В 988 году великий киевский князь Владимир принял христианство. Это было не только его личным выбором, выбором его окружения или даже исторической Руси. Это был цивилизационный выбор всех подвластных Киеву земель…

Долгое время в этих землях христианство исповедовала только правящая верхушка. Но к концу XI века, вследствие миграционных потоков с юга и миссионерской работы, местное население начало проникаться новой верой.

Новая вера — новые проблемы

В середине XII века владимирский князь Андрей Боголюбский предпринял попытку обособиться от Киевской Руси, в том числе и в вопросах веры — учредить на владимирских землях собственную митрополию. Но патриарх Вселенский Лука Хрисоверг это его предложение о сепарации отверг. А киевский митрополит получил дополнение к своему титулу и, чтобы другим неповадно было, стал именоваться «митрополит Киевский и всея Руси».

В 1250 году в Владимирскую землю прибыл митрополит Киевский и всея Руси Кирилл III. Цель его была двоякой: официальная — соединить узами брака великого князя Владимирского Андрея Ярославича с Доброславой, дочерью князя Даниила Галицкого; неофициальная — подготовить почву для совместного выступления Северной и Южной Руси против татар (при содействии римского папы).

Однако, уже будучи в Залесской Руси, Кирилл отказался от этих планов и примкнул к брату Андрея — Александру Невскому, который решил сотрудничать с Золотой Ордой. Поэтому митрополит «задержался» в Северной Руси надолго и смог вернуться в Киев только после смерти Даниила Галицкого, ставшего в 1254 году королем Руси.

Надо сказать, что владимирские князья быстро оценили преимущества от нахождения в их землях митрополита. Следующий митрополит Киевский и всея Руси Максим, грек по национальности, в 1299 году перенес свою резиденцию из Киева во Владимир-на-Клязьме. Его любовь к северным землям объяснялась просто: ему предложили возглавить (по совместительству) местную епархию, а значит, и получать с нее доходы. Правда, при этом номинально митрополичья кафедра все еще оставалась в Киеве.

Его преемник, митрополит Киевский и всея Руси Петр, родом из Галичины, перевел митрополичью резиденцию из Владимира-на-Клязьме в Москву. А уже следующий предстоятель, грек Феогност, в 1328 году официально перенес туда и митрополичью кафедру. Это событие «чудесным» образом совпало с усилением Московского княжества под управлением Ивана Калиты и превращением его в великое княжество. Вселенские патриархи вынуждены были смириться с разделением де-факто своей митрополии на две: Московскую (с центром в Москве) и Литовскую (с центром в Киеве или Вильно).

Новым этапом в становлении будущей РПЦ стал ее раскол с Вселенской патриархией. В 1441 году великий князь Московский Василий Темный выгнал митрополита-грека Исидора из Москвы — за «еретичество», а вернее, за отстаивание последним Флорентийской унии. С 1448 года, после избрания местным собором епископов собственного митрополита Ионы, предстоятелями Московской митрополии были только местные архиереи. Это уже была фактическая автокефалия, и неудивительно, что именовали они себя «митрополитами всея Руси» или «Московскими и всея Руси», хотя официально они этот титул получили только в 1461 году.

Таким образом, Московская митрополия де-факто стала автокефальной от Константинопольской патриархии, хотя автокефалия эта была самопровозглашенной. «Самозванство» продолжалось более 100 лет, пока отношения с Константинополем вновь не наладились.

Большой шанс

В 1588 году Вселенский патриарх Иеремия II прибыл в Москву с официальным визитом (а вернее, за очередной финансовой помощью). Пользуясь случаем, царский временщик (и в будущем — сам царь) Борис Годунов от имени своего патрона, царя Федора Иоанновича, стал склонять патриарха к предоставлению предстоятелю Московской епархии патриаршего титула, что ставило бы последнего в один ряд с четырьмя древними патриархами — Константинопольским (Вселенским), Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским.

Иеремия долго сопротивлялся, а потом и вовсе сделал ход конем: предложил… себя в качестве московского патриарха!

