Жестокая игра поэта

Казалось бы, Михаил Лермонтов и его первая любовь Екатерина Сушкова должны были благодарить судьбу за свою встречу. Она осталась в любовной лирике поэта «ангелом» с «блеском чудных глаз». Он отточил свое перо до совершенства, посвящая ей по стихотворению, а то и по два, в день. Увы, все обернулось скандалом и слезами, обманом и местью.

Вера Анненкова, современница Михаила Лермонтова, писала, что он не был «изысканно и очаровательно некрасив, как Пушкин, а некрасив очень грубо и несколько даже неблагородно». С этим мнением поэт, похоже, соглашался. Он говорил, что судьба, будто на смех, послала ему «общую армейскую наружность». Но это не помешало ему ухаживать за признанной красавицей Екатериной Сушковой. Ее «стройный стан, красивая, выразительная физиономия, черные глаза, сводившие многих с ума, великолепные, как смоль, волосы, в буквальном смысле доходившие до пят, бойкость, находчивость и природная острота ума» (по словам писательницы Веры Желиховской) возбудили в нем нешуточную страсть. Ей было 18, ему - 16. Она - столичная барышня, он в ее глазах - «неуклюжий, косолапый мальчик», шансы которого на успех стремились к нулю...

Катя Сушкова была сиротой при живых родителях. Отец ее, скандалист и картежник, на почве ревности отлучил жену от детей, и те оказались в доме тетки. С 17 лет Екатерина выезжала в свет - тетя полагала это необходимым для выбора достойной партии...

Мишеля Лермонтова Катя встретила в Москве в доме подруги Саши Верещагиной (кузины поэта). Он звал Сушкову Miss Black-Eyes (Мисс Черные Глазки), она его - чиновником по особым поручениям, которому доверяла шляпу, зонтик и перчатки. Подруги обращались с ним как с маленьким мальчиком, уверяли его, что лучше б он скакал и прыгал, чем прикидывался «снимком с первейших поэтов». Это, по свидетельству самой Сушковой, «бесило его до крайности»...

Посвятив Кате несколько стихотворений, поэт дождался лишь ответа: «Благодарю... но стихи ваши еще в совершенном младенчестве». Весьма легко представить, что «душа поэта плохо чувствовала себя в небольшой коренастой фигуре карлика» (так писала Анненкова). Особенно рядом со светской красавицей.

Они встретились через четыре года в Петербурге. Сушкова была уже невестой князя Лопухина, владельца 5 тысяч душ. Лермонтов же - офицером лейб-гвардии Гусарского полка. Катина кузина, писательница Елена Ган, сравнила его с сатаной: «С двумя углями вместо глаз, черный, курчавый и вдобавок в красной куртке (гусарском ментике)».

На удивление ловко Михаил проникал во все петербургские дома, где вальсировала Екатерина. Снискав доверие ее тетки, он мог навещать девушку чуть не каждый день! Поэт твердил о любви, то и дело называл Лопухина «глупцом», грозился вызвать того на дуэль... Бедняжка и не заметила, как влюбилась. Озарение пришло, когда Лермонтов поцеловал ее руку: «Что это был за поцелуй! <...> со мной сделался мгновенный, непостижимый переворот... душа ликовала» («Записки» Сушковой).

Ликовала ее душа недолго. Стоило Екатерине отказать Лопухину, как она получила анонимку. «Неизвестный, но преданный друг NN» туманными намеками предостерегал девушку: «Он не женится на вас, поверьте мне; покажите ему это письмо, он прикинется невинным, обиженным... объявит вам, что бабушка не дает ему согласия на брак... или просто признается, что он притворялся». Екатерина убедила себя, что это лишь «грязная клевета на кумира ее сердца». Но стоило письму попасть в руки тетки, как вышел скандал. Кто этот воздыхатель? Чем вообще она с ним занималась? И как могла отказаться от верного счастья с князем Лопухиным? Екатерину унижали допросами и обысками, а затем посадили под домашний арест. Но все домашние аресты имеют счастливую особенность быстро заканчиваться. Так было и на этот раз.

