Драма цыганского озера

В самый разгар коллективизации сельского хозяйства, в начале 1930-х годов, у степного озера при большаке, ведущем из Тамбова в Воронеж, на голом месте появился необычный колхоз - цыганский. Почему необычный? Да потому, что цыгане, как известно, во все времена были народом кочевым. А тут - сельхозартель!

Воля советской власти, издавшей несколько законов, целью которых провозглашалось решение главного «цыганского вопроса» - искоренение кочевого образа жизни и приобщение к земледельческому труду, - творила чудеса.

В этих целях в 1926 году ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О мерах содействия переходу кочующих цыган к трудовому оседлому образу жизни», а в 1928 году - «О наделении землей цыган, переходящих к трудовому оседлому образу жизни». Принимались и другие документы.

В соответствии с новыми законами цыгане приравнивались к переселенцам, им бесплатно, вне очереди выделялась земля, предоставлялись другие значительные льготы. В частности, каждой семье на обзаведение личным хозяйством выдавалось от 500 до 1000 рублей - немалые по тем временам деньги.

Всего по стране тогда за короткий срок было создано 52 небольших цыганских колхоза, в том числе и на территории Талицкого сельсовета (тогда Воронежской, а ныне Липецкой области).

По свидетельству жителей Талицкого Чамлыка, вновь образованный поселок состоял из десятка-полутора жилых домов, правления колхоза, конюшни, коровника, амбаров, клуба и добротного здания начальной школы. На возведение были использованы выделенный государством бесплатный лес и материалы от разнообразных деревянных строений, принадлежавших до раскулачивания здешним зажиточным людям.

В колхоз записались переселенцы из соседнего Усманского района все той же Воронежской области, где они тогда стояли табором. Сельхозартель назвали «Лолы чергэн», что означает «Красная звезда». В ней было до 50 трудоспособных. В каждой семье - куча ребятишек.

Первым председателем цыганского колхоза был местный русский - Иван Андреевич Ерохин. Он старался проявить себя хорошим организатором, дела при нем шли вроде бы неплохо. Колхозники уважали его. Наверное, не за то, что был дотошен и строг. В председателе их привлекал его прекрасный голос. Ерохин часто пел вместе со своими подчиненными.

Будучи человеком принципиальным и самостоятельным в принятии решений, Иван Андреевич чем-то не угодил районному начальству. Так что на председательской должности он пробыл недолго.

После Ерохина «Лолы чергэн» возглавлял Михаил Иванович (по другим данным - Степанович) Хлебников - невысокий, коренастый красавец цыган. Был он, в отличие от других соплеменников, грамотным. Жил председатель почему-то не в своем колхозе, а в Талицком Чамлыке, на частной квартире. Любил хорошенько, с подлинной цыганской удалью кутнуть. А на это требовались немалые деньги. И вот результат - за присвоение ссуды в 40 тысяч рублей и за другие аферы Хлебникова судили, дав ему 10 лет лишения свободы. Его красавица жена подалась в Воронеж, где, как рассказывали, устроилась артисткой в один из театров.

Завхозом был 50-летний озорной цыган Степка по прозвищу Хромой.

Хозяйствовали «дети степей», ставшие земледельцами, плохо.

Следы этой деятельности удалось найти в документах районного архива, а также в подшивке талицкой районной газеты «Знамя Ленина». 21 июля 1940 года некто А.Ф. Леденев писал: «Около 4 лет тому назад на станцию Добринка поступило 4 вагона строительного леса для национального колхоза "Красная звезда" Талицкого сельсовета. Лес был свален недалеко от станции, где лежит до сих пор. От сырости он начинает портиться. Однако правление колхоза его вывозку не организует...»

Цыгане-колхозники выращивали рожь, просо, овес, пшеницу. Хотя, пожалуй, «выращивали» - не то слово. Пахали и сеяли трактористы Талицкой МТС. Они же убирали небогатый урожай. На прополке проса работали девочки-подростки из Талицкого Чамлыка.

