История советской разведки сохранила имена женщин, которые по зову сердца стали бойцами «незримого фронта» и которых берегла судьба. Судьба же героини нашего рассказа оказалась совсем иной.

В 1920 году в Россию из-за границы вернулась семья Нуортева. Отец семейства, этнический финн Сантери Нуортева, был фигурой очень непростой. В свое время водил личную дружбу с Владимиром Лениным и помогал ему перебраться из Финляндии в Швецию. После революции 1917 года пытался поддерживать красное правительство своей страны. Был вынужден эмигрировать в США, где стал одним из видных пропагандистов русской революции. Не сильно преуспев на этом поприще, вернулся в Россию, где на собственной шкуре ощутил все противоречия нового режима — побывал и сотрудником наркомата иностранных дел, и арестантом по обвинению в шпионаже, и председателем ЦИК Карельской АССР.

Заманчивое предложение

Дочь Сантери Нуортева по имени Кертту, успешно окончив школу и университет, получила назначение ответственным секретарем в городскую газету Петрозаводска. Наступил 1934 год, определивший дальнейшую судьбу девушки. Она получила приглашение перейти на работу в разведотдел штаба Ленинградского военного округа переводчицей.

Начальство очень скоро оценило способности новой сотрудницы. Дважды она выезжала в Финляндию и Швецию как связник с нелегалами, а также для изучения оперативной обстановки. Разведчица успешно выполнила порученные ей задания. Может быть, поэтому ей предложили возглавить нелегальную резидентуру в Хельсинки. Но девушка отказалась.

Тут наступил кровавый 1937 год. Почти все сотрудники отдела были репрессированы. Не избежала этой участи и Кертту. Она была приговорена к трем годам лагерей за то, что имела неосторожность рассказать родным о своих заграничных командировках. Отбыв наказание, Кертту уехала в Алма-Ату к мужу.

В конце 1940 года она получила повестку из Управления милиции. Там с ней побеседовали два человека в штатском: «Как бы вы посмотрели на то, чтобы вернуться к работе в разведке?» Кертту дала согласие.

Вскоре началась война, и разведчица получила предложение как нелегал отправиться в Хельсинки для выполнения важного задания. Для подготовки она уехала в Куйбышев, где для нее была разработана легенда. Теперь она стала Элиной Патти, уроженкой Швеции, переехавшей с родителями в Финляндию и ныне проживающей в городе Вааса. Устроиться на работу она должна была секретарем к госпоже Вуолийоки — даме, близкой к политическим кругам и значившейся в кадрах советской разведки под псевдонимом Поэт. Освоившись, Элина должна была установить связь с агентами, занимающими высокое положение в обществе и давшими согласие на сотрудничество с НКВД.

Ночью 31 марта 1942 года Элину сбросили на парашюте над территорией Финляндии. Закопав парашют в снег и переодевшись, она добралась до железнодорожной станции и села на поезд.

Проблема за проблемой

Госпожа Вуолийоки приняла гостью холодно. Она не только не могла принять Элину на работу, но и тем более не собиралась селить ее в своей усадьбе. Мотивировала она это тем, что находится под подозрением у полиции. Однако деньги и задание приняла. Поколебавшись, разрешила переночевать. Утром разведчица уехала в Хельсинки, где сняла меблированную комнату. Рацию же все это время ей приходилось носить с собой.

Теперь нужно было установить связь с агентами. И снова неудача. При встрече с одним тот на пароль не отозвался и в дальнейшем от контактов всячески уклонялся. Другой агент убыл в неизвестном направлении. Третий прямо заявил, что она подослана охранкой и что он никогда на советскую разведку не работал.

Необходимо было срочно легализоваться. Весна уже вступала в свои права, а Элина все еще ходила в шубе и зимней шапке — у нее не было карточек для покупки одежды. Пришлось покупать ее в комиссионном магазине. В шифрованном письме на оперативный адрес в Стокгольме она кратко сообщила об «отказниках» и о том, что по причине отсутствия подходящей квартиры не может воспользоваться рацией.

