Государственный переворот, который привел к власти Елизавету Петровну, был встречен обществом с патриотическим воодушевлением. Мало кто знал, что за спиной дочери Петра I стояли коварные западные дипломаты.

«Шляпы» и «колпаки»

После смерти Анны Иоанновны в октябре 1740 года престол достался двухмесячному Иоанну Антоновичу. Император-младенец — это всегда потенциальный бардак. Так и вышло.

Умирающая Анна Иоанновна назначила регентом Эрнста Иоганна Бирона. Но его быстренько сверг и арестовал Христофор Миних. Мать императора-малютки — Анна Леопольдовна — стала правительницей, а ее супруг — Антон Ульрих Брауншвейгский — генералиссимусом.

Однако реальная власть досталась Андрею Остерману, блистательному интригану, который оттеснил прямолинейного Миниха на задний план.

Проблема в том, что Остерман — человек абсолютно нехаризматичный, непопулярный, а к тому же трусливый. Анна Леопольдовна — бесцветна, Антон Ульрих — вял. А русским изрядно надоело, что вокруг трона околачиваются одни немцы. И взоры обращаются в сторону дочери Петра Великого — Елизаветы Петровны.

На нее обратили внимание не только русские, но и иностранцы. Прежде всего шведы.

Двадцать лет Швеция не могла смириться с поражением в Северной войне и ждала реванша. В стране образовались две партии со смешными названиями — партия «шляп» и партия «колпаков».

«Шляпы» — сторонники войны с Россией, «колпаки» — сторонники мира. В конце 1730-х годов победу одержали «шляпы». Их воинственный лидер Карл Юлленборг возглавил государственную канцелярию.

Анна Иоанновна была еще жива, а шведский посланник в Санкт-Петербурге Эрик Маттиас фон Нолькен получил от Юлленборга депешу. Надо, мол, найти в России кого-нибудь, кто стремится к власти. И договориться: мы оказываем претенденту финансовую помощь, а он обещает отдать нам кое-какие территории, потерянные в ходе Северной войны.

И Нолькен нашел претендента. Точнее — претендентку. Елизавету Петровну. Шведский посланник был знаком с Иоганном Германом Лестоком, личным лекарем Елизаветы. Начав переговоры с ним, Нолькен вскоре установил личные контакты и с самой дочерью Петра I.

Вскоре к делу подключился французский посланник Жак-Иоахим Тротти, маркиз де ла Шетарди. У Франции свои интересы. Она враждует с Австрией и Англией. А Россия — союзник именно этих стран. Хорошо бы сменить в России власть, а вместе с ней и внешнеполитическую ориентацию.

И хочется, и колется

Поначалу Шетарди не хотел делать ставку на Елизавету. Она казалась ему — и не без оснований — легкомысленной и ветреной. «Страсть к удовольствиям ослабила у этой принцессы честолюбивые стремления», — писал Шетарди. Однако Нолькен переубедил француза. «Партия принцессы Елизаветы не так ничтожна», — уверял Нолькен. А главное — за ней стоит гвардия.

И Шетарди передумал. Свое мнение о Елизавете он не изменил: она — полное ничтожество. Но это же хорошо. При такой императрице Россия ослабнет, а это именно то, что нужно Франции.

Французский посланник с головой окунулся в русские интриги. Он заигрывает с красавицей Елизаветой, по ночам приезжает в ее дворец и видит себя во главе заговора. Ему уже чудится, что она захватит трон, а он будет управлять Россией.

Нолькен и Шетарди действовали довольно топорно. Об их интригах узнали даже за границей. В марте 1741 года англичане сообщили русскому правительству, что Елизавета сговорилась со шведским и французским послами и готовится захватить власть. Будь Остерман порешительнее, он уже тогда мог бы пресечь заговор. Но Остерман, как всегда, осторожничал и выжидал.

Зато Нолькен шел на пролом. Он требовал от Елизаветы письменного соглашения: шведы начинают войну с Россией, свергают правительство Анны Леопольдовны и возводят на престол Елизавету Петровну. За это она обязуется отдать им земли в Прибалтике. Как только цесаревна подписывает соглашение, она получает от Швеции 100 тысяч экю.

Елизавета оказалась в ситуация, когда «и хочется, и колется». С одной стороны, деньги очень нужны. С другой — подписать подобное соглашение, значит, открыто встать на путь государственной измены. Более того, предать память отца — Петра Великого.

