Бастардами — от испанского bastardo — в Западной Европе в Средние века называли внебрачных детей королей, герцогов, графов, князей и прочих особ голубых кровей.

Презрение и издевки

Большое число незаконнорожденных детей производили на свет и в России. С давних времен к таким детям формировалось негативное отношение. В народе их считали зачатыми в грехе, в блуде, а потому и прозвища им давали весьма обидные: приблудыш, ублюдок, выродок, байстрюк. Заграничное словечко «бастард» употреблялось в дворянском обществе и также носило оскорбительный характер.

Хотя вполне понятно, что никакой ответственности за сам факт своего рождения бастарды не несли, тем не менее многим из них приходилось в течение жизни полностью испить чашу унижений, терпеть презрение обывателей. Обидных прозвищ «удостаивалась» и мать этих детей, которой также была уготована не самая счастливая судьба.

Аристократические семьи строго следили за тем, чтобы их наследники женились на девицах своего сословия. Браки совершались, как правило, по договоренности родителей. Они долго и тщательно готовились к свадьбе своих отпрысков, оговаривались все детали торжества, количество приглашенных, праздничное меню и размер приданого. Брак знатного молодого человека и простолюдинки был практически невозможен.

В то же время родители-аристократы сквозь пальцы смотрели на амурные похождения своих сыновей с девицами не самых голубых кровей. Да и сами главы семейств отнюдь не брезговали молодой прислугой.

В такой ситуации любовниц у господ было множество, однако их потомство не воспринималось всерьез и ни в коем случае не ставилось вровень с детьми от законной супруги. Бастарды от аристократов были отделены высокой и прочной стеной отчуждения, а подчас — и полного забвения. Случалось, что и одинокая аристократка рожала от простолюдина. В таком случае она предпочитала поскорее избавиться от ребенка и отдать его на воспитание в другую семью или отправить в какое-нибудь дальнее селение, обрекая тем самым свое дитя на страдания и лишения.

Лишние люди

Бастард не мог претендовать на наследство своего отца. Конечно, случалось, что совестливый богатый родитель мог как-то материально поддержать незаконнорожденного, но это случалось крайне редко. Чаще всего бастарда ждала участь лишнего, отверженного человека. Незаконнорожденным приходилось самим бороться за место под солнцем. Сыновья чаще всего уходили на службу в армию на несколько десятилетий, чтобы хоть как-то себя обеспечить. Дочери нередко попадали в монастырь или зарабатывали на жизнь проституцией. Их мечтой было завести состоятельного постоянного партнера, который взял бы на содержание и таким образом избавил от необходимости работать на износ и принимать десятки клиентов за «рабочую смену».

В привилегированном положении оказывались бастарды при императорских дворцах. Прислуга охотно шла на интимные контакты с аристократами. Особенно котировались мужчины, имевшие непосредственное отношение к царской семье. Рожденные в таких отношениях дети, как правило, не изгонялись из дворцов, а становились частью большого придворного сообщества, увеличивая таким образом количество интриг, подковерных игр и сплетен.

Необходимо признать, что так называемые дворцовые бастарды отчасти могли быть признаны и имели вполне реальный шанс заполучить «теплое местечко» при дворе. Совестливый родитель мог вполне дать сынку-полукровке хорошее образование и устроить на перспективную должность. Но случалось, что папаша отправлял сына за границу по принципу «с глаз долой — из сердца вон!». Даже если бастард добивался успешной карьеры, все равно он в любой момент мог нарваться на оскорбление.

В Западной Европе бастардам на фамильный герб полагалась специальная лента. Этот опознавательный знак имел двоякий смысл: во-первых, сообщал о некоторой доле голубых кровей, во-вторых, указывал на незаконнорожденность обладателя подобного герба.

Церковь и семейные секреты

Церковь в дореволюционное время играла большую роль в жизни российского общества, а потому с мнением священников было принято считаться. Они же проповедовали, что любые отношения вне брачных рамок считаются прелюбодеянием, а стало быть, греховны и порочны. Прихожане находились под неусыпным контролем. Многие семейные секреты становились достоянием церковников во время исповеди. При этом священники проявляли жесткую принципиальность в отношении прихожан.

Если мать бущего ребенка выходила замуж беременной, но не от мужа, а от другого мужчины, то родившийся ребенок объявлялся святыми отцами незаконнорожденным. Таковыми же Церковь считала и детей, рожденных в браке, который был признан недействительным официальными судебными органами. Бастардами считались и те малыши, которые родились вне брака, даже если родители потом, после их рождения, узаконили отношения в церкви.

