Руководители советской идеологии считали Высоцкого «политически незрелым артистом». Определение «поэт» по отношению к нему и вовсе предпочитали не использовать. И при этом он сохранял лояльность по отношению к существующей системе, какие бы удары на него ни сыпались.

Вся страна знала Владимира Высоцкого не только по его хриплому голосу, но и в лицо. В конце концов, по записи в трудовой книжке он являлся артистом театра и кино. Причем в кино он мелькал постоянно и обычно играл вполне положительные роли — то революционера в «Опасных гастролях», то героически погибающего подпольщика в «Интервенции», то американского журналиста, отвергающего сделку с поджигателями войны, в «Четвертом».

На нейтральной полосе

Правда, сам факт участия Высоцкого в самом идеологически благонадежном проекте мог перевести его в категорию неблагонадежных. «Четвертого», снятого по образцово-пропагандистской пьесе Симонова, объявили неудачей. «Опасные гастроли» пустили вторым экраном, хотя из-за Высоцкого картина стала одним из лидеров проката. «Интервенцию» вообще запретили.

С другой стороны, вполне благополучно сложилась судьба таких фильмов, как «Служили два товарища», «Хозяин тайги», «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», «Плохой хороший человек» — то есть идеологической крамолы в них не обнаружили.

Подцензурные песни Высоцкого нельзя назвать антисоветскими — они про работяг, про романтиков, про тех, кто сражался за Родину. Полузапретные темы сталинских лагерей, штрафников, репрессий проходят в них в дозах гораздо меньших, по сравнению со многими увенчанными премиями произведениями.

Так и ходил культовый артист-бард по «нейтральной полосе» — сверхпопулярный, но не отмеченный официальным признанием. Не запрещенный, но как бы и не вполне разрешенный.

К своим слушателям Высоцкий пробился в обход властей. Его песни переписывались любителями на кассеты, что было своего рода «самиздатом», только в музыкальной сфере. Денег Высоцкому это не приносило, но он «раскручивался». Трудящиеся охотно шли на творческие встречи с артистом, по факту представлявшие собой полноценные концерты.

Постепенно вокруг Высоцкого сформировалась целая команда менеджеров, организовывавших гастрольные турне, на которых зарабатывались по-настоящему большие деньги. Без всяких званий он мог позволить себе лучшие рестораны, приобретенную у спекулянтов модную одежду, автомобиль «мерседес», которых в Советском Союзе было меньше, чем пальцев на руках.

Без «фиги в кармане»

О том, что артист не держал «фигу в кармане» против советской власти, Высоцкий сам писал в одной из своих песен. Одним словом, неприязнь властей предержащих его озадачивала.

В марте 1970 года через внучку Хрущева Юлию Высоцкий напросился в гости к отставному главе Советского государства. Позже бард часто приукрашивал эту встречу, понимая, что Хрущев в любом случае фигура историческая. На самом деле Никита Сергеевич фамилии Высоцкого раньше не слышал, но по ходу беседы как-то растаял. Высоцкий пожаловался, что ему не дают выступать, затирают, спросил совета, к кому обратиться. Хрущев посоветовал обратиться к секретарю ЦК Петру Демичеву, считавшемуся «прогрессивным» человеком.

В скором времени именно этот «прогрессист» и стал главным гонителем Высоцкого.

Через год после смерти поэта, занимая должность министра культуры, Демичев наиболее полно сформулировал свои претензии к покойному, требуя запретить посвященный его памяти спектакль Таганки. Мотивация была следующей: «Поэтическое и песенное наследие Высоцкого неравноценно и весьма противоречиво, что было обусловлено его мировоззренческой ограниченностью. На творческой судьбе, поведении и умонастроении Высоцкого пагубно сказались его идейная незрелость, а также такие личные моменты, как брак с французской актрисой М. Влади, подверженность алкоголизму, что усугубляло его душевную драму и раздвоенность, приводило к духовному и творческому кризису…

Во многих стихах и песнях Высоцкого преобладают кабацкие мотивы, говорится о драках, попойках, тюрьмах, «черных воронах», «паскудах» и «шлюхах». Проводится мысль о том, что подлинная красота жизни возможна лишь на нейтральной полосе («Ведь на нейтральной полосе цветы необычайной красоты»)».

