Дерзкий и в то же время обаятельный, стильный и нищий одновременно, герой бессмертных романов Ильфа и Петрова Остап Бендер был «конечно, не херувим», а мошенник и проходимец. Но не полюбить его было просто нельзя. Уже за один только юмор, все эти «тарелочки с голубой каёмочкой» или «командовать парадом буду я!», которые прочно вошли в нашу речь. Удивительно, но у этого яркого образа был абсолютно реальный прототип: Осип Шор — бандит, ставший оперуполномоченным.

Однажды в 1928 году Илья Ильф с Евгением Петровым собрались отметить успех «12 стульев». Как вдруг на пороге появился красавец-атлет с требованием «отстегнуть» проценты с гонораров за книгу. Ведь Бендер точь-в-точь списан с него! Дело кончилось выпивкой под закуску, поскольку все трое были давними знакомцами ещё с одесской юности. Но Шор не унимался: он возмущался нелепой гибелью Остапа от руки Воробьянинова и требовал «оживить» своего литературного двойника, уверяя, что историй хватит ещё на несколько книг. И здесь прототип говорил чистую правду.

«Утром — деньги, вечером — стулья»

Осип Шор, выходец из семьи купца 2-й гильдии, не был закоренелым бандитом и мошенником и назвать его злодеем в полном смысле слова, конечно, нельзя. Но своего он не упускал. Юный Осип (домашние звали его Остапом) был в Одессе фигурой популярной. К нему шли за советами люди, которые ему в отцы годились. И эти «уважаемые» граждане, как правило, имевшие нелады с законом, платили юнцу чистоганом, поскольку его идеи всегда торжествовали!

Так, виноторговец Кутякин, например, благодарил Осю за бескровное уничтожение конкурента Розенбаума. Шор и всего-то невзначай поделился с жертвой небольшим секретом: чтоб вино не прокисло по пути от Одессы до Самары, мол, надобно капнуть в напиток чуть-чуть борной кислоты. В итоге букет напитка оказался неприемлемым даже для горьких пьяниц, а купец Розенбаум был разорён.

Другой одесский «авторитет» Васька Косой лишь раздумывал да чесал в затылке, как бы проникнуть в банк с новомодными замками на дверях и окнах, Шор предложил его «пацанам» переодеться трубочистами. И «люди в чёрном» без помех вынесли банкноты через дымоход на крыше.

Но реальным хитом Шора стала история с курицей. Её он встретил случайно и не заметил бы своего «счастья», если б не полное отсутствие перьев у несчастной птицы. Вскоре удивительная курица стала «звездой» сельхозвыставки. Ведь, получалось, сбывались вековые мечты поваров, поварих и поварят всей страны, а может, и всего мира! Прямо с рынка голая курица могла прямиком отправляться на сковороду, в духовку или кастрюлю! Примерно так о достижениях селекции докладывал убелённый сединами профессор (он же загримированный Шор).

Договоры с производителями курятины и работниками общепита были подписаны, авансы на крупные партии чудо-птицы получены. Вот только товар от компании «Идеальная курица» партнёрам так и не поступил, а таинственного профессора и след простыл…

«Сын турецко-подданного»

Лишь только началась Первая мировая, как половина населения Одессы (и Шор в том числе) объявили себя «турецко-подданными», поскольку этнических турок в армию не призывали. Но вскоре прошёл новый слух (догадайтесь, кто его запустил?): якобы указом государя-императора от службы освобождаются совсем не турки, а только курды.

Помочь в перевоплощении мог, конечно, только Осип Шор. К нему тут же выстроилась очередь. Чтоб удовлетворить запросы мужского населения призывного возраста, его контора работала в две смены, выдавая бумаги с вензелями всем желающим стать курдами за приличную плату.

Разбогатевший Шор поехал учиться. Сначала на физмате университета в Новороссийске, затем в столице на механическом факультете Технологического института. Но тут разразилась Гражданская война, а с ней в Питер пришли голод и холод. Как писал сам Шор, всё стало «мрачным и сырым», и он «решил рвануть на юг, в любимую Одессу».

