О том, как, зачем и почему в СССР проводилась коллективизация, до сих пор кипят жаркие споры. Украинская Республика стала той территорией, по которой коллективизация ударила наиболее сильно, ломая сложившиеся устои и обрекая людей на полуголодное существование. Это вызывало вполне понятное возмущение и отдачу.

В конце 1920-х годов в СССР было принято решение о форсированной индустриализации и коллективизации страны. Если к 1 октября 1929 года в УССР было коллективизировано 8,6% крестьянских дворов, то к 1 февраля 1930-го это значение достигло уже 30,7%, а к марту — целых 62,8%. Однако ускоренное создание колхозов привело к росту недовольства, а позже — и к массовым выступлениям крестьянства против большевиков.

Бунт в Богдановке

В основном это были мирные выступления, «бабьи бунты», или, как сами гэпэушники их окрестили, — «волынки». Обычно толпа разъяренных женщин являлась к правлению колхоза или сельсовету, разгоняли начальство, изымали уцелевший скот и другое конфискованное у них имущество. Только в 1930 году подобных выступлений на территории УССР было 4098 (в том числе в одном только марте — 2945!). Волнения фиксировались во всех 44 округах УССР. При этом в акциях, по оценке ГПУ, участвовало около одного миллиона человек.

Начальнику ГПУ УССР Всеволоду Балицкому пришлось крутиться, как белка в колесе: напрячь весь партийно-комсомольский актив, подтянуть чекистов и милицию, а также полки ГПУ из внутренних районов СССР для подавления этих выступлений. При этом он слезно просил у центра «спустить на тормозах» коллективизацию, ибо существовала реальная угроза всеукраинского восстания.

Были и крупные крестьянские бунты, для подавления которых использовались вооруженные силы, а иногда — артиллерия и даже авиация.

В 1930 году на Украине исследователи насчитывают 36 значительных выступлений. Одно из крупнейших случилось в селе Богдановка и соседних селах Павлоградского округа (ныне — Днепровская область). Там, в ночь с 4 на 5 апреля вспыхнуло настоящее организованное вооруженное восстание. Оно было спровоцировано арестом более 70 членов некой тайной организации.

Руководителями восстания были житель села Богдановка Константин Глибов, бывший офицер царской армии Архип Звягинцев, георгиевский кавалер Дмитрий Черкашин и бывший председатель Богдановского сельсовета Тимофей Трубицин. Восставшие числом до 500 человек перебили местных коммунистов и комсомольцев (около 30 человек) и пытались пробиться к Павлограду, где был расквартирован 88-й стрелковый полк. Там как раз в это время проходили военную переподготовку некоторые из богдановцев (в их числе — еще один из организаторов восстания, Никифор Зеленин).

По некоторым данным, сам командир 88-го полка Мясоедов поддерживал восставших и обещал им оружие. Ведь восставшие были вооружены лишь охотничьими ружьями, берданками, обрезами, а большинство — дрекольем и вилами. Однако председатель местного ГПУ Зиновий Галицкий опередил восставших и, пользуясь преимуществом в вооружении, разбил их отряд. Позже 27 восставших были приговорены к расстрелу, еще около 200 человек получили различные тюремные сроки.

«Перегибы на местах»

Весной 1930 года Сталин, почуяв угрозу, пошел на попятную и переложил ответственность за насилие в коллективизации на местные органы власти. 2 марта в газете «Правда» вышла знаменитая статья генсека «Головокружение от успехов». А вскоре после этого было принято постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлением партийной линии в колхозном движении». В постановлении истинный виновник «перегибов» и «извращений» — сталинское руководство — обвинял самых рьяных исполнителей собственных же указаний. Местные работники, обвиненные в «перегибах», снимались с работы, исключались из партии или отдавались под суд.

Кроме того, были и некоторые реальные уступки колхозникам со стороны власти. Например, были пересмотрены некоторые дела раскулаченных. 943 хозяйства были признаны раскулаченными «неправильно», их членам разрешили вернуться домой и вернули имущество. Также был пересмотрен устав сельхозартели: колхозникам было разрешено иметь личное (подсобное) хозяйство, корову — чем многие селяне в дальнейшем и спасались.

