану-Максу, как его звали близкие, - было тяжело слушать печальные истории некрасивой, но очень обаятельной девушки с внимательными и грустными глазами. И он решил придумать для нее жизнь-сказку, в которой она могла бы не только чувствовать себя королевой, но и стать признанным поэтом.

В качестве мишени для розыгрыша выбрали Сергея Маковского - редактора журнала «Аполлон». Это издание публиковало художественные произведения и критические статьи на темы искусства и литературы. Адресат мистификации был намечен не случайно: Маковский слыл эстетом, денди и пижоном. Он был чрезвычайно падок на все шикарное и аристократическое. В женщинах он уважал изысканность и некий демонизм. Зная о его романтических пристрастиях, Макс и Лиля решили организовать ему виртуальный роман.

Летом 1909 года Дмитриева гостила в коктебельском доме Волошина. Там они и задумали писать стихи под «испанским» псевдонимом Черубина де Габриак. Черубиной звали возлюбленную матросов из романтической книжки. Габриаком именовали чертика, стоявшего на книжной полке Волошина.

Стихи были на русском языке. А сопровождавшие их письма редактору - на французском.

Маковский оказался сражен наповал. При встрече он попрекнул Волошина тем, что тот-де относится без пиетета к светским дамам. А вот - на тебе, какой талантище вдруг выискался. Макс был доволен: рыба попалась на крючок. Маковский в ответном письме на чистом французском языке просил поэтессу прислать ему как можно скорее все, что она написала...

Волошин и Дмитриева разделили роли. Он играл, выражаясь сегодняшним языком, роль продюсера и имиджмейкера: подсказывал темы и придумывал разные черты таинственной испанки. Но стихи создавала только Лиля... Было решено сделать из Черубины истую католичку. По этому случаю была написана маленькая поэма «Св. Игнатию», начинавшаяся весьма манерно:

Твои глаза - святой Грааль,
В себя принявший скорби мира,
И облекла твою печаль
Марии белая порфира.

Маковский трепетал. Он был вне себя. Конечно, в поэтическом таланте де Габриак-Дмитриевой отказать было невозможно. Но с содержательной точки зрения вирши были ниже всякой критики. Вряд ли они поднялись бы выше дешевого бульварного чтива. Волошин весьма иронически относился к эстетическим пристрастиям Маковского и строил легенду об испанке именно по канонам дешевой литературы. Они с Лилей валили в одну кучу все: католическую веру, Испанию, высокое происхождение, страсть к исповедям у одного и того же священника и любовь к Иисусу Христу, который удостоился отдельного стихотворения:

Эти руки, как гибкие грозди,
Все сияют в камнях дорогих.
Но оставили острые гвозди
Чуть заметные знаки на них.

Маковский погибал от страсти. Черубина интриговала. То она говорила, что будет в театре и что сердце влюбленного поможет ему ее узнать. Маковский прибегал на спектакль. Выбирал из всех зрительниц самую красивую. На следующий день он утверждал, что видел де Габриак.

Макс и Лиля резвились от души. Они придумывали все новые подробности из жизни прекрасной испанки. Мистификаторы хотели найти семинариста-католика, который передавал бы Маковскому послания из рук в руки. Но с семинаристом вышла заминка. Пришлось довольствоваться услугами обычной почты.

Дальше - больше. Волошин веселился: «Нам удалось сделать необыкновенную вещь - создать человеку такую женщину, которая была воплощением его идеала и которая в то же время не могла его разочаровать впоследствии, так как эта женщина была призрак».

Маковский, изнемогая от чувства к смутному объекту желания, рыдал на груди разных поэтов. Те заразились страстью к испанке и тоже стали чувствовать себя жертвами ее обаяния.

А Черубина между тем сообщила о своем решении уйти в монастырь. Редактор «Аполлона» страдал невыразимо. Потом, слава богу, все уладилось. Во время исповеди любимому священнику - отцу Бенедикту - Черубине стало плохо. У неё случился нервный припадок, после которого последовало воспаление легких. Но прекрасная испанка осталась жива! О чем и сообщила в очередном письме. У Маковского отлегло от сердца.

Волошин вводил в историю все новых персонажей, в которых они с Лилей в какой-то момент начали путаться. Особенно хорош был португальский кузен Черубины дон Гарпия ди Мантилья. Обезумевшего от страсти редактора странное имя двоюродного брата нисколько не ввело в смущение... Дмитриева периодически интересовалась у Волошина: умерла мать Черубины или нет? Она никак не могла запомнить, что сообщила Маковскому на этот счет в последнем послании... В конце концов, Черубина сама замучила ее авторов.

Конечно, многие к тому времени уже догадывались, что это мистификация. Кто-то даже стал писать от ее имени новые послания Маковскому, независимо от настоящих авторов выдумки... Пришлось раскрыться. Для Дмитриевой это обернулось серьезным ударом. Маковский, любитель красивых женщин, откровенно продемонстрировал Лиле разочарование ее внешностью. Это тяжело на нее подействовало.

К тому времени у Дмитриевой уже был жених - инженер по фамилии Васильев. За него она и вышла замуж. Стала Васильевой... Но призрак Черубины не оставлял ее. Лиля впала в нечто вроде психоза. Иногда ей казалось: в дверь вот-вот войдет живая поэтесса де Габриак, из плоти и крови.

Стихов Лиля больше не писала. Почему? Тому есть еще одна причина. Николай Степанович Гумилев, которого она отвергла ради Волошина, стал распространять о Дмитриевой грязные сплетни. Волошин вступился за честь женщины, дав пощечину будущему супругу великой Анны Ахматовой, и вызвал его на дуэль... Стрелялись там же, где Пушкин с Дантесом. Но все закончилось мирно: у одного дуэлянта пистолет дал осечку, другой промазал. Больше Гумилев и Волошин не общались.

Дуэль психологически окончательно доконала Дмитриеву-Васильеву. Позже она писала: «Вот и все. Но только теперь, оглядываясь на прошлое, я вижу, что Н. С. (Николай Степанович) отомстил мне больше, чем я обидела его. После дуэли я была больна, почти на краю безумия. Я перестала писать стихи, лет пять я даже почти не читала стихов, каждая ритмическая строчка причиняла мне боль; - я так и не стала поэтом».

Гумилева в 1921 году расстреляли большевики по ложному обвинению в участии в белогвардейском заговоре. Судьба Елизаветы Васильевой также сложилась тяжело. Ее выслали в Ташкент за дворянское происхождение. Там она умерла в 1928 году от рака печени, не дождавшись окончания срока ссылки. Ее могила затерялась. Эпизод с Черубиной, безусловно, стал самой яркой страницей в ее жизни.

Максимилиан Волошин скончался в Крыму в 1932 году. Дольше всех прожил дальновидно покинувший Россию в 1920 году Сергей Маковский. Он умер в Париже в 1962-м в возрасте 84 лет.

Новая эра, начавшаяся после Первой мировой войны, навсегда положила конец детским играм вроде романтических мистификаций и дуэлей за честь прекрасной дамы. Наступило новое время, в которое всем пришлось срочно взрослеть. Не повзрослевшие - такие, как Гумилев - получали пулю в грудь.

Ольга СОКОЛОВСКАЯ