Екатерина Алексеевна Фурцева была единственной женщиной за всю историю СССР, которая входила в состав Президиума ЦК КПСС (орган, схожий по функциям с Политбюро, существовавший в период с 1957 по 1966 год). Власть в ее руках находилась нешуточная. Не случайно ее за глаза называли «Екатериной III».

Путь Екатерины Фурцевой от ткачихи из Вышнего Волочка к партийному олимпу, который представлял собой тогда Президиум ЦК КПСС, более или менее известен. Безусловно, проделать его могла только такая женщина, как она, — с незаурядными личностными и деловыми качествами, Фурцева очень хорошо проявила себя в роли хозяйки Москвы, когда в 1954-1957 годах была первым секретарем Московского городского комитета КПСС. Под ее руководством в столице было построено немало известных объектов (например, спортивный комплекс «Лужники»), проведен в 1957 году Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Но путь в сонм «партийных богов» Советского Союза ей обеспечила не хорошая работа, а спасение главы государства.

Под ударами судьбы

18 июня 1957 года на заседании Президиума ЦК так называемая антипартийная группа фактически свергла главу государства Хрущева. Новым руководителем КПСС уже почти стал Молотов. Но планы «заговорщиков» тогда разрушила Фурцева, которая присутствовала на заседании в качестве кандидата в Президиум ЦК. Она отпросилась выйти в дамскую комнату и сообщила о снятии Хрущева председателю КГБ Серову и маршалу Жукову. На следующий день на военных самолетах в Москву были доставлены остальные члены ЦК, обеспечившие при поддержке военных сохранение поста первого секретаря ЦК за Хрущевым. После этого Фурцеву избрали членом Президиума, но спустя три года Хрущев спустил свою спасительницу с партийного Олимпа. В расстроенных чувствах она полоснула себя бритвой по венам. Ее спасли и назначили министром культуры, которым Фурцева оставалась 14 лет.

В 1974 году министерское кресло под Фурцевой зашаталось из-за неприятной истории с возведением загородного дома в Жуковке, некоторые материалы для которого она доставала с использованием служебного положения. Ее подвергли обструкции в Комитете партийного контроля ЦК КПСС. Говорят, что в Политбюро ЦК хотели по-тихому отправить Фурцеву на пенсию и уже решили, что на посту министра ее должен заменить секретарь ЦК КПСС по пропаганде Петр Демичев. Она об этом знала.

Кроме истории с домом в Жуковке, на Фурцеву в тот период навалилось еще несколько неприятностей. Были проблемы в семейной жизни — разлад отношений с мужем. Да и на работе не все шло гладко. 24 октября 1974 года ей доложили, что в Амстердаме после концерта умер известный советский скрипач Давид Ойстрах. Его лечащий врач категорически возражал против поездки Ойстраха в Голландию. Но Фурцева настояла, чтобы страну за рубежом представлял лучший, и он поехал. После получения печального известия Фурцева распорядилась, чтобы помощница Таня подготовила письмо на имя председателя Совета Министров Алексея Косыгина с просьбой разрешить похоронить музыканта на Новодевичьем кладбище. Тогда она даже представить не могла, что сама окажется там через пять дней.

В четыре часа дня Фурцева вместе с подругой, известной певицей Людмилой Зыкиной, отправилась в баню. Разрумяненные, они разъехались оттуда в половине седьмого. Зыкина поехала собирать вещи, так как рано утром выезжала на концерт в Горький. А Фурцева посетила банкет в честь юбилея Малого театра. После банкета, вымотанная, она позвонила Зыкиной и попросила ее ехать на машине в Горький осторожнее. Что случилось потом — окутано мраком.

Когда поздно вечером муж Фурцевой, дипломат Николай Фирюбин, вернулся домой из Министерства иностранных дел, то нашел жену уже мертвой. Ей было 63 года.

