В XIII веке на Русь, разоренную татарами, начали напирать крестоносцы и Литва. В самый опасный момент борьбу с крестоносцами возглавил псковский князь Довмонт. Одно его присутствие на поле боя внушало любому противнику ужас. В память о совершенных им подвигах Русская православная церковь причислила его к сонму святых в лике благоверного.

Когда родился Довмонт — неизвестно. Некоторые историки предполагают, что это произошло в 1240 году. Было это в Литве, в Нальщанском уделе (юго-восток современной Литвы). Отцом Довмонта был местный князь, и он тоже со временем стал князем. О матери ничего не известно. Довмонт о первой родине и своей жизни там вспоминать не любил.

Месть свояка

Как и все литовские князья, Довмонт был ярым язычником, в меру сил рубился в пограничных схватках с тевтонами и ливонцами, ходил в набеги на соседей. Развлекался пирами и охотами, книг в руках не держал и жизнь менять не собирался.

Литва к середине XIII века почти объединилась под властью князя Миндовга. Отец Довмонта, а позже и он сам были его искренними союзниками. Сами они в верховные правители не лезли — Нальщанская земля хоть и славилась своими воинами, но была бедной.

Миндовг благоволил Довмонту, не видя в нем угрозы. Они даже были женаты на родных сестрах, хотя Миндовг был старше своего союзника лет на сорок. В 1262 году внезапно умерла его жена Марта. Литовский князь так опечалился, что даже отложил поход на Русь. Однако нашлись «добрые люди», напомнившие Миндовгу, что осталась вторая сестра — как две капли воды похожая на умершую Марту.

То, что она была замужем за Довмонтом, Миндовга не смутило. Он заманил ее на тризну по сестре и угрозами забрал к себе в дом. Довмонт понимал, что его силы слишком малы, чтобы силой оружия восстановить справедливость, но поклялся отомстить.

Через год Миндовг отправил на Брянск войско во главе со старшим сыном Тройденом. Вместе с ним ушла и нальщанская дружина. В первый же день Довмонт сказал Тройдену, что боги дали знак: на Брянск не идти. А сам задумал вернуться, догнать Миндовга, который с малой дружиной решил проводить войско, и убить его.

Тройден сделал вид, что поверил, и отпустил нальщальцев. А возможно, он с самого начала был посвящен в детали плана. Довмонт настиг Миндовга, расположившегося на привал, и неожиданно атаковал. В скоротечной схватке великокняжеская дружина была смята. Довмонт, орудуя мечом, проложил дорогу сквозь строй охранников и зарубил Миндовга. Заодно прикончили и двух его сыновей. Тройден, получив известие о смерти отца, вернулся и занял освободившийся трон.

Приют для изгоя

Но Тройден у власти не удержался — он оказался жесток и мелочен. Бывшие слуги Миндовга составили заговор и убили его. А на княжеский престол позвали самого младшего сына Миндовга — Войшелка. Тот жил в изгнании, потому что, как уверяет «Быховский летописец», имел характер кровожадного зверя.

Войшелк вознамерился отомстить за смерть отца и братьев. Он собрал большое войско и вторгся в нальщальскую землю. Довмонт просил о помощи своего родственника Герденя, но тот ему отказал. Поняв, что в одиночку не выстоять, князь собрал дружину и стал пробиваться на восток.

Крестоносцы пропустили беглеца, рассчитывая использовать его в будущем против Литвы. В 1264 году князь-изгой прибыл вместе с поредевшей дружиной в Псков, где попросил убежища и принял крещение (под именем Тимофей). Это вызвало недовольство новгородцев: князь Ярослав, надеявшийся на союз с литовцами против ордена, не хотел вмешиваться в их распри. Он потребовал от псковичей выдать Довмонта в Литву, но те отказались.

Дело чуть не дошло до войны, но новгородцы Ярослава не поддержали. Напротив, многие из них приняли участие в совместном с псковичами походе против Литвы, который возглавил Довмонт. Он разорил удел Герденя, забрав в плен всю его семью, а затем разграбил Полоцк. Довмонт узнал, что именно родственник посоветовал Миндовгу забрать у него жену.

Разъяренный Гердень бросился в погоню. Довмонт дошел до Двины, а потом отпустил псковскую дружину с пленными и всей добычей домой. С собой он оставил всего 180 воинов, прибывших с ним из Литвы. Гердень вел в бой 700 дружинников, но воины Довмонта атаковали его в тот момент, когда противник переправлялся через реку. Псковичи перебили почти весь вражеский отряд, включая трех князей. Улизнул лишь Гердень с несколькими телохранителями.

Псковичи пришли в восторг, а пересчитав захваченную добычу, решились в 1266 году «попросить» из города своего князя Святослава и на его место посадить вчерашнего изгоя. Это снова вызвало трения с новгородским князем, но горожане снова его не поддержали.

