Обратная сторона доблести

Успех или неудача в войне зависят не только от храбрости солдат, мощности оружия или численности армий. Не менее важны и более «штатские» моменты: снабжение, планирование, транспорт. Русскую армию в одной из самых масштабных операций Первой мировой войны - Галицийской битве - в первую очередь подвели именно эти моменты. И виновные в этом неизвестны до сих пор.

Один из самых известных участников как Галицийской битвы, как и всей Первой мировой войны,генерал Брусилов вспоминал об этом событии так: «...сражение отличалось крайним упорством, позиция австрийцев, чрезвычайно сильная по природе, заблаговременно укрепленная двумя ярусами окопов, считавшаяся, по показаниям пленных офицеров, неприступною, взята доблестью войск». За доблесть заплатили жизнью или были ранены около 200 тысяч русских воинов. А была ли доблесть у генералов, положивших такое количество жертв ради достижения цели? Ведь о планах Австро-Венгрии было известно заранее. Противник имел на вооружении практически только свои непомерные амбиции. Тем не менее вместо молниеносной, тщательно спланированной операции с минимумом потерь русская армия была вынуждена ввязаться в длительное и кровопролитное сражение, которое ныне считается одним из самых масштабных во всей Великой войне.

Впрочем, пожалуй, более правильно обвинять в больших потерях и неуспехах армии не штабных генералов, а тех, кто цинично наживался на чужой крови, извлекая личную выгоду из военных операций.

Еще задолго до Галицийской битвы русские узнали военный план Австро-Венгрии на случай войны с Россией. Российская разведывательная служба при помощи российского военного атташе в Вене полковника Михаила Занкевича раздобыла австрийский план похода (Aufmarshplan). Этот документ был немедленно добыт, сфотографирован и вскоре снова очутился в сейфе австрийского Генерального штаба. А копии переправлены в Петербург.

Как говорят, не дремала и австрийская разведка. Начальник австро-венгерского Генерального штаба генерал Франц Конрад фон Гетцендорф, основываясь на ее донесениях, предполагал, что мобилизация русских войск будет идти медленно. Определенные надежды возлагались и на то, что в случае военных действий в России, из-за накопившихся внутренних противоречий, возможна революция. Поэтому к войне с Россией армия Австро-Венгрии практически не готовилась.

Но надежды австрийского Генштаба на русскую революцию в самом начале войны не сбылись, а мобилизация прошла вполне успешно. Русское командование, объявив пробную мобилизацию, после нее запасников по домам уже не распускало. В отличие от Австро-Венгрии, в армии которой традиционно в августе устраивались так называемые «жатвенные отпуска». То есть многие солдаты отправлялись домой, чтобы помогать своей семье во время жатвы. Нетрудно догадаться, что численность и боеспособность войск в это время резко падали. Правда, давно известно, что войны выигрываются не только численным составом. Не меньшее (а то и большее) значение имеют вооружение, тактика, разнообразные военные хитрости. Но австрийская армия вооружена была слабо, а пользоваться хитростями считала ниже своего достоинства. Так что если отстраненно смотреть на ситуацию российско-австрийского противостояния в 1914 году, то решительно все складывалось в пользу Российской империи.

Почти 20% армии Австро-Венгрии составляли так называемые ландштурмисты, то есть ополченцы. Вооружены они были чуть ли не палками. Точнее - однозарядными ружьями системы Верндля, снятыми с вооружения еще в 1888 году. Естественно, что в таких условиях русская трехлинейка Мосина казалась австрийцам настоящим чудом военной техники. Вот как вспоминал впоследствии те дни участник Галицийской битвы, капитан австрийской армии Мирон Тарнавский: «Бои были похожи скорее на ужасную резню для австрийской армии, которая имела в противовес артиллерийским батареям москалей лишь винтовки да плохо организованный тыл. От правды не уйти. Австрийские схематические, сухие знания не шли ни в какое сравнение с опытом москалей, приобретенным в войне с Японией».

