Покровитель папуасов

В XIX веке европейские державы заканчивали раздел мира на сферы своего влияния. Эксплуатация рабского труда приносила немалые доходы. Рабовладельцы оправдывались тем, что негры якобы относятся к низшим расам, и в целом даже не совсем люди. Против подобных высказываний выступил русский ученый Николай Миклухо-Маклай. 17 июля 2016 года исполнится 170 лет со дня его рождения.

19 сентября 1871 года русский парусно-паровой трехмачтовый корвет «Витязь» подошел к берегу Новой Гвинеи у залива Астролябия. Шли под парами, и дым, словно черный флаг, тянулся за высокой трубой. Увидав клубы дыма, туземцы подумали, что настал конец света. Одни семьи разожгли костры и стали убивать животных, но не для того, чтобы принести в жертву, - они жарили мясо. Если конец света, так не пропадать же добру. Другие убежали в горы и рыли себе могилы, чтобы достойно встретить смерть. Но когда пароход встал на якорную стоянку и черный дым рассеялся, то местные жители увидели на берегу всего трех людей, двое из которых были совсем странными - со светлым цветом кожи. К тому же у них не было ни копий, ни стрел. Во главе прибывших был этнограф и антрополог Николай Николаевич Миклухо-Маклай.

Ученый обнаружил уютную бухточку, где сплошная стена зелени соседствовала с полосой белого песка. Там была построена первая хижина. Местное население не проявляло агрессии, однако своих жен и детей все же прятали при появлении незнакомцев. Впрочем, со временем интерес превысил страх, и туземцы подошли к домику. К ним вышел белый человек и стал дарить незатейливые гостинцы. Вооруженные каменными топорами туземцы с удивлением рассматривали бусы, гвозди, рыболовные крючки.

Затем они стали приходить чаще. Брали подарки и уходили. Но однажды ночью группа вооруженных людей с факелами приблизилась к хижине Миклухо-Маклая. Один из сопровождающих ученого - шведский слуга по фамилии Ульсон - схватил ружье, собираясь выстрелить, но Николаю Николаевичу удалось остановить его. Подбежавшие к веранде туземцы с криками бросили на площадку несколько рыб и убежали. Пристыженный Ульсон собрал подарки. Рыба оказалась вкусной...

Со временем гвинейцы позволили ученому бывать в деревне Бонгу и наблюдать за их жизнью. Островитяне баловали своих детей, делая для них всевозможные игрушки, и любили своих жен. Но интимная жизнь считалась таинством и была сокрыта от глаз ученого. Хотя подготовка к ней, наоборот, выставлялась напоказ. Девушку, решившую, что она готова выйти замуж, украшали татуировкой на ягодицах. «Мужчины находят красивым, если их жены при ходьбе двигают своими задними частями так, чтобы при каждом шаге одна из ягодиц непременно поворачивалась в сторону», - писал Миклухо-Маклай. Мужчины также прихорашивались, нанося татуировки, и гладко брились.

Ученому посчастливилось увидеть самый древний способ ловли рыбы - ногами. Человек заходил в море по колено и ждал, когда рыба подплывет достаточно близко. Тогда папуас быстро придавливал ее ко дну ступней, а потом вытаскивал, ухватив пальцами ноги.

Островитяне держали кур, собак и свиней. Собаки были как помощниками в охоте, так и наиболее доступной мясной пищей. Особенно если неожиданно приходили гости. А вот настоящими «друзьями человека» были свиньи. Они бегали за туземцами по пятам, и папуасы питали к ним невероятную привязанность. Однажды Николай увидел горько плачущую женщину. Оказалось, что издохла большая старая свинья. «Отчего печалиться, если свиней так много?» - удивился ученый. «Эту я вскормила собственной грудью», - ответила туземка.

Миклухо-Маклая приятно поразили хорошие и вежливые отношения, которые бытовали у туземцев. За все пребывание на острове ученый не видел ни одной грубой ссоры или драки между жителями деревни. В этой общине не было ни зависти, ни воровства, ни насилия. Потому исследователь и дал архипелагу название «архипелаг Довольных Людей».