Столь же непримиримое отношение святые отцы демонстрировали и к тем детям, которые родились спустя 306 дней после смерти отца или после расторжения брака. Служители Господа не принимали никаких доводов, а сразу объявляли таких детей незаконнорожденными, что автоматически влекло их ограничение в правах и резко негативное отношение общества. Такие дети не могли претендовать на фамилию и наследство отца, им приходилось рассчитывать только на себя.

В то же время женщина, родившая здорового незаконнорожденного ребенка, имела неплохие шансы выйти замуж и обрести законного супруга. В российском обществе бытовало мнение, что такие женщины способны рожать здоровых детей еще и еще. Особенно ценились сыновья — как будущие работники и продолжатели дела отца.

Без вины виноватые

Служители Церкви зачастую отказывались крестить незаконнорожденных детей и вносить их в официальные метрики. При этом давали им унизительные и оскорбительные фамилии. Так появлялись Приблудовы, Иудины, Найденышевы, Выродовы или Байстрюковы. В классической русской литературе таким примером может служить Незнамов в пьесе Александра Островского «Без вины виноватые». В своем горьком монологе он жалуется на судьбу: «А представьте себе человека, который со дня рождения не знал другого ощущения, кроме боли, которому всегда и везде больно. У меня душа так наболела, что мне больно от всякого взгляда, от всякого слова. Мне больно, когда обо мне говорят… А еще больнее, когда меня жалеют, когда мне благодетельствуют. Это мне нож острый. Одного только я прошу у людей: чтоб меня оставили в покое, чтоб забыли о моем существовании!»

Если бастарды рождались в известных аристократических семьях, то в фамилии ребенка убирался слог или первые буквы. Так, сын князя Трубецкого, рожденный от служанки, становился Бецким, а бастарды в роду Потемкиных получали фамилию Темкин. Внебрачный сын фельдмаршала Репнина Иван получил, фамилию Пнин. Испытав на себе всю тяжесть положения бастарда, он в 1803 году обратился к Александру I с запиской «Вопль невинности», в которой просил улучшить положение незаконнорожденных.

Что касается выбора имен для бастардов, то здесь священники не мудрствовали лукаво. Самым популярным для них стало имя Богдан (то есть Богом данный), что отразилось в русском фольклоре: «У Богданушки все батюшки», «Если не крещен младенец, то Богдан». «Богдановские» линии присутствовали в судьбе известных россиян. Автор интересных жанровых полотен художник Николай Богданов-Вельский (1868-1945) утверждал, что первая часть его фамилии появилась, потому что он — незаконнорожденный.

К бастардам относили себя известные российские поэты: Николай Богданов (1850-1898), Ипполит Богданович (1743-1803), а также знаменитый криминалист Александр Богдановский (1832-1902).

Путешествуя по Сахалину, Антон Павлович Чехов отмечал, что на острове проживает огромное число бастардов по фамилии Богданов.

Африканские гены

Имел внебрачных детей и Александр Сергеевич Пушкин. Носитель африканских генов слыл натурой пылкой и влюбчивой. В тридцатилетием возрасте составил донжуанский список, в котором назвал имена всех своих 37 любовниц.

За шесть лет официального брака с Натальей Гончаровой поэт стал отцом четверых детей. Для Марии, Натальи, Александра и Григория он слыл «нежнейшим и любящим папочкой». Что не помешало Пушкину стать отцом бастардов.

В конце лета 1824 года поэт был отправлен в ссылку в поместье матери Михайловское. Там он закрутил пылкий роман с дочерью управляющего имением, крепостной Ольгой Калашниковой. Об их отношениях судачили все деревенские, а сам поэт в письмах к друзьям воспевал «прелести и неземную красоту» девушки.

Следствием порочной связи стала беременность Ольги.

Поэта это обстоятельство очень огорчило. Он пытался придумать варианты решения проблемы (без огласки и позора) и даже попросил своего друга Вяземского приютить девушку в Москве, а ребенка отослать в деревню. Однако Вяземский отказал в услуге и посоветовал Пушкину «взять ответственность на себя».

В результате Ольга с отцом переехали в Болдино, где в начале июля 1827 года родился мальчик, которого записали Павлом Ивановым. Через три месяца мальчик, родившийся недоношенным и болезненным, умер. Ольга получила вольную, выйдя замуж за разорившегося дворянина, но их связь с Пушкиным на этом не закончилась. Накануне женитьбы на Наталье Гончаровой Пушкин приезжал в Болдино, встречался с Ольгой. Через девять месяцев она родила сына, судьба которого покрыта тайной.

Незаконнорожденный поэт Корней Чуковский в своем дневнике писал: «Судьба бастардов незавидна. Они пополняют племя отверженных. У меня никогда не было такой роскоши, как отец, что было постоянным источником стыда и страданий…»

Владимир ПЕТРОВ