Кровь на снегу

В 1268 году новгородцы затеяли поход в Ливонию. Собственно, их интересовали датские владения, так как Дания в Прибалтике была самым слабым игроком. Они даже договорились с дерптским епископом Александром и Ливонским орденом, что те не будут чинить препятствий.

Поход поддержали псковичи во главе с Довмонтом, тверичи и переяславцы с князем Дмитрием, прислал полки даже владимирский князь Ярослав. Но у датского замка Раквере (Раковор) русскую рать встретили объединенные силы ливонцев, датчан и епископа. Их было почти 25 000, включая 800 тяжеловооруженных конных рыцарей и 12 000 регулярной пехоты. Остальные — ополченцы, наемники их числа эстов и латгалов и «паломники» (дворяне с оруженосцами, но не члены ордена).

Русских было от 16 до 18 тысяч, причем княжеские дружины (та же тяжелая кавалерия) численно были равны орденской коннице, но хорошо обученных ратников насчитывалось существенно меньше. Зато новгородские и псковские ополченцы качественно превосходили ливонских.

Довмонт и отряды мелких княжеств заняли правый фланг, новгородцы стояли в центре, а переяславцы и владимирцы — слева. В тылу русские оставили обоз и речку Кеголу, чтобы не было соблазна отступать. Псковичам противостояло войско епископа, владимирцам — датчане и местные ополченцы. Новгородцам князя Юрия предстояло выдержать атаку орденского конного клина, подпертого пехотой.

Утром 18 февраля братья-рыцари пришпорили коней и понеслись на русские полки. Но весна в 1268 году случилась ранняя, подтаявший наст проваливался под копытами одетой в броню армады. Клин не смог набрать максимальную скорость и расстроился. Видя это, новгородцы подались навстречу. Снег обагрила первая кровь.

В центре рыцари, сломив сопротивление дружины Юрия, обрушились на ратников. Но на флангах орденская пехота отстала. Довмонт немедленно бросил свои войска в атаку, оттеснив воинов епископа от рыцарской конницы. Натиск псковичей имел полный успех: дерптцы смешали строй и попятились.

Епископ, понимая, что оставляет фланг ливонцев неприкрытым, лично возглавил контратаку. Не помогло — его сбросили с коня и добили копьями, а солдаты, оставшиеся без командующего, начали беспорядочно отступать. Воины Довмонта погнали их с поля боя, но в центре дела у новгородцев пошли совсем плохо. Еще немного, и их полк был бы сброшен в реку.

Пиррова победа

Князь Юрий позорно бежал с поля боя, оба тысяцких погибли. Псковичам пришлось отказаться от преследования, передав командование князю Святославу Тверскому, и ударить рыцарям во фланг. Иначе русское войско было бы рассечено надвое. Ливонцы, уже торжествовавшие победу, вынуждены были обратить оружие против нового врага. На правом фланге владимирцы на равных рубились с датчанами, не давая им помочь центру.

Ливонцы бросили в бой свою пехоту, добрались до новгородского обоза и сожгли осадные машины, но тут не выдержали датчане. Теперь и они беспорядочно отступали, а владимирские и переяславские полки бросились их преследовать. Это позволило новгородцам отдышаться и сомкнуть строй. Спустя некоторое время они тоже навалились на орденские войска. Если бы владимирцы не увлеклись преследованием, а ударили по рыцарям с третьей стороны, ливонцам пришел бы конец.

Крестоносцы дрались отчаянно: пощады они не ждали. Шаг за шагом отступали, но сохранили строй. Не сломила их и атака дружины Святослава, вернувшегося после расправы над бегущими дерптцами. Под вечер положение рыцарей стало совсем отчаянным, но вконец измотанные новгородцы отказались идти в бой в сумерках. Довмонт понимал, что врага можно добить, однако союзников убедить не смог.

Наутро продолжить сражение не удалось — ливонцы тихо снялись и ушли в Раковор. Всего католики потеряли около 12 000 человек, а русские князья до 5000. Поход пришлось закончить. Победа была достигнута, пусть и ценой большой крови. Но для Пскова она едва не оказалось пирровой.

Потери воинство Довмонта понесло немалые, хоть и несравнимые с новгородскими. Но Псков был к орденским землям куда ближе, и князю стоило ожидать скорой мести. Уже в апреле 1268 года отряд ливонцев в 800 всадников вторгся в псковские пределы, устраивая грабежи и поджоги. Собирать рать было некогда, и Довмонт устремился на врага с тем, что было под рукой. На этот раз он вел всего 60 гридней, что говорит о масштабах потерь под Раковором.

