Трагедия, разыгравшаяся в 1924 году в крохотном провинциальном городке Хайгер (округ Лан-Диль-Крайс в центральной части Германии), не только заставила местных журналистов заточить перья и начать строчить репортажи, но и напугала всех горожан без исключения.

Слухи о налёте целой банды на контору местного известкового карьера, принадлежащего господину Ван дер Ципену, который закончился убийством восьми человек и поджогом, распространились быстро. Горожане приступили к формированию ополчения для защиты своих семей, а из соседних городов Зигена и Вецлара для поимки мерзавцев выслали дополнительные отряды полиции. Искали незнакомцев, которых должно было быть то ли шестеро, то ли семеро…

Несчастье

Всё началось вечером, после заката солнца, 1 декабря 1924 года, когда соседи заметили пожар в двухэтажном особняке, где жила семья управляющего известковым карьером — 33-летнего Фрица Генриха Ангерштейна.

Первый этаж дома занимала контора карьера, здесь находились кабинеты клерков и касса. На втором этаже жил Фриц Ангерштейн со своей женой Кати, её сестрой Эллой Барт и тёщей Катариной Барт. Под крышей, в мансарде, обитала служанка и повариха Минна Штоль.

Бросившись на выручку, на пороге дома соседи нашли истекающего кровью Фрица, который сообщил о нападении на контору и поведал, что в живых остался чудом, так как сразу прикинулся мёртвым. Сказав это, Фриц потерял сознание, и его срочно доставили в больницу и прооперировали — у него оказалось три ножевых ранения.

Перепуганные горожане организовали патрулирование; каждый спрашивал себя — а не видел ли он в последние дни чужаков в городе?

Над Хайгером повисла тревога.

За ночь пожарные потушили огонь, следователи с утра приступили к осмотру дома, но улики, найденные на месте преступления, их озадачили. Оказалось, что в доме сгорела крыша и пострадал второй этаж, где находились спальни, но контора на первом этаже осталось цела, так как все окна и ставни на этаже были заперты и помешали притоку воздуха. Озадачили полицейских и раскуроченные трубы канализации, из которых лилась вода. Зато пахло бензином, что ясно говорило о поджоге.

В кабинете управляющего полицейские обнаружили четверых убитых мужчин; бухгалтера Райнхольда Дитхардта, служащего карьера Генриха Киля, Алекса Гейса — садовника Ангерштейна, а также помощника садовника Руди Дарра. Каждый из них был убит ударами топора по голове, причём удары наносились неоднократно и с такой силой, что топор дробил кости черепа и проникал глубоко в мозг.

После осмотра тел стало ясно, что никто из мужчин не оказал сопротивления, а первые удары были нанесены сзади.

Жена Ангерштейна Кати была найдена сильно обгоревшей в собственной постели, на её теле эксперты насчитали 18 ножевых ран. Тут же, на этаже, нашли убитую тёщу управляющего и кухарку.

Сестру Кати, юную Эллу, обнаружили в её ванной комнате — женщину зарубили топором, а потом аккуратно прикрыли полотенцами.

Это было ещё не всё: в подвале дома нашли овчарку Ангерштейна, череп которой был тоже раскроен топором.

Но самое основное: трупное окоченение свидетельствовало о том, что люди были убиты в разное время, причём время убийства разнилось от 6 до 12 часов, признаков ограбления не было, а на обнаруженном орудии убийства — охотничьем ноже — виднелись отчётливые отпечатки пальцев!

Версия о нападении бандитов пошатнулась, и следователи решили разузнать о личности самого Ангерштейна.

Скелеты в шкафу

Обнаружилось, что за фасадом благополучного семейства скрывалась драма. Фриц был угрюмым, замкнутым и болезненным человеком. Туберкулёз позволил ему избежать фронта во время Первой мировой, и ему даже удалось сделать карьеру — сначала в страховом бизнесе, а затем став управляющим карьером.

Но дела шли неважно. Новый хозяин карьера Ван дер Ципен закручивал гайки, платил мало, требовал много и накануне выяснил, что Фриц Ангерштейн основательно приворовывает. Недостача составила около 15 тысяч рейхсмарок, что было примерно равно 3,5 тысячи американских долларов и являлось огромной суммой.

