Работа у смертного дела

С первых дней своего существования Россия нуждалась в порохе, необходимом для самых разнообразных дел. И с этой целью в столице империи были построены первые пороховые заводы…

«Его Царское Величество указал завесть и сделать на реках на большой и малой Охте пороховые мельницы на порогах и надлежит тамо того дела мастеровым людям построить дворы… а тем дворам быть от тех мельниц, в расстоянии для огненного спасения в саженях 200 и ваша светлость об отводе к тем пороховым заводам земель и мастеровым людям на то число дворов и под огороды и на выгон скота что повелите…» — вот так в своём послании от 3 июля 1715 года генерал-фельдцейхмейстер, командующий русской артиллерией Яков Брюс, просил о содействии генерал-губернатора Санкт-Петербурга, «светлейшего князя» Александра Меншикова.

Пороховой завод к тому времени в Санкт-Петербурге уже существовал на ближней окраине у Аптекарского острова, но перетирать компоненты в виде древесного угля, серы и селитры приходилось с использованием людей или лошадей. Так что для нового производства место было выбрано не случайно — холмы, на которых сливались речки Охта и Лубья, позволяли построить плотину, а потоки воды безостановочно вращали каменные жернова. Всего год потребовался для того, чтобы в междуречье появились не только деревянная плотина, 7 мельниц, амбар для толчения пороха с водяным приводом, крутильная и сушильная избы, но и слобода с жилыми домами, церковью и кладбищем при ней. Причём и храм, и погост появились по инициативе местных жителей, направивших весной 1721 года в Главную артиллерийскую канцелярию прошение: «Жены и дети, а такоже и мы при пороховой работе у смертного дела помираем без покаяния и без причастия Христовых Тайн…» Действительно, сколько погибло во время взрывов на заводе людей до конца 18-го века, не смог установить даже историк К.И. Каменев, автор «Исторического описания Охтинского порохового завода», увидевшего свет в 1891 году. «При постепенном его устроении взрывы были беспрестанные, людей убивало и опаляло, но подробности сего или не считались важными и на деле не выводились, или со временем истребились». Появлению кладбища у Георгиевской церкви способствовала очередная трагедия.

«…Если жизнь не надоела, не люби пороходела» — вот такая незамысловатая частушка появилась после взрыва 15 апреля 1803 года, когда было «убито мастеровых 18, да ранено 6 человек, которые к излечению и к продолжению впредь службы ненадёжны. Пострадали в большей или меньшей степени все строения порохового городка. Вне завода сильнее всего разрушена Георгиевская церковь, отстоявшая на 90 сажень от ближайшего к ней взорвавшегося сушильного амбара». Вот возле её руин и похоронили погибших, положив начало новому кладбищу, сохранившемуся до наших дней. То, что эпицентром взрыва стал сушильный амбар, а не производственный цех по перетирке компонентов, судя по всему, членов комиссии, расследовавших катастрофу, особенно не удивило. Но к этому нюансу мы ещё вернёмся. А пока стоит констатировать, что кладбище в результате мощных взрывов в 1858 и 1864 годах стало последним пристанищем для более чем 80 рабочих. Впрочем, случались и единичные трагические случаи. Например, самую первую могилу на открытом тогда еврейском кладбище венчает плита с надписью: «Берка Бурак, Мошка Фрисна. Лаборатористы Охтинского порохового завода 23 лет от роду. Погибли при взрыве лаборатории 28 февраля и погребены на кладбище 2 марта 1875 года». А спустя год новый взрыв, и опять сушильного амбара, унесёт жизни ещё 7 человек, а 6 серьёзно покалечит. В числе погибших был и Михаил Захаров, который с малолетства после смерти отца работал на заводе вместе с младшим братом Иваном, окончившим в 1890 году Пиротехническую артиллерийскую школу в звании обер-фейерверкера 2-го разряда и получившим назначение на завод в качестве мастера.

Впоследствии уже ставший известным учёным Иван Захаров признавался, что заняться вопросами техники безопасности во время самого опасного процесса — сушки пороха — его заставили трагический пример старшего брата и боязнь за свою жизнь. Решение мастер нашёл за несколько месяцев. Взяв за основу теоретические наработки Дмитрия Менделеева, Захаров предложил обезвоживать пироксилин (взрывчатое вещество, использующееся при производстве бездымного пороха) не термической обработкой с использованием огня, а спиртом. Предложение оказалось правильным, и с тех пор катастроф удавалось избегать. Впрочем, служащие завода всё-таки продолжали гибнуть. Например, в ноябре 1891 года погибли при снаряжении мелинитовой бомбы лаборант-бомбардир Егоров и два канонира. А в память обо всех, более чем 120 погибших людях, на деньги, собранные рабочими и служащими Порохового завода, у кладбищенских Георгиевских ворот был поставлен памятник: гранитный крест, покоящийся на 14 каменных жерновах 18-го века, извлечённых из запруды у плотины.

Леонид ЛУЖКОВ