История — это политика, которую уже нельзя исправить.
Политика — это история, которую еще можно исправить.





Когда беда становится победой

Битва при Лютцене произошла в середине Тридцатилетней войны, но во многом определила ее итоги. Ценой жизни своего короля шведы одержали невнятную победу, которая, однако, обеспечила их стране статус великой державы.

Изначально Тридцатилетняя война 1618-1648 гг. разгорелась как межконфессиональная война между католиками и протестантами.

В германских государствах, объединенных в зыбкую конфедерацию, именовавшуюся Священной Римской империей, равновесие поддерживалось принципом: «Чья власть, того и вера», - то есть каждый конкретный князь и за себя, и за своих подданных делал выбор между двумя религиями.

Сидевшим на троне этой империи Габсбургам толком, однако, не удавалось насадить католицизм даже в собственных наследственных владениях - Австрии, Чехии, Венгрии. Собственно, с восстания в Чехии все и началось. Подавили его быстро, но борьба между католиками и протестантами распространилась на всю Германию.

«Северный лев» выходит на охоту

Лидерами католиков стали император Фердинанд II Габсбург и курфюрст Максимилиан I Баварский, а на службе у них находились лучшие полководцы - Альбрехт фон Валленштейн, Иоганн Тилли, Готфрид Паппенгейм.

В защиту единоверцев-протестантов выступил король Дании Христиан IV, но его войска потерпели ряд поражений, и Католическая лига наложила руку на Голштинское княжество.

Затем католики овладели Магдебургом, истребив около 20 тысяч жителей. Напуганные протестантские государства Бремен, Бранденбург и Саксония возопили о помощи к другому скандинавскому монарху - королю Швеции Густаву II Адольфу.

Как полководец он дебютировал в войнах с датчанами и русскими, причем результаты выглядели не слишком впечатляющими. Например, осада Пскова в 1615 году закончилась фиаско. Доставалось Густаву Адольфу и позже - от поляков, хотя принадлежавший им самый крупный город Прибалтики, Ригу, он сумел все же присоединить к своему королевству.

Летом 1630 года, заручившись поддержкой англичан, голландцев и вполне католических французов, король высадился со своей армией в Северной Германии и не спеша двинулся на юго-запад, к оплоту католицизма Баварии.

Неспешность объяснялась отнюдь не характером монарха, а необходимостью как-то организовывать снабжение войска. Грабежи цвели пышным цветом. Не случайно именно в это время в обиходе укоренился термин «мародеры», происхождение которого связывается то ли с немецким генералом Иоганном Мероде, то ли со шведским полковником Вернером фон Мероде.

17 сентября 1631 года шведско-саксонская армия нанесла войскам Католической лиги и Священной Римской империи поражение при Брейтенфельде. Успех обеспечила использованная Густавом Адольфом линейная тактика, при которой его войско располагалось в две линии с пехотой в центре и кавалерией на флангах. Артиллерия, состоявшая у шведов преимущественно из легких орудий, выставлялась между подразделениями и не только прикрывала их огнем, но при необходимости и маневрировала.

Католикам это поражение стоило примерно 16 тысяч убитых и пленных, что почти втрое превышало потери победителей. Завершив кампанию взятием Майнца, Густав Адольф расположился на зимние квартиры.

С наступлением весны его войска вторглись в Баварию и с боем форсировали реку Лех, где получил смертельное ранение командующий имперской армией граф Тилли.

Фердинанду II Габсбургу пришлось обратиться к услугам своего самого талантливого, но не слишком лояльного полководца Альбрехта фон Валленштейна. Но тот не рвался в бой, предпочитая тактику измора. Пока Густав Адольф занимался разорением Баварии, он двинулся на север и вторгся в протестантскую Саксонию, одновременно перерезав коммуникации, связывавшие шведов с морем.

Естественно, шведам пришлось развернуться и тоже двигаться на север спасать саксонского курфюрста и заодно отвоевывать побережье.

Концентрируя свои силы, противники сближались для решающей схватки к городу Лютцену, расположенному у стратегически важного тракта на Лейпциг.

Последняя атака фельдмаршала Паппенгейма

Битва при Лютцене

Несмотря на более передовые тактические приемы, протестанты не слишком превосходили врага качественно и уступали ему численно.

Армия, имевшаяся в распоряжении Густава Адольфа, была уже не той, что в прошлом году, поскольку собственно шведские части оказались разбросаны для охраны стратегически важных пунктов и коммуникаций.

