Одиссея квартирмейстера Бабушкина

Машинный квартирмейстер крейсера «Баян» Василий Федорович Бабушкин стал единственным русским моряком, сумевшим поучаствовать и в обороне Порт-Артура, и в битве при Цусиме. Случай удивительный, поскольку первое из этих сражений стало символом славы и мужества, а второе - синонимом позора. Бабушкин вообще был человеком необычным, а его героическую жизнь можно считать весьма и весьма парадоксальной.

Среди окружающих Василий Бабушкин всегда выделялся своей богатырской статью: в зрелом возрасте при росте 178 сантиметров и весе около 167 килограммов он имел объем груди 151 сантиметр, объем бицепса - 54 сантиметра, шеи - 61 сантиметр.

Родившийся 24 декабря 1877 года на реке Вятке в деревни Заструги Старо-Трыкской волости Малмыжского уезда, он работал плотогоном, и потому, будучи призван на военную службу, оказался на флоте. Окончив в Кронштадте школу машинных квартирмейстеров, в составе экипажа крейсера «Баян» Василий отбыл на Дальний Восток, где и принял участие в войне с Японией.

Во время обороны Порт-Артура «Баян» неоднократно участвовал в охоте за вражескими миноносцами, патрулированиях и бомбардировках вражеских позиций, однако награды обычно распределялись среди моряков палубных команд крейсера. Василию Федоровичу, сидевшему в машинном отделении, в этом отношении не везло, но он взял реванш после того, как 14 июля 1904 года «Баян» вышел из строя, подорвавшись на вражеской мине.

Моряки крейсера сошли на сушу и отправились воевать в окопы. Бабушкин участвовал в разведках и вылазках, где, учитывая внушительные габариты квартирмейстера, ему не было равных. За свои подвиги он был представлен ко всем четырем степеням солдатского Георгиевского креста, но поскольку достаточного количества этих наград в Порт-Артуре не было, предполагалось, что получит он их только после окончания боевых действий.

Вот как суховато и простодушно излагал сам Бабушкин свои подвиги: «С 1 августа я на укреплениях №3, на фортах №3 и №2, Курганной батарее, Перепелкиной горе и форте №4 исправлял орудия и неоднократно участвовал при отбитии неприятельских атак, в рукопашных боях храбро сражался с врагом. Был несколько раз ранен, кровью обливался, а со врагом храбро сражался, на 2-м форту был сильно контужен в спину, но строя не оставлял и, несмотря на страшную боль, сражался с врагом до окончания боя. Был ранен на укреплении №3 в левую ногу легко, но строя не оставил, а только до конца боя сражался с неприятелем, и после только боя мне сделал перевязку солдатик, Уткин. На Курганной батарее во время боя я исправлял поврежденные врагом орудия, и в каковое время я был ранен в обе ноги осколками от разорвавшегося 11-дюймового мортирного неприятельского снаряда; в обоих ногах было 13 ран, и очень тяжелые, и две раны в голову, и одна в левую руку, после чего меня без чувств унесли в Морской Красный Крест, где я пролежал около месяца. Предлагал доктору, чтобы меня выписали и отвезли на позицию, так как раны еще не были закрыты, но я, несмотря на боль, рвался на позицию, но меня не отпустили. Так я и пролежал до сдачи крепости Артура в Красном Кресте».

Японская медицинская комиссия признала Бабушкина негодным к строевой службе, и вместо отбытия в лагерь для военнопленных разрешила ему вернуться на Родину вместе с другими инвалидами.

17 апреля 1905 года он прибыл в Сингапур, где к нему, как к человеку, имевшему репутацию отчаянного храбреца, обратился за помощью местный русский консул. Дипломату требовалось передать контр-адмиралу Николаю Небогатову данные о месте, где его 3-я Тихоокеанская эскадра должна была встретиться со 2-й Тихоокеанской эскадрой Зиновия Рожественского. Однако здание консульства находилось под плотным «колпаком» японских шпионов и помогавших им англичан.