О маскировке австрийское командование понятия не имело. Более того - это искусство подчеркнуто презиралось. В кавалерии, к примеру, на голове каждого рядового и тем более офицера красовался шлем с блестящими украшениями. Так что конницу можно было разглядеть за несколько километров даже без бинокля. По словам того же Мирона Тарнавского, среди офицерства было широко распространено такое мнение: «Маскироваться?! Но это же несовместимо с понятием рыцарской борьбы!»

Правда, постепенно практика доказала порочность такого отношения. Неся большие потери, австрийское командование было вынуждено заимствовать у русских окопы и заграждения из колючей проволоки. Но важность этого понимал прежде всего генералитет. А вот офицерство на местах относилось к рытью окопов и заграждениям откровенно спустя рукава. Так же, как раньше - к маскировке.

В результате в то время как русские позиции были опутаны колючей проволокой в палец толщиной и в несколько рядов, у австрийцев на заграждениях болталась тонкая «колючка», не представляющая никакой угрозы наступающим. Наивность австрийских вояк в некоторых вопросах военной тактики доходила до курьезных случаев. В бою под городком Радивилов батальон австрийской пехоты истратил весь свой боезапас, обстреливая... бумажные манекены, выставленные русскими в кустах. Тем не менее в боях с таким, казалось бы, несерьезным противником русская армия несла потери.

И не всегда они случались на поле боя.

Начальник штаба армий Юго-Западного фронта генерал Михаил Алексеев еще 14 августа 1914 года из Томашова докладывал в Ставку Николаю II о критическом положении со снабжением войск. Речь шла не о боеприпасах и вооружении, а о продовольствии и лошадях. Лишенная поставок армия была вынуждена прибегать к крайним мерам: реквизировать продовольствие и лошадей на военные нужды у местного населения, в основном украинского и польского. Что в свою очередь, разумеется, вызывало массовое недовольство. Никакой реакции на обращение Алексеева из Ставки так и не последовало.

Это привело к формированию в австрийской армии добровольческих национальных частей. Такие подразделения, отлично ориентируясь в местных условиях, по словам командующего 1-й австро-венгерской армией генерала Данкля, нанесли значительный ущерб живой силе русских.

Куда делись средства, выделявшиеся на продовольствие и лошадей, остается загадкой. Известный политический деятель того времени, депутат Государственной думы Владимир Пуришкевич утверждал, например, что огромные средства для нужд Галицийской битвы отпускались, но были украдены с помощью доверенных лиц «святым старцем» Григорием Распутиным и его ближайшей поклонницей, влиятельной придворной фрейлиной Анной Вырубовой. Документального подтверждения этому нет, а открытая неприязнь Пуришкевича к Распутину, до поры до времени тайная, описана многими свидетелями их отношений. Недаром в конце концов скандальный депутат стал одним из участников убийства «старца» в декабре 1916 года.

Тем не менее не секрет, что, как это всегда случается, на войне «грели руки» многие. Тем, кто это делал, было необходимо скрыть концы в воду. Чтобы потом, сидя в дорогих парижских ресторанах, рассуждать о героизме и доблести русских воинов, павших в Галицийской битве, тратить деньги, заработанные на крови тех самых воинов, лить крокодильи слезы и лицемерно ставить свечи за упокой их души.

Марк РАППОРТ

Галицийская битва продолжалась с 5 августа по 8 сентября (по старому стилю) 1914 года. В результате ожесточенных боев русские войска заняли почти всю восточную Галицию и Буковину, осадили Перемышль. Таким образом, рухнули планы австро-венгерского командования, которое рассчитывало своими силами удержать весь Восточный фронт. Однако эта крупная победа имела больше значения для союзников, нежели для самой России. В частности, победа в Галицийской битве отсрочила разгром Сербии. Со стороны России в битве приняли участие около миллиона человек, из которых было убито и ранено порядка 190 тысяч, а 40 тысяч попало в плен. Австро-венгерские силы составляли более 830 тысяч человек. Количество погибших и раненых с их стороны оценивается в 300 тысяч человек, пленных - свыше 100 тысяч.