В колхозе имелся крупный рогатый скот, отобранный у раскулаченных крестьян. Но ухаживали за ним мужики из села Каверино, а коров доили женщины из того же Талицкого Чамлыка. Так что и животноводами цыгане оказались никудышными. Зато разведением породистых лошадей они занимались с удовольствием. С малолетства смуглые мальчишки становились ловкими наездниками. Невозможно было представить себе цыгана без коня.

Начислением трудодней здесь себя не утруждали. Хлеб и другую продукцию справедливо делили между собой по числу едоков. Была присказка: «Гарбу (арбу) - нам, гарбу - вам, гарбу делим пополам». Государство от этого колхоза практически ничего не получало. В отнюдь не сытые 1930-1940-е годы недавние кочевники бойко сбывали плоды коллективного труда на базаре, проходившем в Талицком Чамлыке по средам.

С началом Великой Отечественной войны обстановка в «Красной звезде» сильно осложнилась. Многих мужчин призвали на фронт. Для действующей армии забрали большинство лошадей вместе с повозками и сбруей.

Воевали цыгане, говорят, неплохо. Многие погибли в бою. Сын бывшего председателя Павел Хлебников, в свое время окончивший Талицкую среднюю школу, стал командиром танкового экипажа, заслужил несколько боевых наград. Но судьба сыграла с ним злую шутку: уже после объявления Дня Победы он получил смертельную травму в автомобильной аварии на территории Германии.

В военные годы, как и везде, в цыганской артели остались в основном женщины с многочисленной ребятней, старики, инвалиды, да все тот же Степка Хромой.

Поля цыганского колхоза почти полностью заросли бурьяном: землю некому и нечем было обрабатывать. Положение не спасла даже постоянная помощь соседнего колхоза имени Володарского. Да и власти стали относиться с «Красной звезде» по-иному: строго спрашивали за поставки продукции государству («Все для фронта, все для победы!»), к чему цыгане не привыкли. Они порезали и съели почти всех коров, а потом растащили между собой все остальное общественное добро.

Вскоре цыганский поселок стал самым криминальным в районе. Этому в немалой степени способствовали обстоятельства. Так, мимо цыганских изб, по большаку, не раз гнали из-под Воронежа в эвакуацию большие стада крупного рогатого скота. И каждый раз погонщики недосчитывались нескольких коров или бычков. Скот беззастенчиво крали здешние жители. Они ловко, под покровом ночи, разделывали туши, мясо засаливали в бочках. Затем опускали их на дно озера (в чем позднее признались следователям).

Но суровые наказания не останавливали любителей поживиться за чужой счет. Бывший талицкий агроном В.М. Першин рассказывал: «Однажды по большаку двигался автомобильный обоз. В металлических ящиках везли деньги одного из киевских банков. Ночь застала колонну в цыганском поселке. Уставшие охранники, потеряв бдительность, присели кружком, чтобы отдохнуть, покурить, и лишь под утро обнаружилось, что из автомобильной будки, закрытой на замок и опломбированной, пропало несколько ящиков с драгоценным грузом.

Тут же были подняты на ноги все силы районного отдела НКВД. Пропажу нашли на дне все того же озера. Виновных арестовали и судили».

Но, говорят, подняли не все... Что еще лежит на дне озера?

И вообще поселенцы прославились в округе слабостью к тому, что «плохо лежит». Но особенно падки были до чужих лошадей. Украденные в соседних колхозах, они исчезали в неизвестном направлении.

В 1944 году «Лолы чергэн» фактически прекратил свое существование. В 1945 году у цыганского озера осталось всего лишь два жилых бревенчатых дома. Потом их разобрали и перевезли в деревню Петровка. Туда же отошла и земля.

В силу разных причин - объективных и субъективных - вскоре развалились и другие подобные колхозы, созданные на пространствах СССР. Строителей новой жизни - земледельцев и скотоводов - из цыган не получилось.

Валерий ВОЛОКИТИН