«Секретные» мортиры Порт-Артура

Война 1904-1905 годов памятна тремя грандиозными битвами. Мукден и Цусима стали триумфом японской армии и флота. А вот эпопея осады Порт-Артура, хотя и завершилась капитуляцией крепости, оставила в душах самураев мрачный осадок.

Британский корреспондент указывал, что «ни в области стратегии, ни в области военного искусства не было проявлено со стороны японцев ничего выдающегося или особенно замечательного». Зато русские защитники крепости буквально фонтанировали идеями.

Они, например, додумались пропускать через колючую проволоку электрический ток (разумеется, лишь на тех участках фронта, где была возможность подключиться к динамо-машине).

В отличие от японцев, русская пехота не имела ручных гранат, но и здесь выручила смекалка. Солдаты набивали пироксилином гильзы от малокалиберных орудий и забрасывали этими бомбами вражеские траншеи.

Капитан Игнатий Шметилло сконструировал так называемый «порт-артурский пулемет» - он устанавливал на станок пять устаревших винтовок Манлихера (аналог «гармошек смерти» XVII века) и снабжал их механизмом одновременного открытия огня.

Но самый «долгоиграющий» эффект имело создание миномета.

Показательно, что почти все изобретения защитников были созданы от безысходности. В августе 1904 года, проведя два неудачных штурма, японцы приступили к планомерной осаде.

Началась траншейная война. На многих участках позиции противников сближались на расстояние до 30 метров, что исключало использование тяжелой артиллерии, которая могла попасть по своим же.

Вести по противнику навесной огонь можно было из пушек только одного типа - мортир. Защитникам Порт-Артура пришлось обращаться к старым китайским гаубицам, которым укорачивали ствол и устанавливали под большим углом на деревянных подставках. Но и таких орудий не хватало.

И тогда защитники крепости решили обратиться не к устаревшим пушкам, а к устаревшим минам.

Вообще-то термин «мина» использовался в середине XIX - начале XX века часто. Но не всегда в том смысле, в котором он используется в наше время.

Речь могла идти о гальвано-ударных шарообразных минах, которые выставлялись в море на возможном пути кораблей противника и взрывались при соприкосновении с корпусом судна. После того как остатки русской эскадры оказались запертыми в гавани Порт-Артура, сошедшие на берег моряки нашли этим минам новое применение, скатывая их по склонам холмов на вражеские окопы.

Имелись также и метательные мины, бившие на небольшое расстояние и не продемонстрировавшие особой эффективности в борьбе на море. Зато на суше они пригодились.

Рационализаторы из Порт-Артура взяли уже имеющийся аппарат, представляющий собой закрывающуюся с казенной части гладкостенную пушку, приспособили к ней довольно увесистую платформу, которая должна была поглощать энергию отдачи, а также устройства наведения и прицеливания.

Сама мина представляла собой цилиндрический снаряд с хвостовым оперением калибром 225 мм, длиной 2,35 метра и весом 75 кг (включая 31 кг пироксилина). Била такая «минная мортира» на расстояние 100 метров. Эффективность ее продемонстрировали 26 сентября, когда японцам удалось захватить окопы у форта №3 и капонира №3.

Следующей их целью стал сам капонир №3. Этот эпизод хорошо описан Александром Степановым, который 12-летним мальчиком находился в Порт-Артуре, а позже написал роман, посвященный обороне крепости: «К окопам подобрались до роты японцев и, прорвавшись через проволоку, кинулись в штыки. Звонарев торопливо дернул за спусковую ручку миномета. Мина упала в центре атакующих, разметав их во все стороны. Стрелки и матросы бросились врукопашную, на плечах японцев ворвались в нижние окопы и выбили оттуда врага. Остатки японцев откатились к подошве горы. Атака была отбита».

Создали в Порт-Артуре миномет и другого типа - конструкции капитана Леонида Николаевича Гобято и мичмана Сергея Николаевича Власьева. Они обратились к еще одной архаичной мине, которая крепилась на шесте, затем транспортировалась на катере как можно ближе к вражескому судну.

Гобято и Власьев решили снарядить их пироксилином и приспособить к 47-миллиметровой одноствольной пушке Гочкиса.

Их детище представляло собой насаженную на шест мину в виде усеченного конуса из листового железа. На свободном конце шеста находились утолщения для заклинивания перед выстрелом направляющих крыльев. Заклинивали их, привязывая к мушке орудия тонким шнуром.

Весили такие мины 11,5 кг при массе взрывчатого вещества 6,2 кг. Дальность стрельбы составляла от 50 до 400 метров при углах возвышения от 45 до 65 градусов. Зону поражения определяли «на глазок», исходя из того, что 1 градус давал приближение или уменьшение на 6-10 шагов. И в общем, такое прицеливание срабатывало, поскольку бои велись на минимальном расстоянии.

Новое орудие использовали на финальной стадии обороны крепости, когда в ходе боев за гору Высокую японцы начали подбираться к форту №2.

Гобято следующим образом описывал этот бой: «10 ноября на левом фланге Высокой горы было поставлено 47-мм орудие, и началась регулярная стрельба минами днем и ночью. Стреляли по левой японской сапе; результаты стрельбы были таковы, что из 4 пущенных мин 3 попали в окоп. Как только японцы начинали работать сапу, туда пускали несколько мин, и после разрыва первой же мины японцы убегали; таким образом, их заставили совершенно прекратить работу».

Стрельба из миномета велась на протяжении пяти суток. Японцы прозвали это оружие «летучей смертью», и свою кровавую жатву оно собрало. Вот как описывал один из участников вид горы Высокой в последние дни осады: «Не было почти ни одного трупа, не истерзанного от взрыва динамита и пироксилина. У большинства трупов, от громадного количества которых почернела Высокая, не хватало или ног, или рук, или головы. Все эти трупы сбивались в кучу вышиной в 4 или 5 футов». Преимущественно это были японские трупы.

Эпопея со взятием Порт-Артура, хотя формально и завершилась победой, оставила у командующего осадной армией генерала Ноги мрачный осадок. В письме генералу Тераучи он признавался: «Единственное чувство, которое я в настоящее время испытываю, это стыд и страдание, что мне пришлось потратить так много человеческих жизней, боевых припасов и времени на недоконченное предприятие».

Потери японцев убитыми и умершими от ран почти вдвое превысили численность русского гарнизона. И естественно, что, изучая эти события, военные аналитики обращались, прежде всего, к русскому опыту, уделив внимание и минометам.

Внимание, впрочем, было недостаточным. Их называли «игрушечными пушками», «орудиями, не имеющими будущего», «суррогатами артиллерии». Но в «траншейных боях» Первой мировой эти «суррогаты» снова сказали свое веское слово. Согласно подсчетам западных историков потери в живой силе от их огня составили не менее половины от всех потерь сухопутных армий.

Олег ПОКРОВСКИЙ

Создатели «минной мортиры» Подгурский и Развозов дослужились до контр-адмиралов. Подгурский умер в 1918 году в Петрограде от воспаления легких. Развозов командовал Балтийским флотом в Моонзундском сражении. Скончался в 1920 году в тюрьме, куда попал за участие в антибольшевистском заговоре.

Генерал-майор Леонид Гобято погиб в 1915 году, возглавив атаку при осаде австрийской крепости Перемышль.

Власьев в Первую мировую приобрел известность как подводник. В Гражданскую войну сражался на стороне белых. В эмиграции работал таксистом. Умер в 1955 году во Франции.