Поистине всемирная известность Григория Распутина, вероятно, объясняется тем, что в его личности словно материализовалась пресловутая «загадочная русская душа» в самых тёмных и непредсказуемых своих проявлениях.

Григорий Распутин, простой сибирский мужик, едва ли не правил Российской империей, приведя её к краху. Это накрепко утвердилось в массовом сознании. При этом возникают вопросы: кто же им всё-таки манипулировал и на кого он работал?

Совсем не всемогущий

Финская исследовательница Эльфира Валтала пишет: «Наивность высказываний некоторых современников Распутина о том, что он не вёл никакой политики, ибо был на это неспособен в силу мужицкой неотесанности и безграмотности, начисто опровергается фактами. При анализе различных документов можно сделать однозначный вывод: не было такой области социальной и политической жизни России, в которую не вмешивался бы Распутин. Начиная от снабжения страны продовольствием и кончая военными операциями на фронте — все диктовалось Распутиным и через Александру Фёдоровну передавалось царю. Распутин строго следил, чтобы его советы и поручения были выполнены».

Теперь, чтобы найти ответ на заданные выше вопросы, напомним основные вехи биографии «старца» до его попадания в высшее общество.

Григорий Ефимович Распутин (Новых) появился на свет в 1869 году, в селе Покровское Тобольской губернии, в крестьянской семье. В юности имел репутацию драчуна и конокрада, за что был неоднократно бит односельчанами.

Ещё в 1890 году он женился, а к 40 годам имел сына и двух дочерей. Затем, видимо, во искупление прошлых грехов, отправился странствовать, приобретя репутацию «божьего человека».

Трудно понять, чем жили Распутины, пока глава семейства совершал паломничества. Надо полагать, детей и хозяйство тянула супруга. Впрочем, село Покровское было зажиточным.

Как отмечалось в одном из этнографических описаний, здешний крестьянин «имел сытую, коренастую фигуру, гордый, самоуверенный вид». Здесь были развиты котельные, кожевенные, кузнечные, мыловаренные промыслы. В общем, получается, что ничего более криминального в ранней биографии Григория Ефимовича не проглядывается. Он, кстати, фигуру имел не коренастую, а довольно субтильную, особым здоровьем не отличался.

Бродя по святым местам, Распутин, надо полагать, думал не только о Боге, но и о том, как снискать хлеб насущный, а потому тянулся к людям иного социального круга.

Во время паломничества в Киев он познакомился со священником, отцом Михаилом, и этого шапочного знакомства ему хватило для того, чтобы набраться наглости и отправиться в Санкт-Петербург.

Лекарство от Папюса

В столице он предстал пред очами сразу трёх важных церковных деятелей — инспектора духовной академии архимандрита Феофана (Быстрова), епископа Гермогена (Долганова) и будущего первого советского патриарха Сергия (Страгородского).

Судьбы этих людей словно отражают три «сценария», в рамках которых после революции складывались жизненные пути представителей православного духовенства.

Епископ Гермоген будет убит большевиками в июне 1918 года неподалёку от родного села Распутина. Архимандрит Феофан после эмиграции окажется в числе высших иерархов Русской православной церкви за границей. Сергий (Страгородский) в послереволюционное время станет местоблюстителем патриаршего престола, а затем (когда Сталин свернёт гонения на церковь) — патриархом.

Итак, на старте маршрута, который привёл Распутина прямиком в историю, его подталкивали три уважаемых церковных деятеля, руководствовавшиеся, кстати, вполне благими побуждениями.

Дело в том, что вокруг царской семьи в это время крутились мистики-оккультисты вроде доктора Филиппа и масона Папюса. Папюса надумали выбить простым сибирским мужичком, от сохи, православным.

С задачей Распутин справился успешно, но в дальнейшем он был кем угодно, только не человеком, работающим на церковную номенклатуру. При этом к нему хорошо относился такой авторитетный и ныне канонизированный деятель, как отец Иоанн Кронштадтский.

Известный современный церковный деятель архимандрит Тихон (Шевкунов) в следующих словах описывает впечатления от попавшейся ему в одной из монастырских библиотек брошюре Распутина о паломничестве в Палестину: «Эта книга поразила меня. Передо мной предстал глубоко верующий, искренний и чистый человек, способный воспринимать святыню и с благоговением передавать свои впечатления о ней».

