В Российской империи казаки считались чуть ли не образцом нравственности и патриотизма. Но так было не всегда: некоторые обычаи сибирских или донских казаков выходили далеко за рамки христианской морали.

СТРАННЫЕ СЕМЬИ

На южных рубежах России казачество начало формироваться в XV-XVI веках. Сначала это были остатки поселений, уцелевших после набегов татар и литовцев. Потом к вольнице стали присоединяться беглецы из русских земель. Кто искал приключений, кто избавления от боярского гнета.

Для казаков в те времена принадлежность к территориальной общности была гораздо важнее национальности или веры. Жили они практически на «ничьей» земле и, кроме собственных сил, ни на что не рассчитывали. А желающих поживиться за их счет хватало. Одни только набеги крымчаков, астраханцев и ногайцев чего стоили!

Постоянная жизнь «на пороховой бочке» внесла коррективы в быт и обычаи. Нужно отразить вражеский набег, собрать урожай, вырастить скот и успеть родить как можно больше детей. При этом церковь далеко — и соблюдение заповедей не кажется важной вещью. Да и светские власти не сразу дотянулись до казачьих окраин. Например, область Войска Донского подчинилась Москве только в 1671 году.

Уходя в поход, казак не должен был забивать себе голову мыслью: «Как там мои дети и жена?» Никто не сомневался: если кормильцу случится погибнуть — община присмотрит и поможет. В таких условиях обычная (в нашем понимании) семья быстро потеряла свою ценность. Гораздо большее значение имела принадлежность не к «роду», а к «племени».

Более того, женщин на казачьих окраинах было гораздо меньше, чем мужчин. Мальчиков лучше кормили и спасали в первую очередь. Пока казаки находились в походе, их становшце могли разорить татары просто угнать женщин в плен. Пополнялось донское войско тоже в основном мужчинами — с семьями бежали в степи редко.

Казаки, конечно, не оставались в долгу и тоже угоняли женщин у черкесов, татар, персов и турок. Один московский чиновник, проездом останавливавшийся в 1635 году у донцов, вспоминал, что из набега привели только за один раз 1750 пленных черкешенок, которых «казаки жребием разобрали по домам».

Под давлением этих обстоятельств брачные традиции донских казаков откатились практически к первобытным временам. Вместо привычных нам моногамных парных семей они стали практиковать групповые браки, когда у женщины может быть два или три мужа, а у мужчины — несколько жен. Примерно так сейчас живут изолированные племена Амазонки или Новой Гвинеи.

СУМА И ТУМА

Впрочем, второй вариант (несколько жен у одного мужчины) долгое время оставался редкостью из-за недостатка женщин. В то время как первый (несколько мужей у одной женщины, этакий «гарем наоборот») на Дону стал почти на два столетия нормой.

Брак заключался очень легко: достаточно было мужчине объявить на казачьем круге, что он намерен взять в жены женщину и она согласна, дело можно было считать решенным. Если, разумеется, собрание не возражало.

Казак забирал жену в дом, но при этом она становилась не только его женой, но и сожительствовала с другими мужчинами семьи. Если женился второй брат, то и его жена становилась общей для всех мужчин в роду. Такая странная семья называлась сумой и состояла из 10, а иногда и 20 членов.

Определить количество членов сумы можно было с первого взгляда, едва войдя в дом, — по размеру казана, в котором готовилась еда. Дети воспитывались сообща, хозяйственные вопросы решались так же. Все имущество принадлежало суме, кроме личных вещей, боевых коней и оружия. Отцовство значения не имело, если ребенок рождался от казака и казачки.

Но донцы охотно принимали в семью и вдов с детьми (тогда их называли болдырями), и женщин, отбитых в походах. В последнем случае детей называли — тума. Воспитывали их совершенно так же, как и остальных, и все они считались казаками. Если в Москве у человека спрашивали, кто его отец, то на Дону — кто мать.

Во-первых, так проще было вести хозяйство и держать дом. Во-вторых, этот варварский, на первый взгляд, обычай снижал напряженность, возникающую от недостатка женщин в казачьих селениях. Наконец, это повышало боеспособность и мобильность войска.

Конфликтов не возникало. В полном составе сума собиралась исключительно редко: то один мужчина в походе, то другой. К тому же век казака, как правило, был скоротечен, и дома он бывал нечасто. Кстати, довольно часто в суму принимали и пришлых мужчин. Иной раз превратности войны выкашивали большинство мужчин в одной семье, и женщина могла «привести» в опустевший дом нового мужа. Например, беглого или казака из разоренного становища.

