Крепкие кулаки рабочей молодёжи

Большинство молодёжных неформальных движений, возникавших в СССР, так или иначе копировали западные образцы. А вот качки из подмосковных Люберец были нашим уникальным явлением. Наверное, поэтому правоохранительные органы покровительствовали им и даже использовали как неофициальную боевую силу.

Вечером 20 апреля 1979 года группа молодёжи в тёмных рубашках собралась на Пушкинской площади в Москве. Сначала на них никто не обращал внимания. Однако когда юнцы вытащили повязки со свастикой и стали вскидывать руки в нацистском приветствии с криками «Хайль Гитлер!», прохожие буквально замерли от шока.

В «олимпийском» 1980-м вся Москва была наводнена сотрудниками милиции и спецслужб, а потому доморощенные поклонники Гитлера не имели ни единого шанса на повторение акции. Но в следующем, 1981 году она опять состоялась. При этом публичный разгон и аресты могли стать яркой антирекламой СССР в западных СМИ. Мол, в стране, наиболее пострадавшей от Гитлера, появились его поклонники.

В КГБ ситуацию держали на контроле. Большинство неонацистов не представляли серьёзной угрозы государству, а были дураками-позёрами, насмотревшимися фильма «Семнадцать мгновений весны». Боролись с ними в основном профилактически — беседами в милиции, КГБ или райкоме ВЛКСМ.

Накануне очередного дня рождения Гитлера в 1982 году силовикам стала поступать информация о том, что на Пушкинской площади опять соберётся молодёжь. Ситуация осложнялась тем, что большинство празднующих не имели при себе ничего запрещённого. Зато имели влиятельных родителей, способных в случае задержания любимых чад устроить милиции головную боль. В итоге силовики решили пойти на неординарный шаг.

В подмосковном городе Люберцы ещё с 1970-х годов было развито движение атлетической гимнастики, силового двоеборья и культуризма. Хулиганы этого города предпочитали качать мышцы, а не пить пиво в подворотне. Продемонстрировать свои бицепсы и «размяться» «люберецкие» часто выбирались в Москву. Их и было решено привлечь для «работы» с гитлеропоклонниками.

«Мы приехали на Пушкинскую, — позднее вспоминал один из «люберецких». — Здесь к нам подошёл человек в штатском, как потом выяснилось, подполковник МВД, и сказал: «Сейчас здесь соберутся нацисты. Ребята, надо разогнать». Нас было человек семьдесят, ну около ста, не больше. Мы за углом встали. Вот как он сказал: «Скорая помощь пройдёт — можете начинать. Пожарка пройдёт — разбегайтесь».

Когда из-за угла выскочила толпа крепких парней в широких штанах, это произвело эффект шока. Нациков, а заодно и подвернувшихся под руку пацифистов, били жёстко и со знанием дела. Милиция, стоявшая поодаль, не вмешивалась: было необходимо, чтобы драчуны «наработали» на состав правонарушения. Когда же к площади подъехала пожарная машина, никто из дерущихся её не заметил, все были слишком увлечены процессом. Поэтому когда начались задержания, то в милицию попали не только фашисты, но и их экзекуторы. Другое дело, что вскоре их отпустили, а вот побитых — нет.

Спустя два дня в «Комсомольской правде» вышла небольшая заметка о том, как трудящаяся молодёжь не допустила безобразий в центре Москвы. И хотя о том, что «трудящиеся» прибыли из Люберец, нигде не было сказано, 20 апреля 1982 года стало днём рождения неформального молодёжного движения — «люберов».

Несомненно, люберецкие качки существовали и до памятного 1982-го. Ещё в конце 1960-х молодёжь этого промышленного города из Подмосковья мало чем отличалась от своих сверстников. Однако все стало меняться с открытием в 1968 году атлетического зала на улице Мира. В этой «качалке», в отличие от большинства советских секций, не навязывали травмоопасную тяжёлую атлетику, а давали возможность заниматься развитием мускулатуры. Правда, западный термин «бодибилдинг предусмотрительно заменили на «культуризм», намекая на культ тела Древней Греции.

