Сообщение русских летописей о событиях в Полоцком княжестве в 1092 году читается в наше время как синопсис фильма ужасов. И даже не верится, что такое могло быть…

Запись в «Повести временных лет» по Лаврентьевской летописи начинается с восклицания о «предивном чуде», случившемся в Полоцке в 6600 году от сотворения мира. Однажды ночью жители города услышали топот (шум) и стенания, похожие на человеческие. Казалось, что кто-то «рыщет» по улице. Если же жители Полоцка выходили из дома, желая посмотреть на происходящее, то, по словам летописца, они были невидимо поражены язвой «от бесов» и оттого умирали. В страхе перед напастью полочане заперлись по домам и не выходили наружу.

Вскоре бесы на конях начали являться не только ночью, но и днем. Правда, коней очевидцы домысливали сами. Летописец пояснял, что «не бе ихъ видети самехъ, но конь ихъ видети копыта». Автор ПВЛ истолковал случившееся как нашествие призраков. Он ссылается на людскую молву, утверждавшую, что «навье бьють полочаны» (навьи бьют полочан). Затем следует приписка, что загадочное явление началось все же не в Полоцке, а в Друцке — одном из городов Полоцкой земли.

Атака невидимок

От происшествия в Полоцке летописец переходит к другим неблагоприятным знамениям в русских землях в тот год (на небе видели круг, летом из-за засухи горели леса, затем напали половцы, людей поражали разные болезни). В итоге книжник пришел к выводу, что виной всему стали умножившиеся людские грехи и «неправды». Эта часть записи во многих рукописях опускалась, в отличие от событий в Полоцке.

Составитель Новгородской первой летописи отнесся к происшествию 1092 года более осторожно — у него «навьи» не упоминаются. Согласно этой версии, «некако» (нечто) ходило по улицам города, подобно множеству воинов. Если же кто выходил из избы, то «напрасно убит бывал невидимо».

Более сжато и емко эпизод описан в поздней летописи Авраамки (западнорусского книжника XV века): «Топот коневый слышети и копыта видети, а самых не видети».

Наконец, в Радзивилловской летописи сообщение проиллюстрировано миниатюрами. Таинственных «навий» художник изобразил в виде мохнатых чертей с хвостами и волосами дыбом. Демонические гости как будто водят хоровод с поднятыми руками, пока полочане наблюдают за вакханалией из окон домов. На другой миниатюре эти же существа сидят на белых конях, размахивая мечами.

Кто такие навии?

Судя по всему, даже для самих летописцев полоцкое происшествие было из ряда вон выходящим. Не случайна приписка, что такое бывает «в мечте», то есть в наваждении.

Сообщение 1092 года свидетельствует о двоеверии, сохранявшемся на Руси после Крещения. Навьями славяне-язычники могли называть как души умерших предков, так и враждебных, «нечистых» мертвецов. В эту категорию попадали люди, погибшие от несчастных случаев, например, утопленники (отсюда украинское слово «нявка», или «мавка» — «русалка»).

Представления о навьях имели ритуально-обрядовую подоплеку. Священник Митрофан Никифоровский, описывая полоцкое происшествие в книге о русском язычестве, обращает внимание на то, что «при погребении с мертвецами закапывали коней». Значит, призраков также могли представлять всадниками. Однако, по мнению фольклориста Татьяны Агапкиной, напавшие на полочан существа — это скорее не «мертвецы», а «ночные демоны». Православный летописец не мог считать их душами умерших людей — для него они были бесами.

Люди Средневековья, которые мгновенно приписали случившееся «навьям», чем-то похожи на уфологов XXI века. В соответствии со своими представлениями наши современники готовы увидеть в событии 1092 года реальное нашествие инопланетян (круг на небе — дополнительный аргумент). Текст ПВЛ действительно похож на современные «былички» об аномальных явлениях, как подметила кандидат филологических наук Ольга Иванайнен. Однако объяснить его можно и без привлечения неведомых существ.

