Несломленный город

Сколько написано о подвиге блокадного Ленинграда - города, который вопреки всем обстоятельствам смог выстоять и преодолеть все испытания, выпавшие на долю его жителей! Но говоря о том, что вынесли люди, часто забывают, что ленинградцы не просто выживали. Даже в самые тяжелые дни осады они не прекращали работать. А кое-что было сохранено в Ленинграде, чтобы сыграть свою роль уже после войны.

Советские войска полностью восстановили контроль над Октябрьской железной дорогой только к 29 января 1944 года. Однако уже 27 января в городе прогремел праздничный салют из 324 орудий, извещающий всех жителей города, что страшные дни позади. В этот же день по радио был зачитан приказ Военного совета Ленинградского фронта, который сообщал о полном освобождении от блокады. С тех пор именно этот день - 27 января - остается памятной датой.

На Нюрнбергском процессе называлось число погибших горожан - 632 тысячи человек. А по некоторым оценкам, умерло почти полтора миллиона! Помимо этого, тысячи солдат РККА погибли, обороняя подступы к городу на Неве и прорывая кольцо блокады. Удержать Ленинград было нужно не из каких-то идеологических соображений. Именно здесь, на берегах Невы, не останавливаясь, работали заводы, где изготавливалось оружие, позволившее добыть победу в Великой Отечественной. Кроме того, в городе хранились некоторые секреты, которые нужно было сберечь для жизни после войны.

Наступательная операция «Январский гром» началась утром 14 января 1944 года. Первый удар нанесла 2-я ударная армия Ленинградского фронта. Днем позже к наступлению подключились силы 42-й армии. К тому времени советские войска накопили под Ленинградом значительное численное преимущество над противником. Известно, что командование немецкой группы армий «Север», получив разведданные о подготовке советского наступления, обращалось к Гитлеру с просьбой вывести войска из-под Ленинграда на так называемую «линию "Пантера"», в район Пскова. Фюрер к просьбе своих генералов не прислушался и приказал продолжать осаду.

Сокрушительные удары, обрушившиеся на фланги 18-й армии вермахта, заставили немцев попятиться. Части 2-й ударной и 42-й армий продвигались вперед, стремясь соединиться в районе Ропши и Красного Села. После этого к наступлению должны были присоединиться 67-я армия, а также части Волховского фронта. 20 января произошла встреча под Ропшей. К этому времени в ходе наступления были уничтожены две немецкие дивизии, а еще пяти нанесен существенный урон. Вскоре петергофско-стрельненская группировка немецких войск была полностью окружена и разгромлена.

С 21 января двинулись в стремительное наступление силы 67-й армии Ленинградского фронта и 8-й армии Волховского фронта. Немцы пытались перегруппироваться, но на это просто не хватало сил. Командование вермахта требовало во что бы то ни стало удержать линию Октябрьской железной дороги. Наиболее ожесточенные бои шли за Красногвардейск, Пушкин и Слуцк.

Стоит заметить, что генерал армии Леонид Говоров, руководивший операцией, и первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) Андрей Жданов обратились к Сталину с просьбой о торжественном праздновании полного освобождения города от блокады 21 января. Уже в этот день было ясно, что наступление идет успешно и враг будет отброшен. И 27 января в городе грянул праздничный салют, оповещая весь мир, что самая страшная осада Второй мировой войны закончена.

Осажденный Ленинград старался не выживать, а именно жить даже в самые тяжелые дни. В городе работало радио, не закрывались театры и библиотеки. Работали и научные учреждения. Символом самопожертвования и настоящей преданности своему делу стала судьба сотрудников Всесоюзного института растениеводства, которые сохранили уникальный семенной фонд. За время блокады 28 сотрудников умерли от голода. Но несколько тонн зерен пшеницы, ржи, риса и других культур, а также картофельных клубней остались в неприкосновенности. Благодаря этому не погибли плоды многолетней работы советских селекционеров. А самое главное - подвиг ленинградских ученых очень помог при восстановлении сельского хозяйства после войны. Если бы не сохраненный семенной фонд института, послевоенный голод мог продлиться гораздо дольше.