Тут снова возникла Вуолийоки — ей удалось получить визу для поездки в Швецию. Это была удача! Можно было не только оперативно переправить более подробный отчет, но и получить дальнейшие инструкции. Поэт уехала, договорившись о своем возвращении сообщить условным объявлением в газете.

Тем временем подходящая для радиосеансов квартира была найдена. Но при первой же попытке связаться с Центром произошло короткое замыкание, и рация вышла из строя. Прошло три недели, и вот оно — долгожданное объявление в газете. Но встреча, увы, оказалась не радостной. Поэт рассказала, что была арестована полицией и при задержании уничтожила ключ к расшифровке инструкций. Оказалось, что арестовали ее по доносу служанки, рассказавшей полиции о визите в усадьбу незнакомой дамы. Тогда как раз полным ходом шли поиски неизвестного парашютиста. Поэт открестилась от знакомства с ночной гостьей, но назвала ее приметы, о чем в разговоре с Элиной умолчала, и попросила больше ее не беспокоить. Ситуация складывалась критическая. Разведчица могла положиться только на агента Водника, который добросовестно выполнял принятые на себя обязательства.

Наивность резидента

Перед Элиной возникла альтернатива: либо перейти на нелегальное положение, либо… Ведь появились знакомства и связи, она уже планировала открыть косметический салон. Тут из полицейского управления пришла повестка по поводу трудовой повинности. Водник высказался категорично: «Это ловушка, и надо срочно переходить на нелегальное положение». Это был, конечно, дилетантизм. Если бы охранка реально в чем-то подозревала Элину, то могла бы взять ее без всякого спектакля. Но агенту удалось убедить разведчицу.

Взяв пакет с грязным бельем и чемоданчик с рацией, она пошла в прачечную, где отдала вещи на хранение хозяйке, предупредив, что заберет багаж вместе с выстиранным бельем её брат. Довольно быстро Водник определил её на квартиру к знакомому коммунисту и на следующий день пошел в прачечную. Хозяйки не было на месте, и во второй раз туда была вынуждена идти сама Элина. Но в прачечной ее уже ждала полиция.

Понятно, что разведчицу готовили в сжатые сроки. Но кто из занимавшихся ее экипировкой догадался наклеить на внутреннюю сторону крышки чемоданчика этикетку с фамилией и именем хозяйки, и почему она сама не обратила на это внимания?

Впрочем, кольцо вокруг нее и так сжималось. Финские контрразведчики уже сопоставляли даты выброски парашютиста с датами регистрации вновь прибывших в Хельсинки.

На следствии арестованная давать показания отказалась. Сказала только, что целью ее задания была подготовка почвы для проведения возможных переговоров о перемирии. В принципе, это была правда, поскольку никаких других инструкций разведчице получить так и не удалось.

У Элины случился нервный срыв, и ее поместили в психиатрическую больницу. Там же, судя по всему, ей кроме лекарственных препаратов вкололи еще и «сыворотку правды», растормаживающую волю. Так или иначе, охранке стали известны имена всех агентов, с которыми она выходила на связь.

Несмотря на то, что следователи вроде бы поверили в миссию тайного парламентера, Элина и Водник 27 декабря 1943 года были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Остальные агенты получили различные сроки тюремного заключения. Двое были оправданы.

Власти предложили разведчице подать прошение о помиловании, но она отказалась. Тем не менее 22 августа 1944 года смертная казнь ей была заменена на пожизненное заключение. А когда было заключено перемирие между СССР и Финляндией, Кертту амнистировали. Видимо, догадываясь, что ждет ее на родине, власти предложили помилованной шпионке переехать на постоянное место жительство в Швецию. Но разведчица снова отказалась.

Когда она сходила по трапу аэродрома в Ленинграде, ее арестовали. В управлении НКВД было проведено предварительное следствие. 19 октября 1944 года самолетом ее этапировали в Москву. «Наградой» за самоотверженность и мужество стал приговор, вынесенный спустя три года после ареста, 10 лет лагерей. Из справки, подшитой к делу, известно, что отважной девушке все же удалось выжить, и после освобождения она работала техником-сметчиком.

Сергей УРАНОВ