Тут настало время призадуматься Борису Годунову. Москва могла уже тогда стать центром Вселенской патриархии (подобно тому, как она стала митрополией). Однако одновременно это порождало и огромные проблемы: разрыв с турецким султаном и вероятную войну с ним и его вассалом — крымским ханом. Кроме того, амбициозный и умный Вселенский патриарх в Москве перетягивал бы властное одеяло с хлипкого царя на себя, а Годунову нужен был лишь громкий титул для московского предстоятеля, а не потенциальный конкурент. Потому он предпочел синицу, а не журавля — и первым патриархом Московским стал московит Иов, смирный и лично верный Годунову человек.

Правда, предоставление Иову титула патриарха сильно подняло вес Православной церкви в Московском царстве. А после того как патриархом Московским стал Филарет, отец юного царя Михаила Романова, центр власти и вовсе сместился из царского дворца в палаты патриарха.

Такой дисбаланс власти наблюдался вплоть до патриарха Никона, когда царю Алексею Михайловичу ценой неимоверных усилий удалось сместить всесильного предстоятеля. А уже его младший сын, царь Петр I, учтя батюшкины ошибки, вовсе упразднил патриарший титул, заменив его коллегиальным органом — Святейшим синодом.

Так продолжалось до Февральской революции 1917 года.

После революции

Всеправославное совещание 1948 года. Главы и представительства автокефальных церквей должны были признать Московскую патриархию Вселенской. Но не решились…

Надо сказать, что высшие духовные лица Российской империи с радостью восприняли факт падения императорской власти, которую считали душительницей своих прав и свобод. И первым делом избрали себе нового патриарха — Тихона.

Но большевики вскоре начали борьбу с религией. С патриархатом они поступили по петровскому образцу: после смерти Тихона в 1925 году запретили избрание нового предстоятеля.

Еще бы несколько лет — и остатки Российской православной церкви раскололись бы на десятки угасающих осколков. Но тут началась Великая Отечественная война.

И тут Сталин убедился, что церковь лояльна режиму. После этого он дал ей некоторые поблажки: «недострелянных» работников культа стали возвращать из мест заключений, для духовных лиц снизили подоходный налог, они освобождались от военной службы, некоторые церковные ценности были переданы РПЦ.

Главная же уступка Сталина была в том, что после долгого перерыва он позволил избрать собственного патриарха — Сергия (Страгородского). Кстати, тогда же Российская православная церковь изменила название на «Русская».

И в феврале 1945 года был проведен очередной Поместный собор, на котором вместо преставившегося патриарха Сергия избрали нового предстоятеля — Алексия I (Симанского).

Недоучившийся семинарист поставил перед новоиспеченным московским патриархом Алексием мегазадачу — «решение вопроса о присвоении Московской патриархии титула Вселенской».

«Вождь всех народов» уже чувствовал себя кем-то наподобие византийского императора, а для полноты ощущений ему нужно было, чтобы Вселенская православная церковь «была у него на посылках».

И Алексий резво взялся за дело.

Первым делом он совершил месячное (с 27 мая по 26 июня 1945 года) турне по Ближнему Востоку и Египту, где встречался с восточными патриархами.

Апогеем этого православно-сталинского апофеоза должно было стать Всеправославное совещание глав и представителей автокефальных Православных церквей. На нем должны были провозгласить Московский патриархат Вселенским.

На Всеправославное совещание прибыли делегации практически от всех тогдашних православных церквей: Грузинской, Сербской, Румынской, Болгарской, Элладской, Албанской, Польской, а также многих русских экзархатов за границей.

В основном это были представители тех православных стран, которые попали в политическую орбиту СССР. Что касаемо восточных патриархов, то Константинопольский и Антиохийский патриархи прислали свои делегации, но сами не явились. Александрийский патриарх и сам не явился, и делегацию не прислал. Иерусалимский патриарх и вовсе проигнорировал мероприятие.

Совещание приняло немало важных постановлений. Однако главный вопрос — о присвоении Московской патриархии статуса Вселенской — так и остался открытым. Восточные патриархи, над которыми не довлел чекистский меч, предусмотрительно и дружно бойкотировали Всеправославное совещание. Сам же Алексий I, очевидно, не решился на такой шаг, грозящий расколом всему православию.

Андрей ПОДВОЛОЦКИЙ