Иеромонахи Жёлтого моря

Можно ли спустя 110 лет после завершения Русско-японской войны написать что-то новое о гибели крейсера «Варяг» и эскадренного броненосца «Петропавловск»? Вряд ли. А вот об экипажах этих легендарных кораблей - вполне.

Печальная особенность российского менталитета: о кораблях-победителях помнят только историки флота. А вот о неудачах и трагедиях отечественного флота знает каждый образованный человек в России. Ну не возмутительно ли? Кто помнит о крейсере «Изумруд», не спустившем флага перед японской эскадрой и вырвавшемся из окружения вопреки предательскому приказу своего флагмана? О минном заградителе «Амур», потопившем вражеские броненосцы? Кроме того, в перипетиях драматических эпопей команд прославленных кораблей - «Варяга» и «Петропавловска» - потомками совершенно забыты люди, без которых духовный мир героев-моряков просто не мог бы существовать.

«Не скажет ни камень, ни крест, где легли/ Во славу мы русского флага...» Эти слова из известной каждому песни о гибели «Варяга» можно точно отнести к судьбе корабельного священника этого крейсера иеромонаха Михаила (Руднева). Из десятков живых и павших корабельных священников Русско-японской войны - он самый известный. Его образ не вымарывали из групповых фотографий офицеров легендарного корабля и в советской печати. Он не изображен отталкивающим персонажем в историческом художественном фильме «Крейсер "Варяг"». Царской властью он был обласкан и награжден высшей военной наградой, которой только мог быть удостоен корабельный священник, - золотым наперсным крестом на георгиевской ленте. При советской власти его имя не вычеркивали из истории русского флота и посмертно не обливали грязью.

И в то же время редко кто мог бы сказать что-то о его жизни до знаменитого морского боя у корейского порта Чемульпо зимой 1904 года... И уж тем более для большинства читателей загадка, как сложилась его судьба после того, как рекламная шумиха, вызванная награждением команды крейсера и ее славословием на всю Российскую империю, улеглась и стране стало не до чествования «варяжцев»?

Священник Михаил Иванович Руднев, сам сын православного священника, был однофамильцем командира «Варяга» Всеволода Руднева. Будущий иеромонах родился в уездном городке Чернь Тульской губернии в 1862 году, окончил Тульскую семинарию. С 1887 года учительствовал в церковной школе при соборе. Женился, родилась дочь (так что у него в России есть потомки). А овдовев, принял постриг и перешел в черное духовенство. В начале XX века как послушание принял назначение на флот, став корабельным иеромонахом крейсера «Варяг».

Утром накануне исторического боя отец Михаил обошел все боевые посты корабля с корабельной иконой святого Александра Невского, благословив на подвиг матросов и офицеров... Это важное для моряков, идущих на верную смерть, событие обычно забывали упомянуть в своих трудах все авторы, пишущие на «варяжскую» тему, как дореволюционные, так и советские.

Летом 1904 года, после того как овации морякам наконец-то стихли, Михаил (Руднев) осел в Кронштадте. Интересно, что корабельный священник, прославленный на всю империю, никакой духовной карьеры не сделал. Служил в скромной должности клирика Морской Богоявленской церкви в Кронштадте (снесена в 1930-е годы). 1 января 1906 года скончался еще совсем не старым, всего 44 лет от роду. Похоронен был в Кронштадте тихо и незаметно для петербургской общественности.

России, только что пережившей трагедию Цусимы и мятежи матросов на черноморских кораблях, было не до воздаяния почестей умершему священнику корабля, над которым уже развевался японский флаг. Тело на родину отправлять не стали. Шумели рождественские праздники, да и не было тогда это принято. Погребен священник «Варяга» на погосте при своей же церкви. Сейчас и самые дотошные краеведы Кронштадта не скажут, где его могила.

Может быть, когда-нибудь моряки Кронштадта и возрождающееся флотское духовенство установят скромный кенотаф священнику с крейсера «Варяг» на месте снесенного Морского Богоявленского храма.

Масса литературы издана в России о гибели броненосца «Петропавловск», флагманского корабля командующего Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Степана Макарова 31 марта (по старому стилю) 1904 года. О том, что рядом с погибшим флотоводцем в рубке накануне подрыва на мине стоял живописец-баталист Василий Верещагин, упоминают все. О штатном корабельном священнике броненосца иеромонахе Алексии (Раевском) - ни один из писателей-историков. Ни до 1917 года, ни после. Как будто его там и вовсе не было. Более того, батюшку досрочно «похоронили», записав в список погибших членов команды. В изданном в 1905 году в Петербурге «Альбоме защитников Порт-Артура» он указан как погибший при взрыве 31 марта 1904 года. Также он отмечен, золотыми буквами на белом мраморе, на памятной мраморной доске - установленной сейчас у алтаря Кронштадтского Морского собора. А о чем свидетельствуют справки из Военно-морского архива?

В архиве находится список погибших корабельных священников. Писарь Морского ведомства указал в нем совершенно другое: иеромонах с броненосца «Петропавловск» Алексий (Раевский) был убит в морском бою 28 июля 1904 года при прорыве миноносцем «Бесстрашный» японской блокады Порт-Артура. Корабль под командованием капитана 2 ранга князя Александра Ливена до Владивостока, правда, не добрался. Но прорвался из кольца японской эскадры в нейтральный порт Киао-Чао. Миноносец прорвался, иеромонах - нет.

Видимо, отец Алексий при взрыве 31 марта 1904 года был лишь ранен или контужен. Оклемался в госпитале. В последующей порт-артурской кутерьме о нем подзабыли. Тем более в Петербурге. А спустя 4 месяца он, вероятно, сам вызвался служить священником на миноносце (где по штату быть ему не полагалось), который шел на рискованный прорыв. И отмолил у Бога спасение морякам миноносца «Бесстрашный». Пожертвовав за это собственную жизнь.

И это настоящий духовный подвиг православного священника. Подвиг «дважды погибшего». Увы, не только забытый потомками, но и невольно искаженный беломраморной плитой Морского собора.

Александр СМИРНОВ