Не останавливаясь, работали ленинградские предприятия для нужд фронта. В первую очередь - Кировский завод. Его основные мощности были заблаговременно вывезены в Челябинск, где с октября 1941 года работал знаменитый «Танкоград», выпускавший боевую технику и боеприпасы всю войну. Однако многие специалисты, так же как и производственные линии, остались в осажденном городе. Остались в цехах и заготовки для тяжелых танков КВ. Хотя линия фронта проходила всего лишь в четырех километрах от завода, его цеха работали без остановки. Здесь собирали и ремонтировали танки и другую бронетехнику, выпускали боеприпасы.

Работавшие на заводе получали усиленное питание, но при этом постоянно рисковали жизнью. За время войны на территорию Кировского завода упало 4680 снарядов и 770 бомб. В результате обстрелов и бомбежек 139 человек были убиты, 788 получили ранения. А около 2500 работников завода умерли от голода. Ведь доппаек, который выдавался тем, кто стоял у конвейера, они зачастую отдавали другим - тем, кому выжить было сложнее.

Удивительно, но именно в блокадном Ленинграде был налажен массовый выпуск оружия, считающегося лучшим пистолетом-пулеметом Второй мировой войны. Речь идет о пистолете-пулемете Судаева (ППС), который сегодня мало кто помнит. Всем больше запомнился и даже приобрел символическое значение пистолет-пулемет Шпагина (ППШ). А вскоре после окончания войны ППС был вытеснен легендарным АК-47.

В 1942 году командованием был объявлен конкурс на разработку нового пистолета-пулемета, который должен был быть легче и дешевле ППШ, но не уступать ему по боевым характеристикам. Победил проект Алексея Судаева. В начале июня 1942 года новое оружие прошло испытания в частях Ленинградского фронта, а затем на Сестрорецком оружейном заводе (находившемся внутри кольца осады) было начато серийное производство. В 1943 году пистолет-пулемет был доработан, и именно модификация ППС-43 стала классической для этого оружия.

Главными недостатками ППШ были слишком большие габариты и масса. Это осложняло его использование в тесных траншеях или городских боях. И эту проблему Судаев решил виртуозно. Цифры говорят сами за себя. ППС-43 со снаряженным магазином весил 3,67 килограмма (против 5,3 килограмма у ППШ). Удобен ППС был и в производстве: на изготовление одного экземпляра уходило 6,2 килограмма металла (у ППШ - 13,5 килограмма) и 2,7 человеко-часа работы (против 7,3 человеко-часа у ППШ). С начала производства и до января 1944 года в Сестрорецке было выпущено 46 572 ППС. А всего за время войны в СССР произвели более 500 тысяч экземпляров этого оружия. Вытеснить ППШ полностью он не успел лишь потому, что массовый выпуск оружия Шпагина был налажен с самого начала войны и переориентировать оружейные заводы коренным образом не рискнули.

После окончания войны оружие Судаева было снято с вооружения. А сам конструктор умер в августе 1946 года на 34-м году жизни. Однако известно, что некоторые его идеи использовал Михаил Калашников при разработке своего АК, который уже долгое время остается самым популярным автоматом в мире. Кстати, ППС пережил своего создателя - вплоть до 1980-х годов он находился на вооружении в некоторых странах мира. Нелицензионные модификации на базе ППС выпускались в Финляндии, Польше, Китае и КНДР.

Не только производством оружия занимались в несломленном городе. Решать непростые интеллектуальные задачи пришлось топографическому отделу штаба Ленинградского фронта. Именно сюда в начале осени 1943 года поступила секретная директива: подготовить подробный план Берлина. Карты германской столицы, конечно, существовали. Но речь шла о том, чтобы они были максимально достоверны, с учетом всех последних изменений в городской топографии, чтобы при штурме войска РККА не попали в ловушку из-за неправильных ориентиров.

Задание, с одной стороны, воодушевляло: значит, в Ставке не просто верят в победу, но уже даже рассматривают варианты действий при штурме вражеской столицы. Но вместе с тем возникал резонный вопрос: как можно составить план далекого европейского города, не имея доступа к актуальной информации и просто валясь с ног от голода и усталости?

