Секреты «дипломатической Сивиллы»

Мату Хари знает весь мир. О ней пишут книги, снимают фильмы, а потому она по умолчанию считается королевой шпионажа. Между тем в российской истории встречаются шпионки куда более профессиональные - такие, например, как Дарья Ливен, которую называли «дипломатической Сивиллой».

По меркам своего времени Доротея (по-русски Дашенька) фон Бенкендорф родилась даже не с серебряной, а прямо-таки с золотой ложкой во рту. Отец ее был рижским губернатором, а мать - фрейлиной и близкой подругой императрицы Марии Федоровны, жены Павла I. Брат же Александр впоследствии сделался всесильным шефом жандармов Российской империи, «душителем свободы», и как раз поэтому советские историки не слишком жаловали его сестру.

Мать семейства, Анна-Юлиана фон Бенкендорф рано умерла, и императрица Мария Федоровна всю жизнь заботилась о ее детях. Девочек поместили в Смольный институт, где они получили наилучшее для светских девиц образование. Сразу по окончании обучения Даша получила место фрейлины при особе своей покровительницы, и уже в 14 лет ее выдали замуж за блестящего молодого вельможу, любимца императора Павла, генерал-адъютанта Христофора Ливена.

Первое время молодые оставались в Петербурге, где Христофор делал карьеру, а Дарья блистала при дворе. Юная фрейлина не теряла времени даром - уже тогда ей приписывали романы с великим князем Константином Павловичем и князем Петром Долгоруким.

Правда, со временем эти небольшие приключения померкли перед новыми романтическими знакомствами княгини.

Между тем по Европе победоносно шагал Наполеон, и после разгрома русской армии под Фридландом Александр I подписал с корсиканцем мирный договор. Казалось бы, в Европе воцарился мир, и ничто не предвещало продолжения военных действий. Но на балу, посвященнрм Тильзитскому миру, фрейлина Ливен впервые выказала свою способность угадывать будущее. Танцуя с императором, она выразила восхищение из-за того, что он хотя бы на время сумел укротить Бонапарта. Александр I уверенно объявил, что мир с Францией будет долгим и прочным, и тогда Дарья предложила ему вспомнить эти слова через пять лет. А спустя пять лет, в июне 1812 года наполеоновская армия перешла границу Российской империи.

За это время чета Ливен успела побывать с официальной миссией в Берлине. Направляя князя послом в Пруссию, император выразил надежду, что жена станет ему хорошей помощницей. Не иначе как умение разбираться в людях Александр унаследовал от венценосной бабки Екатерины II, потому что нисколько не ошибся в своих предположениях.

Дело в том, что для сбора политической информации в прусской столице наилучшим образом годилась женщина. Берлин в те годы был провинциальным городом, однако светская жизнь там протекала довольно бурно. Ежедневно устраивались званые вечера, балы, концерты, где кроме светских развлечений велись также и разнообразные любопытные беседы. А госпожа посланница, как оказалось, отменно умела извлекать из них полезную информацию. Никому не приходило в голову принимать очаровательную молодую даму за шпионку, и потому дипломаты, чиновники и офицеры охотно распускали перед ней перья, демонстрируя знание политических тайн. Собрав нужные сведения, жена посла отправляла их в Петербург.

Она сообщила императору о двойной игре, которую вели правительства Австрии и Пруссии, об их переговорах с Наполеоном и подготовке союзных договоров с Францией. Все это означало лишь одно: Россия оставалась в изоляции и в любой момент могла стать объектом нападения.

В сложившейся обстановке российский император принял решение заключить договор о взаимопомощи со своим давним противником на политической арене - Англией. Англичане также искали содействия в борьбе с «французским узурпатором», и вскоре две вечно враждующие державы стали союзниками. В Лондоне необходим был постоянный российский представитель, и эту должность получил Христофор Ливен, недавно вернувшийся с супругой из Берлина.

Лондон разительно отличался от тихого провинциального Берлина: о скрытых течениях европейской дипломатии там можно было узнать гораздо больше. И для достижения этой цели княгиня пошла проторенной дорогой - открыла собственный светский салон. Приобретенный в Пруссии опыт прелестная Дороти (как звали ее англичане) использовала с размахом. Отныне никто не мог ускользнуть из ее цепких ручек, не выболтав известных ему секретов. Ее популярность и влияние в Англии были удивительны для иностранки, эта дама умудрилась стать своей даже при королевском дворе. Будущий король Георг IV был крестным отцом ее сына Георгия и на крестинах не уставал повторять, что младенец с ним буквально на одно лицо. А в королевской спальне долгое время висел портрет княгини Ливен - возможно, не из одних только эстетических предпочтений монарха.

