Сломанные крылья

Прошло менее года после победоносного окончания Великой Отечественной войны. Постепенно затухала победная эйфория, страна лежала в разрухе, недавние союзники все больше стали напоминать врагов. И высшее руководство страны в лице «отца народов» посчитало, что пора ставить героев на место и начинать «закручивать гайки».

9 февраля 1946 года, выступая перед избирателями, Иосиф Сталин, подводя итоги минувшей войны, вдруг неожиданно (как всегда, под аплодисменты слушателей) заявил: «Говорят, что победителей не судят, что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей». Это стало своего рода программным заявлением, положившим начало новому витку репрессий, проводимых со сталинским размахом. Их волна накрыла представителей самых разных родов деятельности: политиков, руководителей индустрии, деятелей культуры, медиков, военных. В послевоенную историю вошли «ленинградское дело», «дело врачей» и другие.

Одними из первых попали под раздачу авиаторы, ставшие фигурантами так называемого «авиационного дела». Все начиналось, по сути, с личного конфликта. Сын «вождя народов», 24-летний полковник Василий Сталин, как утверждают, летчик неплохой, не раз лично участвовавший в боевых вылетах, имевший на своем счету не менее 3 сбитых самолетов врага, к концу войны командовал истребительным полком. Говорят, плох тот солдат (тем более полковник), который не мечтает стать генералом. Понятно, у Василия Сталина были все основания для подобной мечты. Но неожиданно на пути ее форсированного осуществления встал командующий ВВС Главный маршал авиации Александр Новиков. Ранее по его представлению Василий Сталин за систематическое пьянство был отстранен от командования дивизией. Приказ подписал Верховный Главнокомандующий Иосиф Сталин. Опала, в которой оказался Василий, на долгое время лишила его возможности встречаться с отцом. И все же встреча состоялась. Произошла она, когда Сталин-старший находился на Потсдамской конференции в Германии, где в это время дислоцировался полк Василия. Желая восстановить расположение отца, Василий письменно доложил тому, что в авиационных частях «бьется много летчиков», а причина в том, что командование ВВС принимает от авиапромышленности некачественные самолеты. Сталин расценил такой сигнал как проявление бдительности остепенившимся сыном и после долгого перерыва решил встретиться с ним. Для поддержки своей версии Василий инициировал там же, в Потсдаме обращение к Сталину трех офицеров-летчиков, которые пожаловались на низкое качество поступавших в их части истребителей Як-9.

Кроме того, при личной встрече с отцом Василий поведал ему, что Новиков якобы скрывает от руководства страны значительное отставание СССР в развитии реактивной авиации. Вряд ли обвинение в утаивании имело смысл - отставание в этой области (и от Германии, и от Англии) было и так очевидным. Если немецкие реактивные истребители уже летали и даже успели повоевать в 1944-1945 годах, то две первые советские реактивные машины (МиГ-9 и Як-15) впервые поднялись.в небо лишь в апреле 1946 года. Причем за неимением собственных реактивных двигателей на обоих самолетах были установлены трофейные двигатели ЮМО и БМВ. Была ли в этом вина находящегося в действующей армии маршала, сомнительно.

А испытанный в боях Як-9, на который жаловались летчики, был самым массовым из советских истребителей времен Великой Отечественной. Начиная с 1942 года было выпущено около 17 тысяч этих машин. Не удивительно, что при таких темпах производства (более 20 самолетов в день) имелись случаи брака. Это легко понять, если вспомнить, что эвакуированные на восток заводы начинали выпуск продукции, что называется, «с колес», испытывая при этом дефицит некоторых материалов, комплектующих и, главное, квалифицированной рабочей силы. В процессе производства конструкция и технология постоянно совершенствовались, выявленные в ходе боевой службы недостатки самолетов оперативно устранялись. Все это было известно Сталину, неплохо разбиравшемуся в авиационных проблемах, много раз лично помогавшему в их разрешении. Но, вероятно, посеянное Василием зерно пало на почву, хорошо удобренную маниакальной подозрительностью его отца. Так или иначе, но вопрос был передан в ведомство Лаврентия Берии, где, дождавшись окончания войны с Японией, занялись им вплотную. Так начало раскручиваться «авиационное дело».

