История — это политика, которую уже нельзя исправить.
Политика — это история, которую еще можно исправить.





Злобный «птенец Керенского»

До революции бандиты любили потусоваться с артистами. Начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции, статский советник Филиппов в одном из докладов писал, что «Николай Сафонов (Сабан) при знакомстве пользуется визитными карточками на имя артиста Императорских театров и вообще имеет склонность к Мельпомене».

Трудно сказать, каким образом Николай Сафонов получил в криминальной среде кличку Сабан. Можно только предположить, что за свое крестьянское происхождение, поскольку сабан - разновидность русского плуга. Но в дореволюционной России он обрел склонность к Мельпомене и творческой богеме.

Любитель мельпомены

Широкомасштабная амнистия Керенского

Говорят, что Николай Сафонов больше походил на удачливого провинциального трагика, чем на бандита. Ему нравилось изысканно одеваться. Он носил хорошо сшитые костюмы, дорогие пальто с шалевым бобровым воротником и бобровую шапку. А главным украшением его наряда была золотая, усыпанная бриллиантами лира, нацепленная на лацкан его пиджака. Любопытствующим Николай с удовольствием рассказывал, что эта лира прежде принадлежала знаменитому русскому трагику Мамонту Дальскому, которому ее преподнес на бенефисе известный нефтепромышленник Манташов. А он, Сафонов, выиграл золотую «цацку» у Дальского в «Метрополе» в карты. Многие знали, что Мамонт был еще тот кутежник и картежник. В «Метрополе» он постоянно держал за собой гостиничный номер, где вино лилось рекой и ночи напролет шла карточная игра «по-крупному».

Зато мало кто из окружающих знал, что на жизнь Сафонов зарабатывает отнюдь не игрой в театре или в карты, а банальными грабежами. Однако об источнике его доходов хорошо были информированы в сыскной полиции. После его очередного налета сыщики повязали Сабана. В 1915 году он был приговорен к 10 годам каторжных работ.

Каторга его не столько перевоспитала, сколько озлобила. Широкомасштабная амнистия Керенского после Февральской революции выпустила на волю в лице Сабана «птенца», которому в клетке было самое место.

Подходящий момент

Оказавшись на воле, Николай Сафонов быстро понял, что наступило время, когда надо не по театрам ходить, а пользоваться развалом государственной системы. Царская полиция была ликвидирована, а новая милиция находилась еще только в зачаточном состоянии. Москву наводнили разномастные банды. Но Сабан превзошел всех уголовных собратьев тем, что организовал самую многочисленную и сильную группировку. В нее вошли 33 отчаянных уголовника. И один бывший царский офицер по кличке Поручик. Он у Сафонова был вроде начштаба, вносил в бандгруппу элементы организации и занимался планированием операций. Не без его участия банда была разделена на два «отделения», «командирами» над которыми были назначены авторитетные «жиганы»: Сашка Андреев по кличке Зюзюка и Колька Павлов, имевший в криминальном мире «погоняло» Козуля.

Дисциплина среди уркаганов поддерживалась почти военная.

А после того как Сабан самолично пристрелил кого-то за самовольные действия, нарушать ее охотников не находилось. Впрочем, члены банды не особо роптали на строгости - большая добыча искупала все. Сабан по мелочам не разменивался. Если отправлялся на дело, то большой куш был практически гарантирован. К тому же благодаря Поручику операции-экспроприации тщательно готовились - с распределением ролей, разработкой путей отхода и обеспечением группы прикрытия. Поэтому бандитам неизменно сопутствовал успех.