Бабушкин, взяв депеши, сумел незаметно покинуть консульство. Он встретился с работавшим на русскую разведку французом, вместе с которым арендовал катер одного из местных жителей. Ускользнув от британских патрульных судов, отважные мореплаватели три дня курсировали в море на предполагаемом маршруте эскадры Небогатова. За это время на катере закончился запас угля, после чего на топливо пошли палуба и деревянные надстройки. Демонстрируя свои пудовые кулаки, Бабушкин вселял бодрость в сердца француза и хозяина катера, которые уговаривали его вернуться обратно на берег.

Наконец на горизонте появились корабли Небогатова, и задание было выполнено. 3-я Тихоокеанская эскадра получила необходимые координаты и соединилась с эскадрой Рожественского, отправившись вместе с ней к Цусиме. Не исключено, что, прояви Бабушкин меньше настойчивости, суда Небогатова двигались бы по прежнему маршруту, обойдя японцев, и благополучно добрались бы до Владивостока.

Василий Федорович остался на флагманском корабле 3-й эскадры «Император Николай I». Раны его толком не залечились, а в условиях тропического климата стали болеть еще больше, так что большую часть времени он лежал в судовом госпитале. Во время самого сражения Бабушкин передавал приказания адмирала, причем находился на палубе в штатском: ведь формы ему так и не выдали.

Отряд из четырех броненосцев, включавший и «Николая I», сдался противнику практически без сопротивления. На борт поднялись абордажные команды, так что до Японии эти захваченные в качестве трофеев корабли плыли со смешанными экипажами. На «Николае I» кто-то из снабженцев раздал весь имевшийся запас водки, что вполне предсказуемо закончилось колоссальной попойкой. Неугомонный Бабушкин призывал русских моряков затопить корабль, на что услышал ответ: «Не разговаривай, а то сейчас же доложим об этом офицерам, лучше молчи; это не твое дело, а то тебе будет плохо».

В Японии одетого в штатское Бабушкина обвинили в шпионаже, 54 раза таскали на допросы, держали то в душных, то в сырых помещениях, так что раненая нога у него распухла, как бочка. Японцы собирались ее ампутировать, . но он снова махал кулаками и обещал, что будет драться до последнего и перед гибелью уложит нескольких самураев. На всех допросах Василий Федорович твердо придерживался линии, что присоединился к эскадре исключительно по зову сердца, и, разумеется, опускал историю с передачей донесения для Небогатова.

На Родину он вернулся накануне нового, 1906 года и сразу же поднял вопрос о вручении тех четырех Георгиевских крестов, к которым он был представлен за оборону Порт-Артура.

Дело дошло до высших инстанций, которые стали сверять все сделанные на него представления и донесения о совершенных им подвигах. В результате кроме полного георгиевского «банта» Василий Федорович получил еще три Георгия, так что общее количество украсивших его грудь крестов достигло семи. В этом отношении он стал абсолютным рекордсменом Русско-японской войны. Награды он получил в марте 1906 года в Царском Селе лично из рук Николая II.

Согласно указу императора, все моряки сдавшегося без боя отряда Небогатова лишались чинов и подлежали увольнению с флота. Персонально на Бабушкина этот указ, конечно, не распространялся, но флот он все же покинул, выбрав карьеру циркового атлета. Себя он позиционировал как «второго Поддубного», что было хорошим рекламным ходом.

От ран, терзавших его в плену, Бабушкин полностью оправился, так что силовые номера, с которыми выступал Василий Федорович, производили на публику огромное впечатление. Он рвал руками якорные цепи, гнул железнодорожные рельсы. На его голове кувалдой разбивали камни и кололи дрова. Он перегрызал пополам медные монеты, гнул вокруг руки «тещин браслет» из толстого железа..

За деньгами Бабушкин не гнался, построил себе в родной деревне добротный дом, женился на первой красавице и значительную часть заработков расходовал на благотворительность.

В Гражданской войне Василий Федорович не участвовал, но предусмотрительно передавал часть доходов в пользу местных Советов, так что никаким репрессиям со стороны большевиков не подвергался.

Затем пришел НЭП. Уставшая от кровопролитий публика толпами валила на цирковые представления. Однако яркая жизнь колоритного русского богатыря оказалась прервана пулей одного из его помощников. Случилось это 14 октября 1924 года в его собственном доме. Что стало причиной убийства, следствие так и не выяснило: судя по всему, это были некие личные счеты.

Дмитрий МИТЮРИН