«Негативная тональность» спектакля, по мнению Демичева, определялась тенденциозно подобранными стихами. Особенно не понравилась министру культуры песня «Охота на волков», где, по его мнению, «метафорически изображается положение художника в советском обществе». И здесь Демичев, кстати, не ошибся.

Подобно устремившемуся на флажки волку, Высоцкий действительно вырывался за пределы зоны, в которой мог бы погибнуть как художник.

«Мне претит роль «мученика»»

После свадьбы с Мариной Влади, у Высоцкого были все шансы остаться за границей. Но он этого не сделал.

Вскоре после встречи с Хрущевым Высоцкий женился на Марине Влади — кинозвезде с русскими корнями и, кстати, члене французской компартии. Деталь немаловажная, поскольку этот брак фактически открывал ему возможность поездок за границу. Помимо доступа к остро востребованному в СССР импортному ширпотребу, возникала и возможность дополнительного приработка, не говоря уж о творческой самореализации. Более того, откровенные репрессии против Высоцкого со стороны власти обернулись бы теперь крупным скандалом. Хотя, с формальной стороны, подвергать его гонениям было вообще не за что.

Он был настоящим советским патриотом, искренне переживая за страну. С карандашом в руках читал газету «Правда», высчитывал цифры, а потом вдруг интересовался у своего друга, алтайца Валерия Золотухина, как его земляки выполняют план по сдаче хлеба государству, хотя собирают по 12 центнеров с гектара вместо положенных 16? Или, допустим, выговаривал водителю самосвала за то, что цемент из кузова тонкой струйкой вытекает на улицу: «У тебя народное добро пропадает». Высоцкий в этот момент ехал на «мерседесе», и понятно, в каких выражениях водитель ответил «столичному пижону». А Высоцкий потом жаловался. «Ну почему так?! Почему всем все равно? И что хорошего у нас может быть при таком отношении?»

Конечно, практика «левых концертов» противоречила коммунистическим принципам, но сам Высоцкий считал, что труд творческий в СССР недооценивается и он лишь получает то, за что расплачивается, работая на «разрыв аорты».

При этом он хотел играть по-честному и даже набросал письмо председателю Совета Министров Косыгину с предложением разрешить проводить свои концерты в Лужниках в те вечера, когда стадион пустует: «Все будут в выигрыше. Зрители получат хороший концерт, я — творческое удовлетворение, а государство на вырученные только за один сезон средства сможет поставить еще одну электростанцию…»

Судьба этого письма, к сожалению, не известна.

«Эзопов язык» и издевку над советской реальностью можно углядеть во многих сатирических песнях Высоцкого. Но, допустим, в комедиях Гайдая таких шпилек было намного больше, а их не запрещали. И Гайдай, и Высоцкий, высмеивая систему, все же считали ее правильной в своей основе. Но Гайдай давал заряд оптимизма, а Высоцкий бередил душу одним своим голосом, независимо от содержания песен.

Отсюда и не складывающиеся отношения с официальными идеологами. Одного такого свободолюбивого «волка» система была готова выдержать, но не собиралась обеспечивать ему комфортного существования.

Понимая расклад Высоцкий писал Демичеву «Мне претит роль»мученика» этакого «гонимого поэта», которую мне навязывают. Я хочу поставить свой талант на службу пропаганде идей нашего общества, имея такую популярность…

Я хочу только одного — быть поэтом и артистом для народа, который я люблю, для людей, чью боль и радость я, кажется, в состоянии выразить, в согласии с идеями, которые организуют наше общество».

Конечно, у него было достаточно возможностей остаться за границей. И, конечно, он бы не бедствовал. Например, выступал бы со своими же песнями на радио «Свобода». Но, Высоцкий такого шага не сделал. В интервью программе «60 минут», выходившей на американском ТВ, Высоцкий четко заявил: «Я уезжаю уже четвертый или пятый раз и всегда возвращаюсь… Я люблю свою страну и не хочу причинять ей вред. И не причиню никогда».

А советскому зрителю-слушателю эту же позицию он озвучил в привычной песенной форме:

Я смеюсь, умираю от смеха.
Как поверили этому бреду ?
Не волнуйтесь, я не уехал.
И не надейтесь, я не уеду.

Дмитрий МИТЮРИН