Коллектив, работавший над картой, разместился в здании военно-топографической фабрики на набережной реки Пряжки. Здесь они жили и работали - уходить ночевать домой было некогда.

Работать приходилось с любыми материалами. Даже с такими несерьезными, как туристические схемы или открытки. Главным было «привязать» схему к местности, чтобы по ней можно было точно и быстро ориентироваться. Особо ценили топографы немецкие карты, которые удалось найти в библиотеках. Все они были тщательно переведены на русский язык, чтобы не знающие немецкого военные не путались в зубодробительных названиях.

Огромную подробную карту нужно было вычертить руками, а потом с помощью специальной техники распечатать в большом формате. Работа была не только кропотливой, но также тяжелой и опасной. Для охлаждения печатной машины топографам приходилось таскать глыбы льда с замерзшей Пряжки. А периодически район, где располагалась фабрика, попадал в зону обстрела. Немало военных топографов погибло. Несколько раз ударная волна и осколки уничтожали результаты кропотливой работы, и все приходилось начинать сначала.

Результат оказался выше всех похвал. Когда в 1945 году воины РККА вошли в Берлин, они имели четкое представление о том, как двигаться к Рейхстагу и другим важным объектам. На карте, созданной в блокадном Ленинграде, было отмечено все, что необходимо. Это помогло существенно сократить потери в ходе ожесточенных уличных боев, шедших в немецкой столице.

Еще одна малоизвестная страница жизни блокадного Ленинграда связана с атомным проектом. Ведь именно в Ленинграде до войны жил и работал «отец» советской атомной бомбы Игорь Курчатов. Лаборатория, занимавшаяся ядерной физикой, была создана в Ленинградском физико-техническом институте в середине 1930-х. Трудно представить, но тогда эта тема считалась «оторванной от жизни». В 1936 году на сессии Академии наук Физтех даже критиковали за то, что там ведутся «не имеющие практической перспективы» работы по ядерной физике.

Однако, несмотря на все препоны, Курчатов добился того, что в Физтехе начали строительство циклотрона, который на тот момент должен был стать самым мощным в мире. Этот прибор - ускоритель частиц, необходимый для изучения ядерных реакций. Американцы построили свои первые циклотроны еще в 1930 году. Первый же советский циклотрон запустили лишь в 1937 году, в Радиевом институте.

В 1941 году Физтех частично был эвакуирован в Казань. Но имущество «неперспективной» курчатовской лаборатории по изучению атомного ядра осталось в городе. Между тем атомная гонка в мире уже началась. Один из отцов-основателей советской ядерной физики академик Анатолий Александров вспоминал: «Уже давно все мы обращали внимание на то, что в научной литературе Запада исчезли публикации по ядерной физике, разделению изотопов и т.д. Фамилии ученых, представлявших эти области науки, также исчезли и не появились в публикациях из какой-либо другой области. Казалось, что работы в этой области засекречены. Возникал вопрос: неужели Германия и Соединенные Штаты пытаются овладеть ядерной энергией в военных целях?» Так что поступивший вскоре приказ из Кремля не стал неожиданностью.

В 1942 году Курчатов встал во главе советского атомного проекта. И первым делом потребовал вывезти ценнейшее оборудование из Ленинграда. В 1943-м, как только кольцо блокады было прорвано, секретный груз отправился в Казань.

«Пожалуй, именно 1943 год явился решающим не только в войне, но и в атомной проблеме. Началось изучение поглощения нейтронов в графите, разработка методов получения графита необходимой чистоты и соответствующих методов контроля. Были доставлены из Ленинграда многочисленные элементы циклотрона, и готовилось его строительство», - писал Александров в своей книге «Годы с Курчатовым».

Если бы результаты довоенной работы Курчатова не сохранились в блокадном городе или хуже того - попали бы в руки врага, это могло бы вызвать катастрофические последствия. Вряд ли советская атомная бомба смогла бы тогда появиться в 1949 году. А это значит, что послевоенный мир был бы совсем иным. И отличия были бы явно не в пользу СССР.

Виктор БАНЕВ