Бетонная нора для фюрера

Своим военным резиденциям Гитлер подбирал звучные и устрашающие названия - «Беренхалле» («Медвежья берлога»), «Вервольф» («Оборотень»), «Вольфсшанце» («Волчье логово»). Но в 1945 году играть в игры было уже некогда. Его последнее убежище именовалось просто и без затей - «Фюрербункер» («Бункер фюрера»).

7 ноября 1939 года архитектор Альберт Шпеер водил Гитлера по новому зданию берлинской рейхсканцелярии. Экскурсант был в восторге. Впоследствии Шпеер вспоминал: «С позолоченных панелей над каждой из четырех дверей кабинета на Гитлера смотрели четыре добродетели - Мудрость, Осмотрительность, Мужество и Справедливость. Я сам не очень ясно осознавал, откуда мне пришла в голову эта идея». В самом кабинете внимание привлекал большой стол с тяжелой мраморной столешницей: «С 1944 года за ним проводили совещания о положении на фронтах; расстеленные на нем карты генерального штаба показывали быстрое проникновение на территорию рейха как западных, так и восточных противников. Это был последний командный пункт Гитлера на поверхности земли, следующий располагался в 150 метрах отсюда и уже под многометровой толщей бетона».

Бункер был не просто личным убежищем фюрера. Он выполнял функции ставки - то есть штабного центра, из которого главнокомандующий осуществлял руководство вооруженными силами.

Естественно, такой штаб должен был располагать всем необходимым для поддержания постоянной связи с войсками, проведения оперативных совещаний и обеспечения безопасности высшего руководства в случае вражеских бомбардировок, обстрелов или диверсий.

Главную угрозу, конечно, несла авиация. Подобные резиденции у самой линии фронта не размещались, а следовательно, оказывались недосягаемы для артиллерийских снарядов. Что касается диверсантов, то, учитывая многочисленность и квалификацию охраны, шансов у них было немного.

В период Второй мировой, располагая несколькими оборудованными для ставки резиденциями, Гитлер не так уж часто бывал в рейхсканцелярии. Больше всего он любил расположенный в живописной местности Южной Баварии «Бергхоф», представлявший собой всего лишь шале, хотя и оборудованное бомбоубежищем. В нем можно было принимать гостей и проводить совещания. Но возможности оперативного руководства войсками оказывались ограниченными.

В 1940 году во время кампании против Франции ставку для Гитлера оборудовали вблизи Рейна у городка Бад-Мюнстерайфель, романтично назвав ее «Фельзеннест» - «Гнездо в скалах». Успели построить 3 бункера и барак для столовой. Но Францию разбили очень быстро, и «гнездышко» опустело.

Фюрер перепорхнул сначала на франко-бельгийскую границу в «Вольфсшлюхт» («Волчье ущелье»), а затем в леса Шварцвальда - в ставку, названную «Танненберг» (по месту разгрома в 1914 году русской армии Самсонова). В общей сложности он провел в них чуть более 2 недель, так что даже бомбоубежищ строить не стали.

Война с Советским Союзом мало напоминала прежние «прогулки» по Европе. На оккупированной территории для Гитлера возвели 3 крупные резиденции: «Беренхалле» в селе Красный Бор, в 3 километрах от Смоленска; «Рере» («Туннель») в Галиции и «Вервольф» под Винницей. Для обустройства «Беренхалле» использовали бывший полевой командный пункт Генштаба Красной армии.

Гораздо чаще Гитлер бывал в «Вервольфе». В последний раз - с 27 августа по 15 сентября 1943 года, когда пришел к выводу, что Донбасс удержать не удастся. Но большую часть войны он провел в «Вольфсшанце», находившемся в 7 километрах от восточнопрусского города Растенбурга. В комплекс входили 10 бункеров со стенами толщиной до 2 метров и несколько деревянных бараков. Именно в «Вольфсшанце» 20 июля 1944 года на Гитлера было совершено самое известное из покушений, когда он едва не погиб от взрыва пронесенной полковником Клаусом фон Штауффенбергом мины.

К осени 1944 года территория Третьего рейха ужалась до такой степени, что Гитлер вполне мог руководить действиями на всех фронтах, не покидая Берлина. В ноябре он обосновался в рейхсканцелярии. По мере активизации авианалетов и приближения советских войск все чаще перебирался в находившийся под ней бункер.