Естественные объяснения

Жителей Полоцка убивали не таинственные навьи, а эпидемия. Причем разразилась она не только на западе, но и на юге Руси. Там, по словам летописца, «от Филиппова дня до Мясопуста» (зимой-весной) торговцы продали 7000 гробов. Это значит, что умерло 15% жителей города. На рынок в Друцк свозили невольников, так что туда легко проникала любая зараза. Случившееся могло быть новой вспышкой чумы, которая бушевала в Киеве в 1090 году.

Копыта призрачных коней и шум на улице объясняются галлюцинациями больных людей. Этот симптом также указывает на массовое отравление спорыньей — эрготизм. Тем более что от паразитического грибка как раз в ту пору пострадали Германия, Франция и Италия. Если «Антониевым огнем» был поражен почти весь Полоцк, неудивительно, что в городе начался психоз.

Наконец, могло произойти какое-то природное явление, неверно истолкованное современниками. Галлюцинации мог вызывать выброс ядовитого газа при прохождении Земли через хвост кометы (мелкие осколки которой были приняты очевидцами за «копыта коней»). Люди могли заболеть и после падения метеорита (как это случилось в 2007 году в перуанском городе Каранкас).

В конце концов, полоцкий кошмар можно объяснить действиями людей. И здесь «под подозрением» фигура князя Всеслава Брячиславича (Вещего, Чародея), правившего в Полоцке с 1044 года. В летописи он описывается как человек, рожденный от волхвования, а потому кровожадный. Историки считают Всеслава вероятным язычником или двоевером. Согласно «Слову о полку Игореве», князь умел по ночам оборачиваться в волка.

У князя Всеслава Вещего, репутация была мрачная. Можно предполагать, что в церковной среде правитель Полоцкой земли не пользовался симпатией. Кроме того, как претендент по старшинству на великое княжение он был не в лучших отношениях с князьями Киевскими. Так что летописная запись могла быть элементом «черного пиара» на фоне реальной эпидемии.

С другой стороны, князь действительно мог проводить в ночи какие-то оккультные ритуалы, пуская всадников по безлюдным улицам. Стало ли это предвестием эпидемии или же, наоборот, Всеслав пытался на свой лад «излечить» город волхвованием, неизвестно. Княжеские дружинники могли убивать случайных свидетелей, рассказывая горожанам, что их поразили «навьи». А реальные следы на земле в эмоциональном пересказе превратились в видение копыт.

Дикая охота?

Еще фольклорист Александр Афанасьев в XIX веке подметил сходство полоцких бесов на конях с мотивом Дикой охоты — мифологическим сюжетом германо-скандинавских народов. Викинги верили в скачущую по небу кавалькаду мертвецов во главе с богом Одином, забирающим души людей. В Средние века Одина заменяли другие персонажи, часто легендарные, и встреча с ними предвещала людям смерть и несчастья.

Явление, до боли похожее на события в Полоцке, случилось в английском городе Питерборо в 1127 году. Согласно «Англосаксонской хронике», местные жители видели демонических черных охотников, скакавших по оленьему парку на черных конях. Водчим Дикой охоты в Англии считали лорда Эдрика Дикого, реального феодала XI века.

Аналогичные сказания могли быть и у полоцких кривичей. Не исключено, что их занесли варяги-скандинавы. Предком правителя Полоцка по женской линии был пришедший из-за моря Рогволод (форма скандинавского имени Рёгнвальд, Рогвольд). Так что «рогволожский внук» мог унаследовать от своей прабабки Рогнеды традиции именно скандинавского язычества. Кто знает, не пытался ли князь Всеслав Чародей воспроизвести Дикую охоту в каком-то ритуальном действе, подобно некоторым современным неоязычникам?

В Белоруссии фольклорные представления о Дикой охоте предположительно сохранялись и спустя столетия после князя Всеслава. Их отголоском может быть легенда о шляхтиче XVII века Стахе Горском («короле Стахе»), описанная в повести писателя Владимира Короткевича. После своей смерти Стах якобы являлся врагам во главе страшной призрачной конницы, сопровождаемый болотными огнями.

Тимур САГДИЕВ