Некоторые элементы быта поначалу шокировали русского путешественника. Он пишет, как однажды в лесу наткнулся на троих островитян. Один играл на папуасской флейте, а двое других рубили каменными топорами гнилой пень. Из этой рыхлой массы сотнями вываливались белые жирные личинки. Порубив некоторое время, папуасы оставляли работу и с аппетитом жевали личинок. А поев, снова принимались за флейту и топоры.

За год проживания на острове Миклухо-Маклай сдружился с островитянами. Из деревни ему приносили фрукты и рыбу, также он охотился в лесу на диких свиней. Но бывали и другие случаи: «Сегодня утром, например, почувствовал голод во время прогулки и, увидев большого краба, поймал его и съел сырого...»

В феврале 1872 года на одного из папуасов упало дерево. Рана на голове загноилась, но Николаю Николаевичу удалось его излечить. После этого он стал считаться членом их общины.

«...Впросонках слышал я шорох, шептанье, тихий говор вне хижины, - писал ученый в своем дневнике про одно ночное происшествие. - Во сне я почувствовал легкое сотрясение нар, как будто бы кто лег на них. Недоумевая и удивленный смелостью субъекта, я протянул руку, чтобы убедиться, действительно ли кто-нибудь лег рядом со мною. Я не ошибся; но как только я коснулся тела туземца, его рука схватила мою, и я скоро не мог сомневаться, что рядом со мною лежала женщина...» Оказалось, что к нему явилась огромная делегация, и они хотели, чтобы исследователь не покидал их и взял себе жену. Но остаться Николай не мог: у него закончился хинин (его он принимал, чтобы смягчить последствия перенесенной некогда малярии), износились последние ботинки, и было мало патронов. В декабре 1872 года, когда за ним пришел клипер «Изумруд», папуасы плакали от горя.

Но любовь туземки все же настигла Миклухо-Маклая. Это произошло в 1874 году на противоположном конце Новой Гвинеи, во время его нового путешествия. Устоять перед чарами Бунгараи - первой красавицы деревни Кильвер - ученый не смог. Сам он описывал ее так: «Кожа гладкая, светло-коричневого оттенка, волосы матово-черного цвета. Ресницы достигают значительной длины и красиво изогнуты кверху, груди конической формы».

«1874 год, 9 мая... Вечером, незваная, пришла Бунгарая... Предполагаю, что папуасские ласки мужчин иного рода, чем европейские, по крайней мере Бунгарая с удивлением следила за каждым моим движением и хотя часто улыбалась, но я не думаю, что это было только следствием удовольствия».

«10 мая. Вечером опять пришла Бунгарая. Утром при уходе я подарил ей кусок катуна, которым она, кажется, не осталась довольна... Слыша, что я хохочу, она что-то стала сердито бормотать, а я еще более хохотал, она несколько раз толкала меня в бок не слишком нежно, потом даже намеревалась с досады укусить (!) меня два раза. Я ее успокоил...»

«13 мая. Было 7 часов вечера, я сидел за моим скудным ужином, когда на минуту люди мои вышли оба на заднюю веранду. Бунгарая осторожно пробралась мимо меня в спальню. Пришлось ее спрятать, хорошо, что у кровати есть занавеска». В дальнейшем ученый уже не уделял в дневнике места своим ночным приключениям, отделываясь короткими записями вроде: «Каждый день приходит Бунгарая».

Вполне возможно, что этот странный союз принес свои плоды. Советские ученые, совершившие в 1971 году экспедицию на судне «Дмитрий Менделеев» на Новую Гвинею и побывавшие там, где жил Миклухо-Маклай, узнали, что незадолго до того в деревне Бонгу умер человек, носивший имя Маклай. Но вот являлся ли он потомком великого путешественника или просто был назван в его честь, так и осталось неизвестным.

Юлия КРАВЧЕНКО