На самом деле первая очередь бункера была завершена еще в 1936 году (то есть до возведения нового здания рейхсканцелярии). Причем изначально этот объект рассматривался как обычное бомбоубежище из 12 небольших помещений размерами 3x5 метров. Толщина стен и перекрытий варьировалась от 1,6 до 2 метров, высота потолков была 3,05 метра. Двухметровая плита перекрытия находилась на глубине 1 метра под землей, прямо под залом заседаний рейхсканцелярии.

Когда началась война, а британские бомбардировки стали частью повседневной жизни берлинцев, возник вопрос о создании новых и расширении прежних бомбоубежищ. Бункер под имперской канцелярией решили расширить, точнее, пристроить к нему другой аналогичный объект, только опустив его на пол-этажа ниже под землю.

Летом 1943 года был вырыт котлован глубиной около 17 метров, и началось строительство, которое растянулось более чем на год. 25 ноября 1944 года фюрер впервые побывал в месте своего будущего упокоения, а с 16 января 1945 года находился там практически постоянно.

Общая площадь соединенных лестницей старой и новой частей бункера составила 250 квадратных метров. В старом бункере 4 комнаты были отведены для семьи Геббельса, который после событий 20 июля 1944 года стал самым близким для фюрера человеком. В 2 помещениях располагался обслуживающий персонал, по 1 комнате отводилось для хранения продуктов и кухни. В помещениях у входа размещались караулка и техническое оборудование. Еще 2 комнаты выделялись экономке (завхозу) в качестве жилья и под хозяйственные нужды.

Из-за нехватки места коридор переоборудовали под общую столовую, в которой на равных правах питались обитатели и старого и нового бункеров - как рядовые эсэсовцы, так и высокопоставленные партайгеноссе. В собственных апартаментах столовался только фюрер, что являлось единственным, но естественным исключением из правил внутрипартийной нацистской демократии.

Новый бункер был расположен чуть дальше от имперской канцелярии. Это было не очень удобно, пока основная жизнь нацистской элиты протекала на поверхности. Однако ближе к концу войны постоянно бегать вверх-вниз надоело, и жизнь переместилась под землю.

Потолочное перекрытие имело толщину уже не 2, а 4,5 метра, обеспечивая защиту от прямого попадания даже самых крупнокалиберных авиабомб.

Толщина наружных стен достигала 3,5 метра, а вот толщина внутренних перекрытий не превышала 1 метра. Впрочем, учитывая подземное расположение, это никак не отражалось на уровне безопасности. Высота потолков увеличилась всего на 5 сантиметров.

В общем, нахождение в нижнем бункере гарантировало практически полную безопасность от бомбардировок и артиллерийских обстрелов, угроза которых стала вполне актуальной по мере приближения Красной армии к Берлину.

От лестницы в верхний бункер до выхода в сад, вдоль нижнего бункера тянулся неширокий коридор. По одну его сторону находились комната для совещаний, приемная, кабинет и спальня Гитлера, спальня Евы Браун, туалет и ванная комната. По другую сторону располагались кабинеты Геббельса и личного врача Гитлера, помещение секретариата с секретаршами и стенографистками, узел связи с телефонным коммутатором, машинный зал с дизель-генератором и электромоторами системы вентиляции. А также электрощитовая с распределительным щитом и воздушными фильтрами.

Места не хватало, и под караульное помещение пришлось отвести часть коридора, примыкавшую к лестнице в верхний бункер. Помещение для вентиляционного оборудования и емкости с питьевой водой пришлось разместить через стенку от спальни фюрера. Гитлер с Евой Браун оказались единственными, кто имел привилегию пользоваться персональным туалетом (правда, отходы жизнедеятельности за ними выносились вручную). Всем прочим приходилось справлять нужду, поднимаясь наверх, в рейхсканцелярию, что в последние дни битвы за Берлин оказывалось сопряжено со смертельным риском.

Электрическая проводка во всем «Фюрербункере» была подключена к городской электросети. Но на случай аварий и разрушений имелся собственный дизель-генератор, к услугам которого и пришлось прибегнуть в последние дни существования рейха. Главной бедой были грунтовые воды, из-за которых объект не рискнули зарыть в землю еще глубже. По дренажной системе, посредством насосов, вода отводилась в сторону, но сырость в помещениях бункера была большая, что отражалось на здоровье его обитателей.

