Усмирение Кавказа превратилось для Российской империи в самую длительную войну: боевые действия Отдельного Кавказского корпуса против мятежных горцев велись с 1812 по 1864 год. За полвека о тех событиях написано много — и их участниками, и историками. Но пока ни один из литераторов не заинтересовался архивами военного суда штаба Отдельного Кавказского корпуса русской армии. А зря. Открылась бы неизвестная страница той войны, когда на стороне горцев сражались тысячи бывших военнослужащих царской армии. Причём дрались они совершенно добровольно.

Я — поляк!

Ветераны Отдельного Кавказского корпуса по секрету говорили друг другу, что если в рукопашной схватке с горцами бросить оружие и громко крикнуть: «Я поляк!» — тебя оставят в живых. Ведь поляки-перебежчики из царской армии были желанными союзниками партизанской армии Шамиля. Но почему? Давайте разберёмся.

После окончательной победы над Наполеоном в числе военнопленных кроме французов оказались и 11 400 поляков — формально подданных российского монарха. Это были солдаты и офицеры польского корпуса наполеоновской армии. Вместо того чтобы распустить их по домам или отправить служить в дальние гарнизоны необъятной империи, откуда бежать было бы просто бессмысленно, поляков, ещё недавно воевавших на стороне врага Александра I, поротно перевели в состав Отдельного Кавказского корпуса. В мае 1814 года чиновники Военного министерства почему-то решили, что те, кто два года сражался против русской армии в Европе, теперь будут сражаться за веру, царя и Отечество на Кавказе с магометанами. Что явилось причиной такого странного указания из Петербурга — глупость штабных или точный расчёт английского агента в генеральном штабе, или же то и другое — можно только гадать.

Поляки-католики православную веру не чтили, русское самодержавие ненавидели, а отечеством считали Польшу, но не Россию. Стоит ли удивляться, что из 11 400 польских «штрафников» к горцам организованно, с оружием в руках, перешли 9100 бывших воинов корпуса князя Юзефа Понятовского. Оставшиеся 2300 поляков стали жертвами не верности присяге Александру I, а малярии. Они заболели или умерли быстрее, чем смогли бежать.

Но, убедившись в 1814-1815 годах в полной неблагонадежности направленных на Кавказ поляков, офицеры штаба армии в 1831 году повторили ту же ошибку. Тогда уже царствовал Николай I, но и он пошёл по стопам брата. В 1830-м русские войска подавили новое восстание поляков. И пленных мятежников… вновь отправили воевать за Россию на Кавказ!

Разжалованный Барановский

Капитан артиллерии Вацлав Барановский командовал батареей в боях с русскими войсками под Варшавой. Был захвачен в плен и, разжалованный в унтер-офицеры, со всей батареей отправлен в горы Дагестана. Естественно, при первой возможности вся батарея с орудиями перешла на сторону магометан. Пан Барановский дальновидно не пригласил с собой в плен русских офицеров батареи.

А штабные «мудрецы» выпустили отдельный приказ, клеймящий изменников, который велели зачитать во всех ротах, батареях, эскадронах, командах отдельного корпуса. Поляки, ещё служившие в этих подразделениях, поняли приказ по-своему. И никто не удивился, когда в ночь перед решительным штурмом последней крепости Шамиля с его стороны кто-то призывал по-польски бросать «клятых москалей». К 1847 году вся артиллерия Шамиля, десятки орудий, обслуживалась польскими и русскими расчётами.

Православные мусульмане

Поляки, переходившие на сторону мусульман из рядов царской армии, руководствовались принципом «враг моего врага — мой друг». Их идейность можно объяснить и понять. Но вот личные телохранители имама Шамиля — 80 сабель — все были урождёнными православными, принявшими магометанство. Весной 1845 года в ауле Дарго жили более 400 бывших солдат русской армии — рядовые и унтер-офицеры. Имелись и дворяне. Так, военный суд Кавказского корпуса приговорил к расстрелу бывших поручика артиллерии Александра Русальского, принявшего имя Искандер-бек, и прапорщика Тифлисского егерского полка Ивана Залетова.

Рядовых и унтер-офицеров — бывших крепостных — к переходу на сторону кавказцев влекла надежда на свободу и спокойную сытую жизнь. Они принимали ислам, обзаводились семьями и хозяйством. И ничуть не переживали, когда им приходилось стрелять в своих бывших начальников. Ведь те унижали их перед строем, обзывали скотами, могли выбить зубы за неловкий разворот в шеренге. Что их ждало после службы? Необходимость гнуть спину на помещика? И это — в перспективе… Но стоило сейчас отстать от армейской колонны — и вот она, жизнь, о которой можно лишь мечтать! Забритые в рекруты парни из крестьян Ярославской или Воронежской губернии и горы-то увидели впервые в жизни, а про магометан слыхом не слыхивали. Так, может, лучше осесть среди кавказцев, чем возвращаться после службы в деревни, где о них забыли?

Кстати, когда в 1864 году князь Барятинский пленил Шамиля и организованная борьба с русскими гарнизонами прекратилась, всем солдатам, осевшим в горных аулах, личным указом императора Александра II была объявлена амнистия. Правда, до неё дожили не все. Из личного конвоя Шамиля после штурма уцелело человек 30 раненых — «бывших русских». Солдаты добили их прикладами с молчаливого согласия офицеров.

А каковы были мотивы перехода на сторону противника у офицеров — дворян и помещиков? Показательна история прапорщика Ивана Залётова, у которого на момент сдачи в плен было две проблемы. Он крупно проигрался в карты и без памяти влюбился в красавицу-черкешенку. Но родители девушки категорически не соглашались выдавать дочь за неверного — гяура. Тогда юный прапор решил с помощью родителей невесты бежать в горы и вскоре уже учил тактике рассыпного строя новых сослуживцев. А мулла поженил молодых.

Правда, счастье Залетова было недолгим. Спустя два года новоиспечённый мусульманин попал в плен к русским. Военный суд Отдельного корпуса приговорил прапорщика к расстрелу. Иван Залётов был расстрелян перед строем полка.

Примечательно, что в полковом собрании офицеров собрали деньги, чтобы оплатить карточный долг перебежчика. И незадолго до расстрела командир полка вручил их Залётову, чтобы тот мог передать долг по назначению. А заодно уведомил ошарашенного предателя: мол, сослуживцы, собравшие деньги, ему этот долг прощают.

Заочно был приговорён военным судом к расстрелу и бывший поручик Александр Русальский. Причины его перехода на сторону горцев неясны, так как собственно следствия и суда он сумел избежать. После пленения Шамиля Русальский, звавшийся теперь Искандер-бек, скрылся в Турции, а оттуда с помощью британского консула перебрался в Лондон. Его видели в редакции герценовского журнала «Колокол». Идейный враг самодержавия, он, впрочем, вскоре исчез и из Англии. Русскому консулу стало известно, что разыскиваемый дворянин Русальский уехал в Северо-Американские Штаты. В Новом Свете следы его теряются. Окажись клятвопреступник человеком, наделённым литературным талантом, он опубликовал бы на страницах «Колокола» новый «катехизис русскоязычных либералов» на военной службе. Но Искандер-бек не стал браться за перо и садиться за мемуары. Или они нам ещё неизвестны.

Так случилось, что русские писатели XIX века обошли вниманием тему предательства на Кавказской войне, русских бойцов армии Шамиля. Может быть, знали о них, но предпочли молчать? Ведь дезертирство и переход на сторону врага — это измена, как ни крути. А предатель, он всегда и везде только предатель.

Александр СМИРНОВ