И в то же время, будучи человеком искренне верующим, Григорий Ефимович сделал всё, чтобы испортить карьеру своих бывших покровителей, хотя и не добился здесь особых успехов. Высший церковный орган Святейший Синод, в свою очередь, инициировал дело о «хлыстовстве» Распутина, из-за которого он, от греха подальше, на некоторое время оставил Санкт-Петербург и отправился в паломничество в Палестину.

В борьбе с церковными иерархами Распутин одно время поддерживал связь с амбициозным священником Илиодором (Сергеем Труфановым), снискавшим известность резкими нападками на «жидомасонов», к числу ставленников которых он относил даже такого преданного слугу самодержавия, как Пётр Столыпин. Войдя в раж, Илиодор начал нападать и на Распутина, что вынудило «старца» заключить своего рода временный альянс с чиновниками Синода. Илиодора лишили сана и учредили за ним полицейский надзор. Некоторые историки полагают, что именно поп-расстрига и подговорил психически нездоровую Хионию Гусеву пырнуть «старца» ножом в июле 1914 года.

После революции Илиодор выпустил про Распутина бестселлер «Святой чёрт», представляющий собой сборник всех самых грязных слухов о «старце». Созданная Временным правительством Чрезвычайная следственная комиссия по делам преступлений старого режима старательно проверяла изложенные в книге материалы и, сильно огорчившись, признала, что практически все они, включая якобы посылавшиеся Распутиным телеграммы-указания императрице, министрам, генералам и так далее, являются фальшивками.

Что касается самого «старца», то после устранения с политической арены Илиодора у него с церковными иерархами установилось нечто вроде молчаливого пакта о ненападении.

Черногорский протеже

Вернёмся к началу карьеры Распутина в столице.

Трое иереев представили «старца» двум великим княгиням Анастасии и Милице (дочерям черногорского князя Николая I Негоша), а уже они рассказали о нём императрице Александре Фёдоровне.
1 ноября 1905 года состоялась первая встреча Распутина с государем, которая зафиксирована в дневнике Николая II: «В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим — Григорием из Тобольской губ.».

Имение Сергиевка находится рядом с Петергофом и принадлежало первому мужу Анастасии Николаевны герцогу Георгию Максимилиановичу Лейхтенбергскому.

Отношения между супругами были скверными, и в период знакомства с Распутиным у Анастасии был любовный роман с великим князем Николаем Николаевичем Младшим, который и стал её вторым мужем. Родной брат этого Николая Николаевича Пётр как раз и был женат на второй черногорке — Милице.

Почему столь важны эти подробности? Они позволяют понять, какая именно группировка внутри клана Романовых и с какой целью проталкивала Распутина к Николаю II и Александре Фёдоровне.

Романовы были именно кланом, правившим Россией как семейным владением. Главой клана был, разумеется, царствующий монарх, а руководителями, или кураторами, основных ведомств — его родственники: кто-то отвечал за армию, кто-то — за артиллерию, кто-то — за флот, кто-то — за науку, кто-то — за культуру и т.д.

Конкретная ветвь клана — так называемые Николаевичи, — шедшая от брата Александра II, великого князя Николая Николаевича Старшего, норовила контролировать армию и немало в том преуспела. Всего за пять дней до встречи царя с Распутиным Николай Николаевич Младший стал главнокомандующим войсками гвардии и столичного округа. Желающих сковырнуть его было немало, и вполне естественно, что через свою любовницу и будущую супругу он попытался подвести к царю «агента влияния» в лице Распутина. Подвели его, как видим, вполне успешно.

Обладая даром внушения, Григорий Ефимович умел облегчать страдания наследника лрестола царевича Алексея, больного гемофилией. Благодаря этому он завоевал доверие венценосных супругов.