По официальной версии, причиной смерти стала острая сердечная недостаточность. По неофициальной, но похожей на правду, Фурцева выпила на банкете, добавила дома и приняла горячий душ, следствием чего стал сердечный спазм. Но нельзя сбрасывать со счетов и версию, что ей все надоело и она сама ушла из жизни, выпив горсть таблеток люминала.

Неискренние слезы

Ныне говорят, что Фурцеву после смерти лишили заслуженных почестей. И похоронили не в Кремлевской стене, а лишь на Новодевичьем кладбище. И церемонию прощания устроили не в Колонном зале Дома Союзов, а в новом здании МХАТа на Тверском бульваре.

Но если судить объективно, то похоронили по статусу. Если в некрополе у Кремлевской стены не нашли места даже для Никиты Хрущева, ничего удивительного, что там не нашлось его и для министра Фурцевой.

Впрочем, желание руководства страны предать тело Екатерины Фурцевой земле без особой помпы все же прослеживалось. Страну о смерти министра культуры уведомили крайне скромно. Газета «Правда» лишь на третьей странице опубликовала небольшой некролог, в котором Екатерину Алексеевну назвали «видным членом Коммунистической партии Советского Союза». При этом других умерших экс-членов Президиума ЦК КПСС обычно называли «выдающимися».

На панихиде в Художественном театре слезы у присутствующих лились рекой. С прощальными словами выступали чиновники и деятели культуры. Константин Симонов, творчеству которого Фурцева когда-то устроила разнос на секретариате ЦК, сказал о ней: «Екатерина Алексеевна всегда имела смелость сказать «да» — и делала все, чтобы поддержать, помочь… Имела смелость сказать «нет» — и ее поступки всегда соответствовали сказанному. Так поступать могла только большая, светлая личность».

Муж Фурцевой, говорят, «рыдал над гробом, все порывался встать на колени». Но его траур по покойной супруге продолжался немногим более 10 дней. Потом он снова женился. Известная балерина Майя Плисецкая на панихиде с пафосом сказала: «У нас будут другие министры, но такого — никогда!» А потом в своих воспоминаниях выставила ее этакой недалекой барыней, которая поучала Родиона Щедрина, что эротика в балете «Кармен-сюита» -это «чуждый нам путь». Людмила Зыкина на похоронах своей подруги Фурцевой спела проникновенную печальную песню:

«_Ох? не по реченьке лебедушка все плывет.
Не ко мне ли с горя матушка моя идет?»

Но саму «Екатерину III», как ее иронично и почтительно называли, на тот момент уже ничье мнение не заботило. 29 октября 1974 года она нашла упокоение на Новодевичьем кладбище.

Надгробие без дат

Ныне могила Екатерины Фурцевой является одной из достопримечательностей кладбища. Точнее — надгробие, созданное известным советским скульптором Львом Кербелем по проекту архитектора Михаила Барща. Мемориал состоит из четырех вертикальных стел из светлого мрамора, с горельефным портретом Екатерины Алексеевны.

Дочка Фурцевой Светлана рассказывала: «Фирюбин уже на вторую неделю после смерти мамы снова женился и все связанное с ней сразу же от себя отстранил. Хотя и прожил с мамой целых двадцать лет… Хорошо Кербель помог. И белый мрамор достал, и горельеф сделал…»

Кербель своей работой словно подчеркнул, что Фурцева была прежде всего министром, а уже во вторую очередь — женщиной. Он прекрасно выразил присущую Екатерине Алексеевне волевую устремленность.

По рассказам близких, Фурцева, которой довольно часто приходилось бывать на похоронах деятелей искусства, не любила, когда начинали говорить об их возрасте. Поэтому на ее надгробии нет дат рождения и смерти. Только три слова: «Екатерина Алексеевна ФУРЦЕВА». Позднее к ним добавились фамилия, имя и отчество ее дочери, которая, как и мать, скончалась в возрасте 63 лет.

Олег ЛОГИНОВ