Вскоре самопальные «качалки» стали открывать не официальные власти, а сама молодёжь. Они находили подвал и самовольным порядком заселяли его. Старожилы движения помнят, что наилучшим местом был подвал нежилого здания. Во-первых, там были высокие потолки, что делало возможным выполнять жим стоя. В жилых же домах с низким подвалом приходилось рыть яму, в которой делали эти упражнения. Во-вторых, «железо» при занятиях сильно гремело, и жильцы первого этажа часто вызывали милицию. Но для милиционеров у самозахватчиков был железный аргумент: «Молодёжь физически готовится к службе в Советской армии». Учитывая, что у милиции было полно забот с настоящими хулиганами и преступниками, гонять «спортсменов» никто не жаждал.

Уже к концу 1970-х годов люберецкие парни, перезнакомившись на ниве спорта, перестали делить территорию и устраивать групповые драки. Вместо этого в моду вошли соревнования между «качалками». В спортивных магазинах ребята покупали грамоты и медали и награждали ими победителей соревнований. Всё это способствовало возникновению общей сущности — «люберецкие».

Но и в этой массе выделились две основные группы: «спортсмены» и «хулиганы». Первые занимались спортом с претензией на профессионализм — соблюдали режим, узнавали новые методики тренинга, достигали высоких результатов. А вторые посещали зал «за компанию». После тренировки они могли выпить пива под гитару или даже употребить что покрепче.

Самым ярким развлечением «люберецких» стали поездки в Москву. Мегаполис давал куда больше возможностей для развлечений, нежели Люберцы. О том, чтобы грабить или бить московских сверстников, поначалу не было и речи. «На остановке нас собиралось 19 человек. До станции дойти — ерунда, — вспоминал бывший «любер». — Садимся в электричку, песни попеть, покататься. Ну а в столице — другое дело. Кто нас заденет, мы себя в обиду не давали».

С годами поездки «люберецких» в Москву стали обязательными. Оттуда часто привозили трофеи: клок срезанного ирокеза неформала, отобранные деньги или значки, которые можно было продать. Мишенью «люберецких» были представители неформальных течений — металлисты, панки, брейкеры и скейтеры. Основными «местами битвы» — парк Горького, Арбат и Крымский мост.

Интересно, что культовый музыкант Егор Летов, в 1980-х годах ходивший в неформальном прикиде, вспоминал, что в самих Люберцах к нему никто не предъявлял претензий, зато в Москве он регулярно «получал по голове» от тех же самых парней. На своей территории драться считалось неправильным.

Определить «любера» по внешнему виду не составляло труда. Как правило, это был крепкий парень до 25 лет, в трениках, кроссовках и майке (чтобы мышцы было видно). Зимой «люберы» ходили в широких клетчатых штанах, телогрейке (она была удобна и смягчала удары), а также в плотно прилегающей к голове шапочке. У движения был свой символ — треугольник, пронзённый штангой. Потом появился и гимн, по иронии судьбы, больше всего известный в исполнении всё того же Егора Летова:

«Родились мы и выросли в Люберцах,
Центре грубой физической силы.
И мы верим, мечта наша сбудется:
Станут Люберцы центром России».

Разгон нацистов 20 апреля 1982 года подвёл под люберецкое движение идеологическую базу: «Люберы — рабочая молодёжь, стоящая на страже традиционных моральных ценностей». Потому долгое время милиция просто закрывала глаза на «люберов», считая их отчасти своими помощниками.

С началом перестройки «люберы» стали грозой столичных неформалов, и отношение милиции к ним поменялось. Причиной тому были массовые драки и грабежи, инициированные качками. И это не могли не заметить журналисты центральной прессы, много писавшие в 1986-1987 годах о выходках крепких парней. По сути, они и «слепили» образ любера, превратив это движение из местечкового во всесоюзное. Однако, несмотря на увеличившееся количество «люберов» (уже не из Люберец), движение катилось к закату.

По сути «люберов» уничтожила эпоха дикого капитализма. Ведь большинство из них уже к концу 1980-х стали членами преступных группировок. Физическая мощь и навык сплоченности оказались востребованными в бандитских войнах 1990-х. Вот только цена за такую жизнь оказалась высокой. До 75% люберов из 1980-х так и не пережили 1990-е.

Лев КАПЛИН