Кто убил Мессию?

Со смерти Иисуса прошло почти что 2 тысячи лет, однако споры об этом событии идут до сих пор. Причем в спорах участвуют как верующие, так и неверующие, как христиане, так и не христиане.

Главное действующее лицо Нового Завета - Иисус Христос - жил и проповедовал в Галилее, но погиб в главном городе Иудеи - Иерусалиме. По новозаветной версии, произошло это в 33 году, по «пересмотренной» научной версии - в 30 году.

Иудея была в те годы весьма неспокойным местом. Наряду с иудеями там жили и другие народы, с которыми у иудаистов отношения хронически не складывались. Иудея была, по сути, многонациональным, но не многоконфессиональным государством. Все, кто не придерживался иудаизма, автоматически считались язычниками, а к язычникам в Иудее относились очень плохо. Эти межнациональные отношения еще больше ухудшились, когда с 63 года до нашей эры Иудея стала вассальным Риму государством. Местные язычники воспрянули духом, а «заморские» этому «языческому возрождению» только способствовали, поэтому порядок в Иудее держался только на римских клинках. Римляне считали иудеев мятежниками, иудеи римлян - захватчиками, варварами и язычниками. По стране бродили фанатичные иудаисты, считавшие себя пророками, а следом за пророками - толпы внимающих каждому их слову. Римские чиновники, назначенные на должность префектов Иудеи, не знали, как с этим кошмаром бороться. Духовные власти местного населения, стремившиеся держать свой народ в смирении, не знали, как этого добиться. Число ненавидящих обе власти - римскую и родную - росло год от года. И совсем неудивительно, что в Иудее появился еще один пророк и что многим его речи понравились. Пока он проповедовал на берегах Тивериадского озера и скитался по всегда неспокойной Галилее, которой управлял тетрарх Ирод Антипа, популярность нового Мессии мало волновала и синедрион в Иерусалиме, и префекта Иудеи в Кесарии.

Но накануне Пасхи пророк появился в Иерусалиме.

Он не просто пришел в Иерусалим на всенародный праздник. Он появился в столичном городе, исполняя пророчества. Одно из пророчеств гласило, что Мессия, вслед за явлением которого наступит на этой земле золотой век, въедет в город на осле. Иисус въехал на осле, а его сопровождали ученики и, очевидно, любопытствующая толпа, которая ходила за ним следом. Явившись в Иерусалим, Иисус сразу же привлек всеобщее внимание. Речи, которые он произносил, заставляли слушателей сомневаться в догматах иудаизма, а действия, которые он производил, были еще опаснее речей. Мало того что он не стыдился сидеть за одним столом с неиудеями, он не побоялся явиться в Храм, перевернул в храмовом дворике столы менял и прогнал оттуда продавцов жертвенных животных. Речи его были темны, говорил он притчами. Но действия были совершенно ясны. И эти действия вызывали негодование и у иерусалимских священников, и у римской власти. На Пасху в Иерусалим стекались люди со всей Иудеи и даже из-за ее пределов. Нередко там находилось около 2,5 миллиона человек. Любое неосторожное слово или действие могло вызвать бунт. Понятно, что ни духовным властям, ни римлянам этого не хотелось. Нужно было любой ценой остановить проповедника Иисуса, считавшего себя Мессией...