Его куратором стал глава контрразведки Смерш Абакумов. Первым, за кого он взялся, стал нарком авиапрома Алексей Шахурин. А Василий Сталин, чтобы подкрепить свои обвинения, решил прибегнуть к помощи Александра Сергеевича Яковлева. Известный авиаконструктор, бывший в период войны заместителем наркома, слыл фаворитом Иосифа Виссарионовича. Теперь он направил Сталину записку, в которой выразил «серьезную тревогу по поводу отставания СССР в развитии реактивной авиации». Всю вину за это он возлагал на Шахурина.

Примечательно, что в 1944 году тот же Яковлев опубликовал в «Правде» статью, в которой утверждал, что создание немцами реактивной авиации-всего лишь авантюра проигравших соревнование с советским авиапромом. Далее оргбюро ЦК партии приняло постановление «О недостойном поведении Шахурина А.И.», в котором нарком обвинялся в присвоении нескольких трофейных автомобилей. Поговаривали, что пострадал он из-за жены Софьи Лурье, которая якобы злоупотребляла наркомовскими льготами. По слухам, она вдруг стала обладательницей дорогостоящей коллекции фарфора неизвестного происхождения. И будто бы Сталин лично позвонил наркому, сказав: «Широко живешь, Шахурин, нехорошо живешь». За этим последовала отставка, а 7 апреля 1946 года Шахурин был арестован. В тот же день за решеткой оказались кураторы авиапрома в ЦК Будников и Григорьян, главный инженер НИИ ВВС Репин, начальник одного из главков ВВС Селезнев, член Военного Совета ВВС Шиманов. Им инкриминировалось, что, «вступив друг с другом в преступный сговор, они при потворстве кураторов из аппарата ЦК ВКП (б) в течение 3 лет оснащали ВВС бракованной техникой, что сорвало 45 тысяч боевых вылетов и привело к 756 авариям и 305 катастрофам».

23 апреля 1946 года был взят под стражу маршал Новиков, на момент ареста дважды Герой Советского Союза (вторую Золотую Звезду он получил всего около 7 месяцев назад). 10 мая 1946 года Военная коллегия Верховного Суда СССР, возглавляемая Василием Ульрихом, начала рассмотрение дела в закрытом заседании, без участия защиты и вызова свидетелей. Уже на третий день был вынесен обвинительный приговор.

По окончании суда Сталин поинтересовался у Абакумова: какую меру наказания тот предлагает для Новикова и Шахурина, коли вина их доказана? Бравый чекист, не задумываясь, ответил: «Расстрел». «Расстрелять просто, сложнее заставить их работать», - вдруг проявил «гуманность» «отец народов». В итоге Шахурин получил 7 лет лишения свободы, Репин - 6, Новиков - 5, остальные обвиняемые - от 2 до 4.

Маленков, отвечавший в ЦК за авиапром, отделался легким испугом: его освободили от работы в аппарате ЦК и направили временно в Ташкент. Курьез в том, что именно ему Сталин поручал разобраться с положением дел в авиапроме и ВВС.

Хрущев вспоминал, что в 1949-1950 годах Сталин не раз возвращался к «авиационному делу»: «Смотрит он на Берию и Маленкова и говорит: "Ну что же они сидят-то, эти Новиков и Шахурин? Может быть, стоит их освободить?" Вроде бы размышляет вслух. Все помалкивают в ответ, все на том и кончается. Проходит время, опять тот же вопрос: "Подумайте, может быть, их освободить? Что они там сидят? Работать еще могут"».

Но прямых указаний освободить так и не было.

Шахурин вышел из тюрьмы после тяжелого инфаркта ровно через 7 лет. О годах заключения вспоминать не любил. Даже после смерти вождя не бросил в его адрес ни слова упрека.

Новиков освободился в феврале 1952 года, просидев в заключении на год дольше срока приговора. Обоим вернули все звания и награды. Документы на их реабилитацию 26 мая и 6 июня 1953 года были подготовлены и подписаны Лаврентием Берией - да, да, тем самым Берией, что 7 лет назад отправил авиаторов в лагеря. Возможно, это стало его последним деянием.

Константин РИШЕС