В коннице отборными частями были Смолландский полк и финские эскадроны Торстена Стольхандске, прозванные по своему боевому кличу «Руби их!» «рубаками». В пехоте ударную силу составляли четыре полка, названные по цвету камзолов «желтыми», «синими», «красными» и «зелеными». Помимо союзной саксонской армии, остальные части оказались укомплектованы немецкими наемниками, на фоне которых своей выучкой и идейностью выделялся шотландский полк Людовика Лесли.

В армии Валленштейна, помимо испанцев, австрийцев и немцев, имелись чехи, поляки, австрийцы, венгры, хорваты и даже три роты казаков, набранных, видимо, на территории нынешней Украины. Среди офицеров заметную роль играли итальянцы, а один из них - Октавио Пикколомини - со временем выслужится в генерал-фельдмаршалы.

Тяжелые орудия имперцев обладали большей мощью, но из-за низкой маневренности их приходилось концентрировать в укрепленных батареях.

Не слишком отличаясь по обмундированию, противники часто путались на поле сражения. Имперские офицеры носили красные шарфы, а шведские - шарфы любых других цветов. Кроме того, для опознания своих использовались «полевые девизы», или, условно говоря, пароли, служившие одновременно и боевыми кличами: «Иисус, Мария!» - у имперцев и «С нами Бог!» - у шведов и их союзников.

Поскольку дело происходило в ноябре, Валленштейн на военном совете пришел к выводу, что «северный лев» воздержится от решающего сражения и расположится на зимние квартиры. Исходя из ошибочного посыла, он отправил пятитысячный корпус Паппенгейма отбить удерживаемый шведами замок в окрестностях Галле. Возможно, ему просто хотелось избавиться от способного, но строптивого подчиненного, который явно метил на его место, но это решение обернулось серьезными неприятностями.

Наступление шведов застало имперцев врасплох, хотя свои позиции они укрепили заранее. Канавы вдоль тянувшегося перед ними почтового тракта были превращены в глубокие траншеи. На своем левом фланге Валленштейн выставил хорватскую кавалерию Исолано и батарею из семи пушек. Сюда должен был встать и корпус Паппенгейма, командир которого, получив известие о скорой битве, уже мчался к месту событий. Пока же для имитации численности имперцы нагнали местных жителей.

Центр был занят выстроенной в четыре колонны испанской бригадой. Правее находилось укрепление с 14-17 орудиями, которое, по расположенным рядом с ним тремя мельницами, называли Мельничной батареей. Правый фланг под командованием самого Валленштейна защищали 16 пехотных рот и 12 эскадронов с мушкетерами в интервалах между ними. Не собираясь оборонять расположенный рядом Лютцен, Валленштейн просто поджег город, предварительно, впрочем, укрыв жителей в каменном замке.

Как и при Брейтенфельде, Густав Адольф выстроил войска в две линии, собираясь во главе 12 отборных эскадронов опрокинуть слабый левый фланг неприятеля. Все правое крыло он доверил герцогу Бернгарду Веймарскому. Орудия были довольно равномерно распределены по всему фронту.

После артиллерийской перестрелки сражение открыли эскадроны Стольхандске, которые, промчавшись вдоль тракта, помяли и оттеснили хорватскую конницу, а заодно помогли разбежаться согнанным на убой местным жителям. Затем в бой двинулась кавалерия под командованием самого шведского короля, так и не сумевшая, однако, форсировать канавы и попытавшаяся обойти их, сдвигаясь вправо. Одновременно в атаку пошли и войска Бернгарда Веймарского, но необходимость обходить горящий Лютцен замедлила их продвижение.

Зато удача улыбнулась полку «желтых», которые смогли захватить левофланговую батарею имперцев и развернуть орудия на противника. Шведы уже чувствовали себя победителями, как вдруг внезапное прибытие конницы Паппенгейма смешало все карты. Австрийский фельдмаршал лихим ударом отбил батарею и еще семь раз водил своих драгун и гусар на противника. В конце концов, он упал с лошади, сраженный фальконетным выстрелом.