Как-то они средь бела дня совершили налет на кассу фабрики «Богатырь». Выгребли из сейфа 660 тысяч рублей и уехали на автомобилях. В то время автомобили были редкостью даже в милиции, а бандиты с транспортом забот не знали. От безнаказанности Сабан и его подельники зверели все больше и больше. Им уже мало было отнять чужое добро, хотелось нагнать на людей страха. При ограблении одного особняка они не только отняли у хозяина 200 тысяч рублей, но Козуля еще и изнасиловал его дочь. При другом налете на дом фабриканта на Дмитровском шоссе бандиты завладели золотом, бриллиантами и другими ценностями на сумму около миллиона рублей, а потом убили всех домочадцев. Как-то на Страстной площади они напали на ехавшего в пролетке артельщика Александровской железной дороги и отняли у него мешок с деньгами, в котором находилось 150 тысяч рублей. Артельщик поднял крик, и к месту происшествия устремился находившийся неподалеку милицейский патруль. Сабан швырнул в стражей порядка гранату. От ее осколков погибли не только милиционеры, но и женщина, вышедшая из дома за хлебом.

Убийца стражей порядка

После этого происшествия розыск Сабана был поручен 27-му отделению милиции. Но Сафонов не зря был любителем Мельпомены. К позерству у него имелась явная склонность. Он сам заявился в 27-е отделение милиции, где принялся палить из двух маузеров, а потом, угрожая гранатой «мильс», вынудил стражей порядка сложить оружие и ретироваться. После такого подвига слава Сабана в уголовном мире взлетела до небес. Но воровская слава еще быстротечнее мирской, а Сафонову хотелось при жизни стать легендой. А для этого требовалось совершить нечто превосходящее по дерзости все многочисленные преступления в Москве.

И Сабан осуществил это, устроив московской милиции своеобразную «Варфоломеевскую ночь». Разжившись у нэпманов двумя автомобилями и выпив для храбрости, Сафонов с товарищами в ночь на 24 января 1919 года отправился в путешествие по Москве. Бандиты притормаживали возле отделений милиции и спрашивали у постовых дорогу. Те подходили, чтобы объяснить, а вместо благодарности получали пулю. В ту ночь банда Сабана расстреляла 16 милиционеров. После чего со спокойной совестью отправилась пьянствовать на свою блатхату в Сокольниках.

После этого поимка бандитов стала делом чести для милиции. Ликвидацией гангстеров занялись опытные московские сыщики Иван Свитков и Казимир Кунцевич, знавшие Сафонова еще до революции, когда служили в сыскной полиции. Для его поимки была осуществлена сложная оперативная комбинация. Когда Сабан с подельниками отправился брать валютную контору на улице Мясницкой, его там уже поджидала засада из сотрудников МУРа и МЧК. Ворвавшиеся в валютную контору бандиты были уничтожены «стражами порядка», которые под видом банковских клерков сидели за конторками. Но Сабану удалось выскользнуть из милицейского оцепления. Говорят, что он ушел через никому не ведомый лаз в подвале.

Однако чем дальше, тем положение главаря становилось все более незавидным. Вскоре он лишился своего верного помощника - Поручика. Его на улице опознал сотрудник МЧК. Поручик попытался уити от преследователей - он бросил в них гранату и забежал в Большой театр, где спрятался среди декораций. Однако укрытие обнаружили, после чего он был убит в завязавшейся перестрелке.

Узнав о гибели ближайшего подельника, Сабан уехал из столицы и решил отсидеться в доме у своей сестры, которая жила в уездном городе Лебедянь под Липецком. Теперь Сафонов чувствовал себя загнанным зверем, позерство и «тяга к Мельпомене» остались в прошлом.

А в нынешнем были только подозрительность и страх. Однажды он увидел, как его сестра на улице о чем-то говорит с милиционером. Тот просто жил по соседству, но Сабан вообразил, что милиционер пришел по его душу. И из-за страха за свою шкуру убил сестру, ее мужа и шестерых детей. На выстрелы сбежалась вся улица, а вскоре подоспела и милиция. Сабан отстреливался, отбивался гранатами, но в конце концов был схвачен. О его кончине существуют несколько версий, но в любом случае она была незавидной. То ли его расстреляли по приговору суда, то ли возмущенные его зверством жители Лебедяни совершили самосуд и повесили бандита как собаку.

Олег ЛОГИНОВ





Если вам понравилась статья, поделитесь пожалуйста ей в своих любимых соцсетях:
На Главную сайта "Загадки истории"

Главные рубрики сайта "Загадки истории"


Предыдущая     Злодеи     Следущая