Первосвященником Иерусалимского Храма был Каиафа. В этой должности он пребывал уже более десятка лет и имел огромный опыт лавирования между языческим Римом и собственным народом. На пост первосвященника его назначил предыдущий префект, с которым у него сложились хорошие отношения. Каиафа внушал своим верующим идеи смирения, исправно собирал налоги и не протестовал, если римляне жестоко расправлялись с возмущенными соотечественниками. Первосвященника больше волновали совершенно мирские ценности: он был неравнодушен к деньгам. При нем священнослужители богатели, а казна Храма пополнялась. Археологи раскопали квартал в верхнем городе, где мог жить первосвященник. В одном из домов, предположительно принадлежавшем именно ему, в подвальном этаже было обнаружено большое количество купелей для омовения. В праздники эти купели приносили невообразимый доход: все, кто хотел войти в Храм, обязаны были подвергнуться ритуальному омовению, и стоило это омовение хороших денег. Приносили Храму отличный доход и менялы, которых так безрассудно прогнал Иисус: они обменивали ходившие по стране деньги на священные сикли, которыми оплачивался ежегодный налог, и обменный курс тоже был грабительским. В Храме за все надо было платить. Слова и особенно действия Иисуса могли заронить в головы подопечных Каиафы нехорошие мысли, что платить никому не нужно. И это тут же привело бы к мятежу. А в праздничные дни, когда в Иерусалиме было настоящее столпотворение, это могло кончиться большим кровопролитием, в котором не уцелел бы никто из членов синедриона. А если бы даже священнослужителей не настигла физическая смерть, то уж их богатства точно разграбила бы толпа. И даже если бы все обошлось небольшими волнениями, отношения первосвященника с римской властью испортились бы навсегда. Тем более что главное лицо этой власти находилось в тот момент в Иерусалиме.

Префектом Иудеи уже несколько лет был Понтий Пилат. Понтий Пилат происходил из воинственного племени Южной Италии - самнитов, которые совсем недавно стали полноправными гражданами Рима. Он не был высокородным патрицием, поэтому путь от простого солдата до наместника Иудеи занял у него практически всю жизнь. Понтий Пилат ничем не отличался от других армейских офицеров: смелый, выносливый, терпеливый, исполнительный - то есть обычный гражданин Рима. Слово императора было для него законом. Одобрение императора было для него наградой. Недаром в Кесарии, где находилась его резиденция, он построил для императора амфитеатр, о котором как-то заикнулся Тиберий. Иудею Понтий Пилат держал железной рукой, хотя ему и выделили для этого недостаточно большой контингент. Но Иерусалим он считал мятежным городом, бывать там ненавидел. Однако должность обязывала появляться в столице на крупных иудейских праздниках. Пасха была первой в ряду таких праздников. И Пилат вынужден был приехать на Пасху. Сразу же стало ясно, что в городе неспокойно. Войско было приведено в боевую готовность, но лазутчики доносили, что по Иерусалиму ходят слухи о новом проповеднике, который устроил погром в Храме и призывал к неповиновению властям. Пилат знал только одно средство борьбы со смутой: выявить зачинщика, осторожно его захватить и уничтожить. Если он этого не сделает и вспыхнет мятеж, императору тут же донесут о его профнепригодности.

Оба властных лица воспринимали Иисуса как угрозу. И оба, наверное, приложили все силы, чтобы угрозу устранить. Конечно, очередности и трактовке событий в Новом Завете верить не стоит. Это не исторический документ, а богословский текст. Вряд ли Иисус был арестован в ночь перед Пасхой. Скорее всего события случились за неделю до праздника. Во время ареста Иисуса произошла потасовка с кровопролитием, и проповедник оказался в тюрьме синедриона. Сам Каиафа не имел права выносить смертный приговор, но первосвященник и префект отлично поняли друг друга. Каиафа сфабриковал «улики», чтобы передать арестанта той власти, которая имела право казнить. А Понтий Пилат без колебаний отправил опасного подстрекателя на смерть. Поскольку у иудеев не было обычая отпускать на свободу одного из приговоренных к смерти по случаю праздника, то народ участия в утверждении приговора не принимал.

Однако если бы префект Иудеи обратился к покоренному народу с призывом отпустить Иисуса, народ бы его не понял. В иудейской традиции человек, объявляющий себя Мессией, считался преступником, а уж если он посягнул на догматы веры, вторгся в Храм и учинил там безобразия, то наказанием могла быть только смерть. В иудейских священных книгах по этому поводу так и записано: «Убей его».

Но самое интересное, что Иисус явно стремился к смерти. Для того чтобы исполнилось пророчество о Мессии, он должен был умереть. Недаром в Евангелии от Иоанна есть такие слова: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего».

Так что к смерти Иисуса все приложили свои руки. И больше всех постарался сам Иисус. Вера, знаете ли, - очень страшная вещь...

Николай КОТОМКИН