Пуля титулов не знает

Через полчаса после полудня «северный лев» решил лично возглавить финскую конницу стем, чтобы вторично захватить левофланговую батарею. В разгар атаки вражеская пуля ранила его в левую руку, и король отстал от стремительных финнов. В тот же момент к нему устремились кирасиры Пикколомини. Несколько финнов, в свою очередь, тоже развернули коней и бросились на помощь своему монарху. Сообразив, что враг ближе, король начал нахлестывать коня, пытаясь достичь шведских позиций. Он не дотянул каких-то пары сотен метров. Нагонявший его австрийский кирасир выстрелил из пистолета, и пуля попала Густафу Адольфу в спину. Шведская пуля тут же сразила его убийцу. Покачиваясь в седле, «северный лев» кричал: «Я король!», но подскакавшие враги добили его сабельными ударами и еще одним пистолетным выстрелом. Видя приближающихся финнов, они даже не пытались увезти тело, захватив только королевский перстень с печаткой.

Почти одновременно шведов постигли еще две неудачи. «Желтые» двинулись на левофланговую батарею, рассчитывая дать залп, в последний момент приблизившись к врагу почти вплотную. Но нервы у противостоявших им немцев тоже оказались железными. Подпустив «желтых» на минимальное расстояние, они буквально выкосили их залпом картечи, так что атака стала бессмысленной.

Наступавшие в центре «синие», в свою очередь, внезапно оказались атакованы с флангов прятавшимися в засаде имперскими кирасирами и откатились с большими потерями.

Принц Бернгард пытался охватить левый фланг имперцев, но его маневр привел к тому, что в шведской линии образовался огромный разрыв. Устремившись в него, враги имели шанс рассечь все построение надвое. Вдобавок в тылу шведов появился тысячный отряд хорватской кавалерии, наведя панику на обозников, многие из которых дали деру с поля сражения.

Шведов спасли два обстоятельства. Валленштейн продолжал придерживаться строго оборонительной тактики, а служивший шведам немецкий офицер Книфаузен принял командование над дезорганизованными левым флангом и центром. Объявив, что король лишь ранен, он сумел привести войска в порядок и даже овладел левофланговой батареей.

Принявший командование над шведским войском принц Бернгард, увидев тело короля, некоторое время находился в прострации. Однако, выслушав трезвые речи Книфаузена, постепенно успокоился, а затем даже выразил намерение «отомстить столь же незабываемо, какова была и наша потеря».

Около 3 часов пополудни противники начали перегруппировывать силы. Через полчаса самая напряженная схватка разгорелась на центральном участке. Пехотинцы с обеих сторон шли в рукопашную, не прося и не давая пощады. Столь же ожесточенно рубились и кавалеристы. Генералы лично вели войска в бой. Под Пикколомини были убиты пять лошадей, а сам он был ранен пятью мушкетными пулями. Валленштейн отделался одной пулей в бедро. Шведский офицер Боденхаузен, приблизившись к нему на расстояние в четыре шага, выстрелил из пистолета, но промахнулся.

Если бы прибывшая на поле сражения пехота Паппенгейма поспела чуть раньше, имперцы одержали бы победу. Но последнее слово осталось за шведами, которые с наступлением темноты смогли овладеть Мельничной батареей.

Изможденные бойцы падали и засыпали прямо на поле битвы, а их командующие пытались понять, что происходит. В конце концов, Валленштейн пришел к выводу, что поскольку шведы оседлали фланги и захватили обе батареи, битва им проиграна. Имперские войска получили приказ об отступлении.

При почти равных потерях Валленштейн вполне мог продолжить сражение на другой день, тем более что настроение шведов после гибели короля было скверным. Показательно, что если формально проигравшие битву имперцы захватили около 60 вражеских знамен, то шведам досталось не больше дюжины.

Однако именно имперцы признали свое поражение, что имело далеко идущие последствия. И дело даже не в том, что Валленштейну пришлось оставить Саксонию. Битва при Лютцене, в которой каждый потерял до трети своего войска, утвердила за шведской армией репутацию непобедимой. Страна, не обладавшая серьезными экономическими и демографическими ресурсами, не просто оказалась в клубе великих держав, но фактически стала превращаться в империю. По итогам Тридцатилетней войны Швеция получила такой мощный плацдарм в Германии, как Померания. Впереди будут новые победы над поляками и датчанами. Даже в Новом Свете шведы ухитрятся обзавестись колониями. И только Петр Великий поставит крест на этих имперских амбициях, разбуженных павшим при Лютцене «северным львом» Густавом Адольфом.

Дмитрий МИТЮРИН





Если вам понравилась статья, поделитесь пожалуйста ей в своих любимых соцсетях:
На Главную сайта "Загадки истории"

Главные рубрики сайта "Загадки истории"


Предыдущая     Главные сражения     Следущая