Каждый из нас знаком со знаменитым памятником древнерусской литературы «Слово о полку Игореве». Или сам читал, или хотя бы что-то слышал на школьных уроках. Однако мало кто знает, что литературный князь Игорь мало похож на свой исторический прототип…

Игорь, в крещении Георгий, родился 3 апреля 1151 года. Его отцом был князь Новгород-Северский Святослав Ольгович, а матерью, по одной из версий, — половчанка, дочка хана Аепы. Интересно, что в этом случае по материнской линии он был двоюродным братом князя Владимиро-Суздальского Андрея Боголюбского (их матери были родными сёстрами). Кроме того, оба были праправнуками Ярослава Мудрого. Вероятно, азиатские черты у Игоря были даже более выражены, чем у суздальского кузена, так как его бабушка (по отцу) также была половчанка — дочь хана Осулука.

Половецкий сын

Парадоксально, но до своего злополучного похода 1185 года Игорь Святославич прославился борьбой не против половцев (участвовал лишь в нескольких стычках), а вместе с ними — против других князей на Руси.

В 18 лет вместе с братом Всеволодом (также известным персонажем «Слова…») он впервые участвовал в крупном военном походе. Это печально известный рейд 1169 года, когда объединённое суздальско-смоленско-черниговское войско, ведомое суздальским князем Мстиславом (сыном Андрея Боголюбского), вместе с половцами взяло Киев и подвергло город страшному опустошению.

В 1173 году Игорь снова участвовал в междоусобице — на стороне Андрея Боголюбского против смоленских князей Ростиславичей. Через год — опять в усобице против своего кузена Святослава Всеволодовича Черниговского.

В 1181 году Игорь, ставший к тому времени уже князем Новгород-Северским, вместе с кузенами Святославом и Ярославом и подмогой из Великого Новгорода воевал против Полоцка, которому помогали смоленские и суздальские князья. Союзниками Игоря при этом выступали половецкие ханы Кобяк и Кончак! Их войско пожгло окрестности Друцка, а Игорь, прихватив с собой новых друзей, пошёл к г. Вышгороду (летописец пишет, что половцы «выпросили», чтобы их сопровождал именно князь Новгород-Северский).

Здесь Игоря Святославича ждал первый разгром как военачальника. Понадеявшись на многочисленность своих войск, союзники не выставили должной стражи. Ночью на них напали смоленские дружины вместе с чёрными клобуками. В суматохе и неразберихе ночного боя, как говорит Ипатьевская летопись: «…Игорь же видевъ Половце побежены и тако с Кончакомъ въскочившае в лрдью, бежа на Городець къ Черниговоу». Итак, ещё в 1181 году у Игоря были столь доверительные отношения с ханом Кончаком, что он предпочёл убежать от погони с половецким ханом, а не с кем-то из приближённых воевод.

Правда, вскоре дружбе с половцами пришёл конец. Весной 1184 года Великий князь Киевский направил младших князей (в том числе Игоря) с приказом идти вниз по Днепру против кочевников. Случился местнический спор: кому ехать впереди? Князья Игорь Святославич Новгород-Северский и Владимир Глебович Переяславский — оба претендовали на это.

Разругавшись, Владимир Глебович со своей дружиной покинул стан русичей, да ещё и по дороге домой пограбил некие «северские города».

Что касается Игоря, то он попытался, по возможности, выполнить приказ, и на речке Хирии даже разбил каких-то половцев. Но то была мелочь. На обратном пути через Переяславскую землю Игорь Святославич в отместку Владимиру Глебовичу захватил город Глебов и, по свидетельству той же летописи: «предал разграблению город Глебов у Переяславля. Тогда немало бед испытали безвинные христиане: разлучаемы были отцы с детьми своими, брат с братом, друг с другом своим, жены с мужьями своими, дочери с матерями своими, подруга с подругой своей. И все были в смятении: тогда были полон и скорбь, живые мёртвым завидовали, а мёртвые радовались, что они, как святые мученики, в огне очистились от скверны этой жизни. Старцев пинали, юные страдали от жестоких и немилостивых побоев, мужей убивали и рассекали, женщин оскверняли…»

Степная авантюра

В роковой для себя поход Игорь отправился во вторник 23 марта 1185 года, на праздник Георгия Победоносца (своего небесного покровителя). В походе к нему присоединились брат Всеволод Трубчевский с 15-летним сыном Владимиром Путивльским и племянник Святослав Ольгович Рыльский. Кроме того, Игорь выпросил у старшего князя, Ярослава Всеволодовича Черниговского, так называемых ковуев — полукочевых тюрок на службе у черниговских князей — во главе с воеводой Ольстином Олексичем.