Поскольку в Первую мировую войну Гитлер попал в госпиталь из-за отравления ядовитыми газами, особое внимание он приказал обратить на системы вентиляции. Работа над ними потребовала более серьезных усилий, нежели предполагалось. Пара вентиляционных башен у входа в сад так и остались недостроенными. При этом единственный предусмотренный способ отопления сводился к подогреву воздуха при его подаче по вентиляционным шахтам.

Неудивительно, что при таком подходе какой-нибудь сбой в системе вентиляции мог привести к очень серьезным последствиям. На это в феврале 1945 года обратил внимание Шпеер, который, будучи выше головы загружен работой в качестве рейхсминистра вооружений, не имел никакого отношения к сооружению второй очереди «Фюрербункера». По его словам, гуляя по саду, он осмотрел прикрытый решеткой люк и пришел к выводу, что вентиляционное устройство хотя и очищает поступающий воздух, но не сможет защитить обитателей бункера от ядовитого газа.

Это открытие Шпеера не огорчило, а порадовало, поскольку к этому моменту, вполне обоснованно считая войну проигранной, он желал фюреру скорой кончины. И даже готов был ему в этом поспособствовать. Имевший неприятности с гестапо чиновник Дитер Шталь взялся достать подходящие химикаты. Пока он занимался поисками, Шпеер в беседе с начальником технической службы Хеншелем напомнил о жалобах Гитлера на спертый воздух и посоветовал заменить старые фильтры. На какое-то время вентиляционная система осталась вообще без защиты, но удачный момент был упущен, и покушение не состоялось.

Снова предоставим слово Шпееру: «Я под каким-то предлогом отправился осматривать вентиляционный выход и увидел, что картина вокруг резко изменилась. На крыше рейхсканцелярии и стоявших вокруг зданий были выставлены усиленные посты охраны. Вооруженные автоматами рослые парни в эсэсовской форме настороженно поглядывали по сторонам. Там были также установлены прожекторы, а вентиляционное отверстие прикрыто каминной трубой. Я никак не ожидал этого. Выяснилось, что Гитлер приказал водрузить на вентиляционное отверстие каминную трубу на случай газовой атаки. Ведь газ тяжелее воздуха».

В общем, стать таким же героем, как Штауффенберг, у Шпеера не получилось, и вместе с другими нацистами он отправился на скамью подсудимых в Нюрнберге, хотя и отделался сравнительно мягким наказанием.

Последние дни «Фюрербункера» описаны в огромном числе книг, пьес, фильмов.

20 апреля 1945 года, выбравшись из своей норы, Гитлер потрепал по щечкам и наградил вояк из гитлерюгенда. Тогда же была произведена последняя в его жизни киносъемка. 30 апреля фюрер вместе с Евой Браун совершил самоубийство. На следующий день, предварительно дав яд шестерым своим детям, их примеру последовали Йозеф и Магда Геббельс.

Около полуночи 2 мая те, кто еще оставался в бункере и рейхсканцелярии, пошли на прорыв, объединившись в отряд под командованием бригаденфюрера войск СС Вильгельма Монке. Помимо Мартина Бормана, руководителя фашистской молодежной организации Артура Аксмана и обслуги покойного фюрера, под началом Монке собрался настоящий фашистский «интернационал»: примерно 600 эсэсовцев личной охраны фюрера, 800 германских моряков-добровольцев из Киля, остатки латышского батальона СС, отдельные подразделения норвежских и датских добровольцев из дивизии СС «Нордланд», остатки французской гренадерской дивизии СС «Шарлемань», 400 венгерских эсэсовцев и 300-400 казаков. При прорыве практически все они оказались пленены или уничтожены.

3 мая были опознаны тела Геббельсов, а 7 мая - обгорелые трупы Гитлера и Евы Браун.

Советские солдаты фотографировались на развалинах рейхсканцелярии и в коридорах «Фюрербункера».

Сегодня на месте этих интерьеров находится обычный пустырь, где сходятся берлинские улицы Вильгельмштрассе и Фоссштрассе. Бункер взорвали и зарыли в землю. Зато мрамор рейхсканцелярии пригодился для отделки станций в московском метро и братской могилы советских солдат в парке Тиргартен.

Дмитрий МИТЮРИН