В 1964 году сбылась давняя мечта советского режиссера Григория Козинцева: он снял полнометражный, длившийся более двух часов фильм «Гамлет» по трагедии Уильяма Шекспира. Эту черно-белую картину и сегодня многие ценители пьес английского классика считают лучшей экранизацией этого произведения.

Григорий Козинцев прославился как режиссер назидательной кинотрилогии о Максиме, простом пареньке с рабочей окраины, который, повинуясь влиянию времени, становится пылким революционером. А между тем режиссер долгие годы лелеял мечту об экранизации одной из лучших пьес Уильяма Шекспира.

В 1960 году в СССР вышел русский перевод знаменитого романа американского писателя Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Главный герой книги подросток Холден Колфилд так отозвался об английском фильме «Гамлет» (1948) со знаменитым актером Лоуренсом Оливье в главной роли: «Не понимаю, что особенного в этом Лоуренсе Оливье. Голос у него потрясающий, и красив он до чертиков… но он был совсем не такой, каким… должен быть Гамлет. Он был больше похож на какого-нибудь генерала, чем на такого чудака, немножко чокнутого».

«Кому нужен ваш Шекспир?!»

Можно предположить, что советский режиссер Козинцев читал роман Сэлинджера, который стал литературной сенсацией. И мысль его героя о том, каким должен быть Гамлет, взял на вооружение.

Еще в 1954 году Григорий Козинцев поставил «Гамлета» на сцене Александринского театра. Пьеса шла в переводе поэта Бориса Пастернака — друга Григория Козинцева. Работа над театральной «версией» помогла постановщику очень ясно увидеть «кинообраз» трагедии Шекспира.

В 1964 году мир праздновал четырехсотлетие со дня рождения Уильяма Шекспира. Времена стояли сравнительно либеральные, так что постановку трагедии Козинцеву удалось «пробить» именно «по случаю». До этого режиссер хоть и пребывал в фаворе у власти, но получал отказ за отказом с мотивировкой: «А кому он нужен, ваш Шекспир?» Козинцев в личном дневнике именовал это учреждение «министерством культурки»…

Правда, после получения разрешения на съемки возникла проблема: режиссеру картина виделась исключительно черно-белой. Так Григорий Михайлович хотел создать у зрителей образ фатальной и беспросветной трагедии. Но тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева настаивала на выпуске цветного фильма. Козинцеву, очень уважаемому в СССР человеку, одному из немногих «выездных» граждан Страны Советов, удалось настоять на своем. Забегая вперед, скажем: за такое «вольнодумство» министерство культуры СССР режиссеру отомстило — картина шла ограниченным показом. Количество ее копий было невелико.

Принцем мог стать Шурик!

Разрешение на масштабную экранизацию «Гамлета» Григорий Михайлович получил в 1961 году. На съемки ему отвели, мягко говоря, массу времени — до юбилея Шекспира. Тут надо отметить: есть много справедливых претензий к руководству советского кино. Но иногда советские режиссеры, получив разрешение на съемки, могли тянуть время, мучаясь творческими поисками, не укладываться в утвержденный бюджет, уничтожать не понравившиеся им собственные картины, когда те были уже почти закончены. Руководство, бывало, ругалось, но сроки продлевало и денег добавляло.

Вот и Козинцев, получив вожделенное разрешение, вдруг стал тянуть с началом съемок.

Когда постановщика спрашивали о том, почему он тянет, тот отвечал:

— Мне еще не все ясно.

Следовал вопрос:

— Зачем же тогда взялись?

— А чтобы найти способ прояснить, — отвечал режиссер.

Раздражение чиновников от кино росло. А тут еще Козинцев изъявил желание построить в Эстонии целый замок датского короля. И на это деньги выделили!

Потом режиссер разругался с оператором Месхиевым из-за несовпадения во взглядах на картину. В итоге фильм снял Йонас Грицюс.

Великий композитор Дмитрий Шостакович, написавший музыку к театральной постановке «Гамлета», решил создать музыкальный ряд к фильму заново — с нуля.

В роли датского принца Козинцеву виделся ленинградский артист Александр Демьяненко. Он очень подходил под образ эдакого чудака. Но в итоге остановился Григорий Михайлович на Иннокентии Смоктуновском. В то время этот актер снялся в двух заметных ролях: в картинах «Солдаты» (1956) и «Девять дней одного года» (1961). Талант его заметили: примерно в то же время Андрей Тарковский предложил артисту главную роль в «Андрее Рублеве», Сергей Бондарчук — роль Болконского в «Войне и мире». Но Смоктуновский предпочел, естественно, мечту всех артистов мира — Гамлета.

Козинцев был очень высокого мнения о таланте Смоктуновского: «Он привлекает тем, что в нем горит какой-то внутренний свет, я иначе это не могу назвать. Он поражает меня загадочностью своего творческого процесса — его нельзя объяснить. С ним нельзя работать, как с другими актерами, его нельзя подчинить логикой, ему надо дать жить в кадре…»

Холодное сердце Офелии

Вот только сам Смоктуновский некомфортно чувствовал себя на этих съемках рядом с макетом дворца, построенным в натуральную величину в тридцати километрах от Таллина. Макет сооружали в течение полугода по образцу замка Альба во Франции. Получилась психологически давящая на человека конструкция из пятнадцати башен. Каждая — высотой в восемнадцать метров. Небо с мрачными тучами снимали на побережье Баренцева моря.

Дело в том, что Козинцев большое внимание уделял антуражу съемок — так сказать, картинке. А с актерами он работать не любил, давая им именно «жить», как он говорил, в кадре.

А Смоктуновский как раз любил пребывать в контакте с режиссером — следить за тем, как он воплощает в жизнь творческий замысел. А тут еще Козинцев требовал очень яркого освещения съемочной площадки, и Смоктуновский заработал глазную болезнь, которая мучила его всю последующую жизнь. В итоге эта работа запомнилась актеру состоянием постоянного раздражения.

Был, правда, один участник, вернее, участница съемок, с которым режиссеру Козинцеву пришлось плотно поработать. Красавица Анастасия Вертинская, утвержденная на роль Офелии, в то время двадцатилетняя студентка Щукинского училища, в возрасте пятнадцати лет стала звездой, сыграв главную роль в картине «Человек-амфибия». Наличие таланта у этой артистки вызывало и вызывает серьезные споры и сегодня. Позже Козинцев писал о Вертинской: «У нее были… великолепные, очень подходящие для шекспировского образа внешние данные — хрупкость, чистота, облик, похожий на портреты раннего Возрождения… Все было хорошо: и руки, и шея, и походка, но сердце не билось… Так бывает».

Правда, согласно другой версии, Вертинская даже в такой, в общем, статичной роли чуть не свела постановщика с ума своей бездарностью. А ведь сойти с ума должна была ее героиня. Когда уже вся съемочная группа была готова убить юную актрису, режиссер, не теряя присутствия духа, заявил: «Вы посмотрите на Вертинскую: у нее и руки, и шея, и походка, а главное, реальные 18 лет, как у Офелии. А до сумасшествия мы Настеньку общими усилиями доведем!» И довели.

Конечно, съемки страшно вымотали всех, кто в них участвовал. Но после окончания работы Козинцев записал: «Хорошо бы отдохнуть, а потом снова снять «Гамлета»».

Мария КОНЮКОВА