7 мая 1185 года объединённое войско четырёх князей двинулось вглубь поля половецкого. Вперёд была выслана «сторожа», чтобы взять «языка». Сторожа вернулась без «языка» и со скверным сообщением: вокруг ездят вооружённые половецкие воины (очевидно, кем-то предупреждённые), и нужно решать: «или поедете борзо, или возворотися домовь, яко не наше есть веремя».

Игорь обратился к дружине, беря её «на слабо». По его словам, если вернуться сейчас, то позор, который придётся пережить, окажется хуже смерти. И войско, поддавшись призыву своего князя, шло всю ночь.

10 мая 1185 года на берегу небольшой речки Сюурлий русские полки столкнулись с одним из половецких родов, пытающимся улизнуть от дружинников Игоря. Собравшиеся половцы, пустив по одной-две стрелы, бросились наутёк. Дружины младших князей и ковуи начали их преследовать. Игорь и Всеволод в погоне не участвовали, сохраняя построение.

Преследователям досталась богатая добыча и полон.

Но русские и ковуи чрезмерно увлеклись захватом добычи — многие вернулись лишь в полночь. И снова Игорь предлагает: «…Нъне же поедемъ чересъ ночь, а кто поедеть заоутра по насъ — то ци вси поедоуть, но лоучьшии коньници перебероуться а самеми какъ ны Богь дасть». Так написано в Ипатьевской летописи.

Стоп! А как же сломать копьё о край Поля Половецкого? А воды попить из Дону? Всё то, что изложено в «Слове о полку Игореве»? Ан нет! Настоящий Игорь об этом и не думал. Он захватил добычу — и нужно уходить тотчас, ночью.

Но тут заупрямился Святослав Ольгович. Он-де гонялся за половцами до полуночи, и его кони устали. Если ехать немедленно — то он наверяка отстанет. Брат Всеволод поддержал племянника и предложил отправиться восвояси утром. Оставшись в одиночестве, Игорь обреченно предрёк плачевные последствия этого решения, но тоже остался.

Кровавое похмелье

Утром русские обнаружили, что окружены большим числом кочевников. Игорь не преминул с укором сказать братьям, что на них собралась, наверное, вся Половецкая земля. Но делать нечего — князья принимают решение спешиться и пробиваться домой в пешем строю (возможно, под прикрытием импровизированного табора из возов). Своё решение князья объяснили благородством: они-де могли спастись, надеясь на своих коней, но не пожелали оставить «чёрных людей».

Однако шансов было немного — слишком далеко граница Русской земли, очень уж значительна разница в количестве воинов с обеих сторон. Ещё в начале боя вражеская стрела попала в левую руку князя и парализовала её. Таким образом, Игорь не участвовал в последующих рукопашных схватках, оставаясь наблюдать за боем верхом. Всю субботу и ночь на воскресенье продолжались бои с кочевниками.

В воскресенье ковуи дрогнули и бросились бежать. С ними пыталось убежать и некоторое количество простых воинов и даже детей боярских. Игорь, будучи на коне, пытался остановить убегавших и завернуть обратно — но тщётно. Увидев, что слишком далеко отдалился от своих войск, Игорь снял шлем и погнал коня назад к своему полку. Здесь-то половцы и перехватили его — буквально на расстоянии одного полёта стрелы от своих. Уже повязанный, Игорь увидел отчаянно сражающегося брата Всеволода и, как свидетельствует летопись: «проси души своей смерти, яко да бъ не видилъ падение брата своего».

К этому эпизоду пленения князя возникает немало вопросов. Не говоря уж о призыве Игоря в «Слове…»: «луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти». Почему настоящий, исторический Игорь выбрал плен, а не смерть, о которой якобы просил. Смущает и то, что буквально перед пленением он снял шлем. Явно это было сделано для того, чтобы его узнали в лицо. Но кто узнал? Ковуи? Или половцы? Вопрос непростой.

Почётный плен

Вернёмся к «Игореву побоищу». После пленения (или все же сдачи в плен?) вождя похода сопротивление русских было окончательно сломлено. Причём вся княжеская верхушка похода также оказалась в руках у кочевников. Победители поделили между собой пленников. При этом, по словам летописца, хан Кончак поручился за своего свата Игоря. То есть, на момент битвы Кончак и Игорь уже были сватами. По крайней мере, у них уже был уговор поженить своих детей.

