История — это политика, которую уже нельзя исправить.
Политика — это история, которую еще можно исправить.





«Шурум-бурум!»

В не столь уж и далекие времена среди городских типажей существовали люди, которых в народе называли старьевщиками. Они скупали по дешевке вещи, не нужные хозяевам.

Старьевщиками в России чаще всего были татары. Их называли еще «шурум-бурум» - таким зазывным кличем уличные торговцы тогдашним секонд-хендом сообщали о своем появлении потенциальным клиентам.

Все на продажу

Вот как описывал представителей этого бизнеса замечательный питерский бытописатель Лев Успенский в своей книге «Записки старого петербуржца»: «Рано или поздно в форточку доносилось долгожданное: "Халат-халат!"... Среди двора стоял человек, которого нельзя было спутать ни с кем другим: реденькая бородка, на голове серая или черная шапочка-тюбетейка, на плечах - стеганый халат не мышиного, а более темного, так сказать, крысиного цвета. Сомнений не оставалось: это и был "халат-халат"».

Обязательным атрибутом старьевщика был огромный, казавшийся бездонным мешок. В него он укладывал купленные у населения вещи.

Обнаружив желающих продать ему ненужное, старьевщик поднимался по черной лестнице - на парадную лиц его профессии не пускал швейцар. Приглашенный на кухню, он начинал осматривать предложенные для продажи вещи. После чего следовало самое интересное - начинался торг. Вот как красочно рассказывает об этом Успенский: «Татарин опорожнял прямо на пол свой мешок, если в нем уже что-то было. Продавщицы вытаскивали из потайных скрынь своих какой-нибудь ношеный-переношеный плюшевый жакет, древнюю юбку, ветхую шаль времен очаковских. Одна высокая сторона называла цену - скажем, рупь двадцать. Другая - "Ай, шайтан-баба, совсем ум терял!" - давала четвертак. Татарин сердито собирал в мешок свое барахло, показывая намерение уйти и никогда не приближаться к дому, где живут такие "акыл-сыз" - сумасшедшие женщины. Няня гневно кидала свои тряпки в "саквояж", звенела замком сундука. Но "князь" не уходил. Мешок снова развязывался, сундук опять отпирался. И он давал уже сорок копеек, а Альвина требовала восемь гривен. И летели на каком-то славяно-тюркском "воляпюке" самые яростные присловья и приговорки - из-за них-то старшие и возражали против моих посещений кухни...

...Татарин всплескивал руками и то бил себя в грудь, то швырял на пол тюбетейку, очень довольный, что попал на настоящих продавщиц, с которыми поторговаться - удовольствие. Так или иначе, торг заканчивался. "Князь" уходил, посмеиваясь в усы, покачивая головой: "Совсем шайтан-старуха!" Разгоряченные продавщицы долго еще обсуждали перипетии переговоров, переходя от торжества к отчаянию:

"Надул-таки, нехристь, бусурманская душа!"»

Второе пришествие

Как ни странно, но ни революция, ни Гражданская и Отечественная войны не ликвидировали старьевщиков как класс. Только теперь уже эта профессия стала интернациональной. Кроме татар, скупкой ношеных вещей стали заниматься все нации и народности. И еще: передвигались по городу старьевщики не на своих двоих, а на запряженных в телегу лошадях. Скупали они уже не только секонд-хенд, но и макулатуру, цветной металл и пустые консервные банки, а также кости и тряпки.

Платили старьевщики не только звонкой монетой. Так как часто клиентами старьевщика были неугомонные пацаны, то рассчитывались те с ребятней дешевыми игрушками: хлопушками, алюминиевыми пистолетами-пугачами, стрелявшими не обычными пистонами, а холостыми зарядами. Для сладкоежек у старьевщиков были припасены леденцы на палочке - петушки и тюльпаны. В поисках тряпья, макулатуры и пустых консервных банок мальчишки обшаривали помойки, стараясь накопить их в нужном количестве к очередному визиту в их двор «доброго дяди-старьевщика».

А вот дворники старьевщиков во все времена недолюбливали. И даже, случалось, гоняли со своего двора. Ведь старьевщик отбирал их приработок - дворники тщательно собирали весь возможный хлам и сдавали его на утилизацию. Или перепродавали, если им попадались хорошие вещи.

Так продолжалось до конца 1960-х годов. К тому времени профессия старьевщика естественным путем угасла. Кто-то умер, кто-то ушел на пенсию. Остальные перешли на постоянную работу в пункты вторсырья, где принимали ненужные населению вещи уже по строго фиксированным ценам. Профессия старьевщика лишилась обаяния и скоро о ней забыли.

Сергей МИТРОФАНОВ





Если вам понравилась статья, поделитесь пожалуйста ей в своих любимых соцсетях:
На Главную сайта "Загадки истории"

Главные рубрики сайта "Загадки истории"


Предыдущая     Забытое ремесло     Следущая