«На воле» Сушкова с Лермонтовым могли видеться лишь на балах. Он, конечно же, не понимал, в чем дело, как и предсказывал таинственный NN. Катя все еще не догадывалась, что NN - это и был Лермонтов, а потому жестоко мучилась из-за его внезапной холодности: «Я улыбнулась, - он отворотился... голова пошла кругом, сердце замерло, в ушах зашумело...» Так продолжалось, пока, наконец, Михаил Юрьевич не заявил откровенно: «Я вас больше не люблю, да, кажется, и никогда не любил». Позднее то же самое скажет своей возлюбленной Печорин в романе «Герой нашего времени»

Оставив надежды на любовь и счастье, Екатерина уехала в деревню. Там она принялась за свои «Записки», пытаясь понять, почему с ней так поступили...

Спустя год Катя приехала в Москву к Саше Верещагиной. Без церемоний пройдя к ней в комнату, Сушкова увидела груду бумаг на столе. «В глаза метнулось ее имя в письме, написанном рукой слишком знакомой... Она взяла и прочла: "...Я играл двойную игру, которая удалась мне превосходно... цель наша достигнута..."» (по воспоминаниям Елены Ган). Целью было «спасение князя от слишком ранней женитьбы» на Сушковой! А «злая шутка» от начала до конца была совместным проектом псевдовозлюбленного Мишеля Лермонтова и заклятой подруги - милой Сашеньки.

Женская ли зависть была причиной? Желание ли самой выйти за богача Лопухина? Здесь любой мотив вероятен, но с Лермонтовым все намного сложнее. Чего только стоит хотя бы такое его письмо кузине: «Теперь я не пишу романов - я их делаю. Итак, вы видите, что я хорошо отомстил за слезы, которые кокетство mile S. (Сушковой. - Прим. авт.) заставило меня пролить пять лет назад; о! Но мы все-таки еще не рассчитались: она заставила страдать сердце ребенка, а я только помучил самолюбие старой кокетки... но, во всяком случае, я в выигрыше: она мне сослужила службу».

Службой поэт называл роман «Княгиня Литовская», где вся интрига нашла отражение. Красавица Сушкова 23 лет от роду предстает на его страницах бледной, худой, состарившейся, без единого шанса выйти замуж. Между тем через некоторое время, отойдя от перенесенного шока, Екатерина вышла замуж за образованного, успешного человека, любившего ее давно и преданно. Это был Александр Хвостов - дипломат, секретарь при посольстве в США и Персии, генконсул в Венеции и Марселе.

Александр и Екатерина познакомились почти за 10 лет до свадьбы. Это произошло на первом балу Кати в доме Хвостовых. Танцуя со знакомым, она вдруг услышала от него вопрос: «Танцуете ли вы мазурку?» - «Конечно!» - удивилась Катя, ведь этому танцу она была хорошо обучена. В итоге, когда грянула музыка, а Катя оказалась без партнера, тот же самый кавалер подлетел к ней в бешенстве: «Зачем вы сказали, что танцуете мазурку? Где же ваш партнер?» «Меня никто не позвал», - ответила девушка. «Я вас звал, а вы сказали, что танцуете», - возмутился кавалер. «Но я сказала вам правду: я умею танцевать мазурку!» - чистосердечно пояснила Катя.

Пока окружающие посмеивались над новенькой, ситуацию спас сын хозяйки дома. Именно он пригласил Катю на мазурку, ставшую для обоих судьбоносной.

В 1838 году молодые обвенчались. Присутствовавший на церемонии Лермонтов, по свидетельству историка Михаила Семевского, покинул собор раньше всех. И все лишь для того, чтобы рассыпать соль в доме Хвостова. Невольным свидетелям он охотно объяснял цель своей акции - мол, пусть молодые новобрачные ссорятся и враждуют всю жизнь.

Через два года Хвостов был назначен директором дипканцелярии в Тифлисе. Там же оказался Лермонтов, сосланный на Кавказ за дуэль. Супруги его не принимали. Тогда Михаил Юрьевич (если верить Семевскому) послал Екатерине - теперь уже Хвостовой - свой портрет. Екатерина посылку не приняла - отправила назад. Лермонтов полотно искромсал и бросил в камин со словами: «Если не ей, то пусть никому не достается!»

Разгадкой интриги поэта эксперты считают слова Лугина из повести «Штосс»: «Я дурен - и следственно, женщина меня любить не может... если я умел подогреть в некоторых то, что называют капризом, то это стоило мне неимоверных трудов и жертв, но так как я знал поддельность чувства, внушенного мною, и благодарил за него только себя, то и сам не мог забыться до полной, безотчетной любви; к моей страсти примешивалось всегда немного злости...» Повесть осталась незаконченной из-за гибели поэта на дуэли.

Людмила МАКАРОВА