Цесаревна находит выход — она юлит и тянет. Ни от чего не отказывается, но и никаких бумаг не подписывает. Шведы на самом деле начинают войну с Россией. Елизавета снова хитрит: я, дескать, подпишу все бумаги, когда вы начнете одерживать победы. Но шведы не одержали побед. Наоборот, потерпели поражение.

Не надо трогать гвардию

Елизавета взошла на трон на солдатских плечах

Как оценить поведение Елизаветы? В принципе она изменница, поскольку ведет переговоры с врагом даже после начала войны. Но она не берет на себя никаких обязательств. А кое-какую финансовую помощь получает.

Судить о размерах и значении этой помощи трудно. Гораздо важнее другое. Именно шведы и французы разбудили в цесаревне Елизавете амбиции. Именно они толкнули ее на путь заговора.

А вот к перевороту, как ни парадоксально, ее толкнула Анна Леопольдовна. Осенью 1741 года русское правительство завалили сообщениями о готовящемся заговоре. Остерман посоветовал Анне Леопольдовне допросить Елизавету. Та согласилась. И 23 ноября вызвала цесаревну на разговор с глазу на глаз.

Немецкий генерал на русской службе Кристоф Герман Манштейн вспоминал, что «цесаревна прекрасно выдержала этот разговор». То есть все отрицала и уверяла в полной своей лояльности.

Доверчивая Анна Леопольдовна успокоилась.

А Елизавета — наоборот. Она не на шутку испугалась. Особенно ее беспокоила угроза арестовать Лестока. Елизавета понимала, что под пыткой Лесток обо всем расскажет и всех выдаст. И цесаревна поняла: настало время действовать.

23 ноября она разговаривала с Анной Леопольдовной, а на следующий день получила новое — крайне неприятное — известие. Гвардию отправляют воевать со шведами.

Елизавета поняла, что война — всего лишь повод. Уже наступили морозы. И шведские, и русские войска разошлись по зимним квартирам. Никакой войны до весны не предвиделось. Правительство Анны Леопольдовны просто хочет увести гвардию из Петербурга, зная, что Елизавета очень популярна среди гвардейцев.

Это была правда. Гвардейцы любили дочь Петра Великого. А она любила их. Часто, как и отец, крестила детей простых гвардейских солдат, после чего выпивала с ними по чарке водки.

На солдатских плечах

В ночь с 24 на 25 ноября 1741 года Елизавета решилась. Надев кирасу, она поехала в казармы Преображенского полка. «Други мои! Как вы служили отцу моему, то при нынешнем случае и мне послужите верностью вашею!» — обратилась цесаревна к гвардейцам. «Рады все положить души наши за ваше величество и Отечество наше!» — таков был ответ.

Бескровный переворот произошел на редкость легко. Его совершили всего 308 гвардейцев. Для понимания: в гвардии насчитывалось 10 тысяч человек. Но самое поразительное, что среди 308 участников переворота не было ни одного офицера. Только солдаты. И даже дворян — всего 54 человека. Это был самый демократический по составу участников дворцовый переворот.

Гвардейцы разделились на несколько отрядов. Кто-то пошел арестовывать министров Анна Леопольдовны, а основные силы во главе с Елизаветой Петровной направились к Зимнему дворцу. Цесаревна путалась в длинных юбках и всех задерживала. Тогда солдаты подхватили ее на плечи. Так, на солдатских плечах, она и взошла на трон.

А что же иностранцы — идейные вдохновители переворота? Они явно недооценили веселую и беззаботную Елизавету. Она не была ни изменницей, ни ничтожеством. И обвела своих иностранных покровителей вокруг пальца.

Ни Швеция, ни Франция ничего не выгадали от вступления на престол дочери Петра I. Да, сначала она заключила перемирие со Швецией, но уже весной 1742 года возобновила войну. На следующий год шведы подписали мирный договор, подтверждавший все условия Ништадтского мира 1721 года.

Шетарди некоторое время пользовался расположением императрицы Елизаветы. Однако общее направление внешней политики России осталось прежним — союз с Австрией. А Шетарди в итоге был выслан из Петербурга.

Иностранцы видели в Елизавете лишь любительницу развлечений. И забыли, что в ее жилах течет кровь Петра Великого. И национальные интересы страны для нее всегда будут на первом месте. Что она и доказала всем своим 20-летним правлением.

Александр Скабичевский