В новом колхозном уставе также было задекларировано право колхозников на добровольное вхождение в колхоз и выход из него. И моментально половина крестьян покинули колхозы (вскоре их загнали обратно). Но все эти уступки были лишь очередным маневром — шаг назад и два вперед. В то же время милиционерам и чекистам увеличивали пайки, а пункты сбора зерна оборудовали наблюдательными вышками и обтягивали колючей проволокой. Так большевики готовились дать новый бой крестьянству…

Планы против реальности

Подавив — где силой, где уступками — стихийные выступления украинских селян, большевики снова взялись за экспроприацию хлеба у крестьянства. Теперь это называлось «план хлебозаготовки». Согласно оценкам Укрзерноцентра, в 1930 году валовой сбор зерна в УССР должен был составить 1355 миллионов пудов зерновых. Распределялся он следующим образом: потребление сельского населения (16 пудов зерновых на едока в год (то есть 0,7 килограмма всех видов зерновых в день!) — 376 миллионов пудов; посевной, фуражный и страховой фонды — 515 миллионов пудов; резервный фонд — 35 миллионов пудов; сдать государству по плану хлебозаготовок — 429 миллионов пудов.

Несмотря на неплохой урожай, показанные цифры свидетельствуют — советская власть баловать крестьян (их же хлебом) не собиралась. Все было впритык. Ведь на 0,7 килограмма зерна (даже не хлеба!) в день особенно не пожируешь. Если кто не помнит — в феврале 1942 года в блокадном Ленинграде солдат получал 0,6-0,8 килограмма хлеба в день, рабочие — 0,6-0,7 килограмма, служащие — 0,5 килограмма, иждивенцы и дети до 12 лет — 0,4 килограмма. А вот колхозники за пайку хлеба, близкую к блокадной иждивенческой, должны были радостно горбатиться на советскую власть.

На этом милости рабоче-крестьянского государства не закончились — план хлебозаготовок неоднократно менялся в сторону увеличения. Уже в мае 1931 года Вячеслав Молотов сообщил главному коммунисту Украины поляку Станиславу Косиору, что план за 1930 год увеличили в последний раз — до 490 миллионов пудов хлеба. То есть на 61 миллион пудов больше, чем предполагалось изначально.

Украина застонала, но выдала-таки 477 миллионов пудов (единоличники и колхозы — 393 миллиона пудов; остальное дали совхозы). Это было больше первоначального плана, но меньше, чем требовали из Кремля. Для достижения этой цифры колхозам пришлось урезать свои фонды, в том числе семенной и резервный.

Впрочем, в Кремле могли быть довольны: по факту они выдавили из Украины на 167 миллионов пудов зерна больше, чем в «доколхозном» 1929 году. Казалось, верной дорогой идут товарищи большевики!

План на 1931 год, не смущаясь невыполнением «молотовского» задания, увеличили еще больше — до 510 миллионов пудов. И это при том, что валовой сбор зерна в 1931 году оценивался в 845 миллионов пудов зерна, что по сравнению с урожайным 1930 годом было на эти же самые 510 миллионов пудов меньше!

Ради чего это все было? Ради чего выдирали последний кусок хлеба изо рта голодающего крестьянина? На что тратились вырученные таким образом средства? Традиционный ответ: «На оборону от нападения панской Польши или морской интервенции Великобритании». Ну что же, давайте посмотрим, как это происходило в советских реалиях. Вот лишь один пример.

1 февраля 1928 года на ленинградском заводе «Большевик» приступили к постройке отечественного легкого танка Т-18, прототипом которого был итальянский легкий танк «Фиат-3000», в основе которого, в свою очередь, лежал французский танк «Рено FT-17». Всего до начала 1932 года в СССР было произведено 962 танка Т-18 и его модификаций (МС-1). Стоимость каждого танка ориентировочно составила 36 тысяч рублей. Но так как танк строили с уже давно устаревшего прототипа, он так и остался грудой железа.

Лишь 10 машин поучаствовали в боевых действиях во время конфликта на КВЖД. Причем один сразу по прибытии был разобран на запчасти, у другого сломалась коробка передач, два заблудились во время ночного марша, а шесть Т-18 были остановлены противотанковым рвом!

Попытки модернизировать танк к успеху не привели, а при использовании его как тягача для гаубиц выяснилось, что Т-18 не может сдвинуть их с места. Так что эффективность трат денег на оборонку в СССР начала 1930-х была под большим вопросом.

Андрей ПОДВОЛОЦКИЙ