Христофор Андреевич, убедившись, что жена прекрасно справляется с обязанностями дипломата и составителя депеш для отправки в Россию, почти отстранился от дел. Недаром за 20 с лишним лет его службы в Англии о нем почти не упоминается. Зато о Дарье Христофоровне современники не без язвительности рассказывали, что она-то и исполняла должности посла и советника вместо супруга. В переписке с российским министром иностранных дел Нессельроде она делилась соображениями о послевоенном устройстве европейских держав и, видимо, нашла в нем полного единомышленника.

Недаром в 1815 году именно она получила личное приглашение прибыть на Венский конгресс, где решались судьбы Европы, победившей Бонапарта. А супруга позвали с княгиней заодно, лишь потому, что это полагалось ему по должности. Участие в политической игре такого ловкого игрока, как Дарья Ливен, поднимало шансы России на успех в переделе Европы. У Нессельроде имелось для княгини особое поручение: соблазнить всесильного канцлера Австрии Меттерниха и получать от него сведения о планах его державы. Канцлер был так очарован представленной ему дамой, что вскоре между ними завязался роман. Однако и о деле очаровательница не забывала: между любовными утехами она выяснила намерение канцлера втайне от России заключить союз с Англией. Узнав об этом, Александр I решил опередить Австрию и предложить Лондону политическое соглашение.

Склонить англичан к сотрудничеству опять поручили прелестной Дороти, и снова для достижения цели ей пришлось использовать сугубо женские методы. Она порвала с Меттернихом и вступила в любовную связь с британским министром иностранных дел, будущим премьер-министром Джорджем Каннингом. Результатом этой связи стало необычайное «потепление» русско-английских отношений. Великобритания даже поучаствовала вместе с Российской империей в войне за независимость Греции, одержав над турецким флотом блестящую победу при Наварине. Возможно, сотрудничество двух великих держав могло бы развиваться и дальше, но в 1827 году Каннинг внезапно скончался. Новый премьер-министр Веллингтон был настроен против России. Дарья Ливен утратила свое политическое влияние, но продолжала регулярно отправлять в Петербург свежую информацию до самого отъезда из Лондона в 1834 году, когда супруги Ливен вернулись на родину.

Новый император Николай I отметил заслуги князя Ливена, назначив его членом Государственного совета и воспитателем наследника престола Александра Николаевича. Но для его супруги других занятий, кроме вращения в свете, не нашлось. После интеллектуальной европейской жизни, рискованных интриг и высоких политических ставок обычное салонное времяпрепровождение казалось ей невыносимым. Даже петербургский климат был чересчур суровым по сравнению с тем, к которому привыкла княгиня. После смерти двоих сыновей Российская империя, которой княгиня Ливен служила столько лет, стала для нее чужой. И она получила разрешение от императора вернуться в Европу.

Дарья Ливен поселилась в Париже, в особняке, ранее принадлежавшем Талейрану. В нем она вновь открыла салон, быстро сделавшийся знаменитым. В разные годы его посещали Бальзак и Готье, де Мюссе и Шатобриан. С мужем даму почти ничего не связывало, и когда он умер в 1838 году, Дарья Христофоровна не слишком горевала. Куда большим несчастьем для нее оказалась смерть четверых из шести детей, которых она оплакивала до конца жизни. Княгине Ливен было уже за пятьдесят, но она оставалась по-прежнему привлекательной и в последний раз в жизни завела роман с государственным деятелем - ее избранником стал Франсуа Гизо, премьер-министр Франции. Эти отношения продолжались до самой ее смерти.

Пожилой даме уже не давали никаких дипломатических поручений, но она продолжала собирать полезную для России информацию и отправлять ее в Петербург. Однако император Николай I, в отличие от своего предшественника, не придавал большого значения полученным от добровольной помощницы сведениям. Однажды это стоило ему поражения в Крымской войне, о подготовке которой его предупреждала княгиня Ливен. Впрочем, он использовал информацию о разногласиях между Англией и Францией, чтобы выторговать для России наиболее выгодные условия заключения мира. Это была последняя услуга, оказанная Дарьей Ливен своей стране. Вскоре после подписания мирного договора она скончалась в своем парижском доме на руках Гизо.

Екатерина КРАВЦОВА