Буквально накануне происшествия в контору приезжал ревизор с проверкой, которая подтвердила факт растраты.

Да и отношения внутри семьи были далеки от гармонии. Детей Ангерштейны не имели, Кати была весьма болезненной и страдала то от кровавых поносов, то от рвоты, то падала в обмороки. Хотя журналисты указывали, что она была богобоязненной прихожанкой церкви методистов, в её голове то и дело возникала идея умереть с мужем в один день, покончив с собой.

Говорят, сумасшествие заразно, и Фриц ему поддался, поскольку супруги незадолго до приезда в Хайгер предпринимали попытку утопиться в озере: Фриц взял Кати на руки и стал заносить её в воду, когда супруги вдруг услышали чью-то песню, восприняли её как знак и отказались от своей затеи.

Очевидно, тёща поддерживала психозы дочери, временами моря её голодом, Кати и сама то и дело отказывалась от еды, уверяя всех, что кухарка отвратительно готовит.

У полиции возникло подозрение, что у Фрица могла быть сексуальная связь с сестрой Кати — Эллой.

Кроме того, рассказу Фрица противоречили показания почтальона, который заезжал в контору 1 декабря, когда там якобы находились грабители, и застал управляющего «всклокоченным». Местный кондитер рассказал, что в этот день Фриц как ни в чём не бывало заходил к нему за шоколадом.

Большую помощь следствию оказал знаменитый профессор Георг Попп — судебный химик и эксперт, который исследовал улики с места преступления. Было обнаружено, что отпечатки на охотничьем ноже принадлежат Фрицу Ангерштейну, а после экспертизы тел сомнений не осталось — на них тоже были найдены отпечатки управляющего.

Под тяжестью доказательств Ангерштейн сознался в содеянном.

План удался…

Вилла Фрица Генриха Ангерштейна, где и произошло массовое убийство, всколыхнувшее весь город

Убийство было спланировано заранее — Фриц привёз в дом бензин и разобрал водопровод, чтобы не сгореть самому.

— В ночь на 1 декабря он убил жену — поводом якобы послужило обвинение в том, что он заразил жену наследственным сифилисом; затем прикончил прибежавшую на крики тёщу и кухарку, которая не успела запереться у себя. После чего заметил, что тёща всё ещё шевелится, и добил её топором.

Следующей жертвой Ангерштейна стала 18-летняя Элла, которая не вовремя вернулась домой. Она ничего не заметила, но управляющий прошёл за ней в ванную и зарубил. Он не мог вынести вида её трупа и поэтому накрыл Эллу полотенцами, а ванную комнату запер.

Затем управляющий вызвал пришедших на работу бухгалтера и клерка к себе в кабинет и убил одного за другим. В течение дня он подкараулил и зарубил садовника с помощником, после чего отогнал подальше от дома грузовичок, на котором привёз бензин, зашёл к кондитеру за шоколадом, вернулся домой, дождался темноты, открыл краны с водой, запалил дом и нанёс себе несколько ударов ножом.

Всё это было так абсурдно и непродуманно, что у полицейских возникло подозрение в том, что убийства могли быть частью ритуального жертвоприношения, по которому нужно было убить девять человек, чтобы обрести неслыханное богатство. Однако эту версию доказать не удалось.

Чтобы убийцу не растерзала толпа, его перевезли в соседний город Лимбург-на-Лане и судили там. Поскольку преступление стало одним из трёх самых массовых убийств в Веймарской республике, суд широко освещался в прессе. Он шёл шесть дней, в течение которых были доказаны все преступления, которые вменялись Ангерштейну: восемь убийств, хищение, сокрытие улик, поджог, подделка документов и лжесвидетельство. Было допрошено 153 свидетеля и 27 экспертов.

Ангерштейн защищался как мог, уверяя всех, что он не воровал, а лишь вернул себе то, что и так принадлежало ему. Он был приговорён к смертной казни восемь (!) раз и согласился с этим, заявив, что сделанное им можно искупить только кровью.

Казнь Ангерштейна состоялась почти через год после резни. Утром 17 ноября 1925 года во дворе Центральной тюрьмы города Диц топор палача Карла Грёплера отсек ему голову.

Ветхозаветный закон «Око за око, зуб за зуб» был воспроизведён в точности.

Александр ЛАВРЕНТЬЕВ