Современный российский историк Игорь Николаевич Данилевский полушутя-полусерьёзно утверждал, что «Игорев полк» — не что иное, как свадебный поезд, во время которого русичи не удержались и пограбили половцев (из другого, правда, рода). В общем, какая свадьба без драки!

Плач Ярославны звучит совсем иначе, если знать контекст исторических событий

Кто-то возразит, что жизнь Игоря в плену была несладкой. Но Ипатьевский летописец рисует нам совсем иную картину. Погоревав немного, князь приободрился. Даже про рану забыл. Он начал ездить на ловчую охоту с ястребом, а из Новгорода-Северского выписал себе попа с певчими. Кроме того, у него было пять или шесть слуг, включая конюшего и сына тысяцкого. Ещё 15 простых и пятеро знатных половцев составляли его почётный конвой. Похоже, что князь даже пировал со своими охранниками время от времени. Словом, не так страшен плен, как его малюют.

Так почему же в «Слове…» так ярко описывается, как «Ярославна рано плачетъ въ Путивле на забрале, аркучи»? Только ли это тоска по сильному мужскому плечу, на которое можно опереться, или что-то ещё?

Дело в том, что русские шли в Половецкое поле, образно говоря, за шерстью — но их самих постригли. Вот уж действительно, живые позавидуют мёртвым. Надо думать, что за пленных требовали выкуп, и немалый. А где ж столько взять, если всё войско в плену? От таких мыслей не только на стену полезешь…

«Отважный» поступок

Тем временем Игорь наслаждался пленом, не очень заботясь о тягостных последствиях оного. На уговоры своего конюшего и сына тысяцкого бежать и тем избавить княжество от выкупной удавки он отвечал отказом. С точки зрения феодальной этики (и законов степного гостеприимства) он действовал правильно. Уговаривающим же он неизменно отвечал, что не бросил своих людей во время боя — так не бросит их и в плену; и если и нужно бежать, то всем вместе.

Однако после поражения Кончака под Переяславом конюший и сын тысяцкого снова обратились к князю, предупреждая, что теперь его жизнь находится в реальной опасности. Конечно, Игорь был важным пленником. Но иногда в горячке мщения даже таких убивали, пренебрегая неполученной выгодой. Князь Новгород-Северский это знал, а потому испугался.

Быть спутником и проводником Игоря в побеге вызвался один половец по имени Лавр (христианское имя указывает, что он, как и многие половцы в то время, уже был крещён по православному обряду). Бежать решено было в пятницу вечером (21 июня 1185 года, как высчитал историк Леонид Махновец), когда половецкий конвой перепьется кумысу. Игорь сильно нервничал перед побегом, долго молился и, наконец, захватив с собою крест и икону, откинул стену шатра.

Вот ведь ирония судьбы — самым мужественным поступком Игоря оказался побег! Беглецы очень скоро загнали своих лошадей, и им 11 дней пришлось идти пешком до пограничного города Донца. Просто диву даёшься, как их не настигла половецкая погоня.

Появление князя-беглеца на Руси восприняли с радостью и облегчением. А Игорь, не теряя времени, сначала отправился к черниговскому князю Ярославу Всеволодовичу. Тот обрадовался ему и обещал оказать всю возможную помощь. После этого Игорь поехал в Киев — тоже прося о подмоге. Тогда же, надо думать, под бойким пером и родилось «Слово о полку Игореве», главной целью которого было объединить князей Руси. Для благой цели — защиты Новгород-Северского княжества. Ведь половцы теперь перестали быть гарантом безопасности.

Что касается князя Игоря, то в 1191 году он с братом Всеволодом (который уже освободился из плена) опять совершил грабительский рейд на земли половцев, захватив скот и лошадей. Зимой того же года Игорь, Всеволод, и ещё пять младших князей снова выступили против половцев на реке Оскол. Но те были предупреждены, и устроили засаду. Вполне могло повториться «Игорево побоище». Однако на сей раз Игорь убедил княжескую братию убраться ночью подобру-поздорову. Утром кочевники бросились в погоню — но тщётно.

29 декабря 1201 года на 51-м году жизни князь Игорь Святославич, занимавший на тот момент Черниговский стол, умер, так и оставшись в истории как предводитель неудачного похода…

Андрей ПОДВОЛОЦКИЙ