Но дальше всё пошло не так, как следовало. К пожеланиям великих князей Распутин совсем не прислушался, грёб под себя, а те начали плести против него интриги. Борьба была долгая. В 1914 году Николай Николаевич заявил, что если Григорий Ефимович появится на расстоянии 100 километров от линии фронта, то он, как главнокомандующий русской армией, пользуясь своими правами, прикажет повесить его на ближайшем дереве. Распутин к фронту не приближался, а кончилось все тем, что летом 1915 года великого князя сняли с поста главкома и отправили на Кавказ наместником. В обществе это смещение, как водится, приписывали влиянию «старца», хотя именно лето 1915 года стало для русской армии временем Великого отступления.

Впрочем, знамя борьбы с Распутиным подхватили другие Романовы, один из которых — Дмитрий Павлович — и принял непосредственное участие в его убийстве. Так что ставленником великих князей Григорий Ефимович тоже не был.

Мужичок в царских палатах

Такие карикатуры появлялись в газетах того времени. Это ясно показывает отношение общества к Григорию Распутину

В Первую мировую войну Распутина чаще всего обвиняли в работе на немцев.

Известно, что «старец» действительно был категорически против войны с Германией и вроде бы даже говорил царю: «Нельзя с немцем воевать! Немец полезный человек, работящий». Более того, Григорий Ефимович хвастался, что если бы он находился в столице, то войны не допустил бы ни в коем случае.

Но, во-первых, Распутин любил прихвастнуть насчёт своего влияния на «папу» и «маму» (царя и царицу), а во-вторых, как раз это заявление и снимает с него подозрение в том, что он являлся немецким агентом.

Телеграммы, которыми обменивались кузены Никки и Вилли (российский и германский императоры), многократно опубликованы, по их содержанию видно, что в дни июльского кризиса в бутылку лез именно Вилли, Да и вся мировая бойня началась с того, что Германия объявила войну России. Возникает вопрос: если кайзер к войне стремился, то с какой стати германский агент решил бы ему противодействовать?

Так или иначе, в конце июля 1914 года старец отлеживался в родном селе Покровском после ранения, нанесённого Хионией Гусевой.

Здесь можно выстроить разные версии. И о том, что Распутин являлся немецким агентом влияния, и том, что покушение Гусевой инициировалось спецслужбами Антанты, заинтересованными втянуть Россию в самоубийственную бойню. Но ничем, кроме зыбких умозрительных рассуждений, эти версии не подтверждаются.

В ставленники Распутина и непременно сторонники немцев записывали возглавлявшего в 1916 году правительство Бориса Штюрмера, министра юстиции Ивана Щегловитова, последнего военного министра Российской империи Михаила Беляева и последнего министра внутренних дел Александра Протопопова.

Хотя в реальности все они были людьми императрицы Александры Фёдоровны, которая, находясь в состоянии постоянного конфликта с другими Романовыми и с большей частью элиты, естественно, продвигала наверх своих очень немногочисленных сторонников.

А что же Распутин?

Бесспорно, он имел огромное влияние на императрицу, не раз убеждавшуюся в его способностях целителя. И Григорий Ефимович действительно использовал её покровительство для помощи искателям высоких должностей и рыскающим в поисках выгодных подрядов предпринимателей. За такие посреднические услуги он получал не самое большое вознаграждение. Впрочем, имея десятки тысяч рублей на карманные расходы, он чувствовал себя поистине богатым человеком. И охотно сорил деньгами.

Из протоколов полицейского наблюдения за Распутиным перед читателем возникает картина светской жизни малограмотного крестьянина, выбившегося из грязи в князи и строящего из себя духовное светило.

Почти постоянно вокруг него роятся поклонницы, не слишком, впрочем, знатные и красивые. Периодически сидящий в Распутине Шариков потребляет спиртное и совершает действия, тянущие в лучшем случае на мелкое хулиганство.

Николай II, кстати, относился к Распутину без особого пиетета, однако, когда перед ним выложили очередную порцию компромата на «старца», грустно заметил: «Пусть лучше будет десять Распутиных, чем одна истерика государыни…».

Публика, всегда интересовавшаяся жизнью «звёзд», ждала от Распутина большего, и это её желание совпадало со стремлением противников «старца» изобразить его «святым чёртом».

Так часто бывает — сначала люди создают демона-фантома, а потом начинают с ним бороться.

В реальности же «старец» не был ничьим ставленником. Или если и был, то только своим собственным.

Дмитрий МИТЮРИН