ПЕРЕЖИТКИ ПРОШЛОГО

После присоединения области Войска Донского к Москве по-старому оставаться не могло. С одной стороны, сказала свое слово православная церковь. С другой, постепенно нормализовались условия жизни в казачьих областях, стало возникать желание обособиться, обзавестись собственным хозяйством и собственной семьей.

Донцы не особенно противились возвращению в лоно христианской морали. Уже в начале XVIII века сума уступила место обычной парной семье почти повсеместно. Дольше всего эту традицию сохраняли казаки-некрасовцы, ушедшие с Дона на территорию Османской империи в 1708 году, после подавления восстания Кондратия Булавина.

Постепенно приобрело значение установление отцовства: потомство стали делить на законнорожденное и внебрачное. Семьи стали состоять из двух-трех поколений пар: деды — бабки, отцы — матери, внуки. Женщина после заключения брака уходила в семью мужа, младшее поколение отделялось от семьи после обретения финансовой самостоятельности.

Однако некоторые брачные традиции оказались весьма живучими. Брак по-прежнему заключался на казачьем круге. Сожительство без его одобрения считалось блудом, даже если союз мужчины и женщины был освящен в церкви. Даже в XIX веке перед венчанием обязательно проводилась церемония по старинным правилам.

Оригинальной осталась и процедура развода. Недовольный муж должен был объяснить собравшимся казакам, чем именно его не устраивает жена. Если его аргументы признавались заслуживающими внимания, дело было сделано. Такая женщина называлась «отказанной». Кстати, казачка могла прямо во время проведения того же круга найти себе нового мужа. Если находился желающий, он мог прикрыть ее полой своего кафтана и с одобрения собравшихся увести к себе в дом.

Инициатором развода могла стать и женщина. Она точно так же выходила на круг и предъявляла претензии к супругу. Если казаки признавали ее правой, развод считался состоявшимся. Дальше женщина либо сразу находила нового мужа, либо возвращалась в родительский дом. Церковь боролась с этими обычаями как могла, но не искоренила их даже к началу XX века.

«СИБИРСКИЙ БРАК»

Иной раз казаки отказывались от жены не потому, что были ею недовольны, а, например, перед опасным походом. «Кто возьмет в жены мою вдову и детей?» — порой спрашивали они на круге. Как правило, находились добровольцы, чаще всего из числа родственников или боевых побратимов.

В некоторых отдаленных станицах еще в XVIII веке жен предлагали прямо на улицах. «Кому люба, кому надобна? Она мне гожа была, работяща и домовита», — расхваливали казаки своих жен.

Не менее дикими сейчас кажутся обычаи сибирских казаков. Они отправлялись в дальние края без семей, оставляя своих законных жен дома. А на новом месте быстро усваивали обычаи туземцев. «Своих» женщин катастрофически не хватало, и их стали красть, угонять или просто покупать у «инородцев». Поскольку казаки во времена освоения Сибири на месте не сидели, вскоре у некоторых набрались целые гаремы.

В каждом из острогов и городков у них было по жене, а то и по две. В XVII-XVIII веках это так и называлось — «сибирский брак».

Женщин покупали на ярмарках, похищали, брали «в аренду». Например, казак, уходящий в поход, мог оставить жену соседу с уговором, что по возвращении получит ее обратно. За это можно было выручить 10 или 20 рублей, которые шли на покупку снаряжения и оружия. Иногда вдовы или оставшиеся без родни женщины продавали себя сами, чтобы выжить. В голодные годы даже русские поселенцы продавали или закладывали казакам дочерей, сестер или жен.

Корпус священнослужителей в Сибири долгое время был, мягко говоря, не на высоте. Бывало, венчали одну и ту же девицу по два или три раза за год, в зависимости от ее перемещений к тому или иному мужчине. А уж обвенчанных по несколько раз казаков было не счесть.

Проблему пытались решить на государственном уровне. Еще царь Михаил Федорович отправил для распределения между сибирскими казаками «150 развратных девок, набранных по острогам». В 1759 году в Омск с той же целью отослали 77 преступниц. Казаки остались так довольны, что засыпали губернатора прошениями «дозволить выкупать из острогов колодниц».

Прекратилась это практика только к середине XIX века, да и то не везде. Многоженство среди сибирских казаков пережило даже Российскую империю.

Сергей ПРИХОДЬКО