Но это были отборные воины, люто ненавидевшие крестоносцев. Князь подловил врагов 23 апреля на отдыхе, на берегу реки Мироповны. После жестокой бойни немногим удалось бежать и укрыться на маленьком лесистом островке. Довмонт настиг их и приказал поджечь кустарник. Не спасся никто.

Худой мир

Тем временем в Ливонию вернулся ландмейстер (годом ранее Ливонский орден стал ландмейстерством ордена Тевтонского) Отто фон Луттенбург, не участвовавший в Раковорской битве. Он собрал для похода на Псков всех, кого мог, включая моряков с торговых кораблей. Набралось 18 000 человек. Но и этого хватило, чтобы одну за другой взять пограничные крепости и подступить к Пскову. Довмонт мог рассчитывать едва ли на 6000 копий, включая городское ополчение.

Князь приказал сжечь посад, укрепить стены и послал в Новгород за помощью. Но дожидаться союзников он не стал. Ночью 8 июля псковичи совершили дерзкую вылазку в лагерь ливонцев. В ней участвовали все, кто мог держать в руках оружие. Княжеская дружина прорубала дорогу через толпу ничего не понимающих врагов, а ополченцы растекались по лагерю, круша всех и вся.

Осадная техника была сожжена, сам ландмейстер получил от Довмонта две раны. Однако осаждающих было втрое больше, они опомнились и начали оказывать организованное сопротивление. Князь счел за лучшее отступить. Скоро на помощь подошли новгородские полки, и ливонцы запросили мира.

Правда, он никогда не был прочным. Ливонцы то и дело тревожили границы псковской земли набегами. Относительно мирное время Довмонт использовал для укрепления своей дружины и обороны Пскова — по его приказу была возведена каменная городская стена. А еще князь женился на внучке Александра Невского Марии. Судя по тому, что Довмонт на долгие годы пропал со страниц летописей, он навел на границах Псковского княжества такой порядок, что и упоминать особенно было не о чем.

В 1282 году тесть Довмонта Дмитрий Александрович вел борьбу за великое княжение. Успеха не добился, да еще и из Новгорода его выгнали. Довмонт не побоялся прийти на помощь родственнику, несмотря на силу его врагов. Стремительным броском вторгся на Новгородчину, взял Ладогу и отбил казну Дмитрия (и вернул ему все до последней гривны). Конфликт был затяжным, Дмитрия не раз изгоняли из Владимира, но он всегда находил защиту у зятя.

Трогать же Псков враги боялись. Князь был так популярен в народе, что, когда в 1270 году Ярослав Владимирский попытался посадить во Пскове вместо него своего ставленника, горожане взбунтовались и отказались открывать ворота. Даже великий князь отступил. После этого Псков стал абсолютно независим и от Владимира, и от Новгорода.

Последний бой

4 марта 1299 года ливонские рыцари внезапно вторглись на Псковщину. 30 лет они копили силы и теперь, отправясь в набег, старались подойти к городу скрытно. Поэтому в Псковской крепости не успели собрать оружие и припасы, за каменными стенами не успели укрыться горожане. Но стража все равно подняла тревогу вовремя — в войсках Довмонта всегда в чести был порядок.

Пока рыцари со знанием дела грабили и жгли посад, в крепость устремились толпы беженцев. Ворота распахнулись, и, к ужасу ливонцев, на них в атаку устремилась княжеская дружина. Как и раньше, она была невелика — редко какой русский князь мог позволить себе содержать больше трех сотен конных гридней в тяжелом вооружении. Но натиск был так силен, что крестоносцы не устояли.

Они уже растеклись по посаду в поисках добычи, и собраться для организованного отпора было непросто. Кто заступал дорогу всадникам Довмонта, погибал под копытами или ударами мечей. А следом уже выходили из ворот ополченцы и горожане, вооруженные из княжеского арсенала и ведомые тысяцкими.

Наиболее стойкие отряды ливонцев все же сомкнули строй, но Довмонт приказал гнать их к реке Великой, покрытой непрочным весенним льдом. К рассвету все было кончено: драться по колено в воде получалось плохо. Кто мог, побросал оружие и бежал без оглядки, другие, чтобы спасти жизнь, втыкали мечи в мерзлую землю и становились на колени. Самых упрямых безжалостно изрубили.

Победа была полной и окончательной. Больше крестоносцы крупных походов на Псков не устраивали, хотя взаимные набеги и пограничные стычки продолжались еще сотню лет. Довмонт же умер через два месяца после битвы. То ли от неведомого мора, охватившего север Руси, то ли от ран, полученных в бою.

Фигуру псковского князя спустя столетия увековечили на монументе Тысячелетие России, а Церковь с XVI века почитает его как святого. Такова была судьба великого воина, не пригодившегося в своем отечестве, но совершившего множество подвигов во славу новой родины.

Борис ШАРОВ