Путь домой длился почти два года. Неразбериха военного времени сулила большие возможности для новых идей и перевоплощений. Осип представал то гроссмейстером на сеансе одновременной игры, то художником на агитационном пароходе. Являлся в образе «инспектора», взимая штрафы с нарушителей противопожарной безопасности. А то и прикидывался представителем подпольной антисоветской организации, собирая средства в поддержку оной.

Правда, все эти истории больше известны со слов самого Шора. Но последнее Перевоплощение, когда Осип сменил пижонский пиджак, белую капитанскую фуражку и лакированные штиблеты на сапоги, тельняшку и кожанку, подробно описано его земляком-одесситом, писателем Валентином Катаевым.

«Я чту Уголовный кодекс»

Дело было так. Узнав, что автор «Трёх мушкетёров» писал свои многочисленные романы не один, Катаев тоже решил нанять «литературных негров». Он предложил Илье Ильфу и своему брату Евгению (пишущему под псевдонимом Петров) сюжет о поисках драгоценностей, а также главного их искателя — Кису Воробьянинова. Бендеру первоначально отводилась всего одна фраза: «Может быть, тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?».

Молодые авторы взялись писать черновой вариант, по которому Катаев собирался потом пройтись рукой мастера. Но, увидев результат, он провозгласил: «Ваш Остап Бендер меня доконал». Ещё бы — тот вытеснил Кису на вторые роли и «командовал парадом» на страницах романа. «Ученики побили учителя, как русские шведов под Полтавой, — подытожил Катаев. — Заканчивайте роман сами». Он поставил лишь два условия: посвятить роман ему, а с первого гонорара преподнести золотой портсигар.

Мэтр, знавший Шора, в книге «Алмазный мой венец» писал, что тот «служил в уголовном розыске» и «был блестящим оперативным работником». Столь рьяным, что криминальный авторитет Одессы Мишка Япончик решил борзого опера наказать. Бандиты поклялись его убить. Но по ошибке выстрелили в печень его родному брату, поэту-футуристу, писавшему под псевдонимом Анатолий Фиолетов.

Катаев описывает, как Осип Шор «страшный и могучий, вошёл в подвал, где скрывались бандиты» и «положил на стол своё служебное оружие — пистолет-маузер с деревянной ручкой. Это был знак того, что он хочет говорить, а не стрелять. Бандиты… положили на стол револьверы, обрезы и финки. «Кто из вас, подлецов, убил моего брата?» — спросил он. «Я его пришил по ошибке вместо вас, я здесь новый, и меня спутала фамилия», — ответил один из бандитов. Легенда гласит, что Остап, никогда в жизни не проливший ни одной слезы, вынул из наружного бокового кармана декоративный платочек и вытер глаза. «Лучше бы ты, подонок, прострелил мне печень. Ты знаешь, кого ты убил?». Бандит каялся, мол, «если не можете простить, то бери свою пушку, вот тебе моя грудь — и будем квиты». Всю ночь «при свете огарков они пили чистый ректификат, не разбавляя его водой, читали стихи убитого поэта» и плакали. «Это были поминки, короткое перемирие, закончившееся с первыми лучами солнца, вышедшего из моря. Остап спрятал под пиджак свой маузер и беспрепятственно выбрался из подвала, с тем чтобы снова начать борьбу не на жизнь, а на смерть с бандитами».

Но через четыре года он ушёл из сыска. Тогда и оказался в Москве, где позднее в шутку требовал процент с гонорара у авторов и всерьёз обижался на нелепую смерть своего литературного собрата Бендера. «Воскрешение» произошло-таки в «Золотом телёнке» в 1931 году, где о «гибели» Остапа напоминал лишь шрам на его шее.

Далее Шор работал на тракторном заводе в Челябинске, потом оказался в Ленинграде, а во время войны — в Ташкенте. Некоторое время жил в Москве у писателя Юрия Олеши. Потом получил свою комнату. Дожил почти до 80 лет, но с последней своей профессией не расставался до смерти: ездил проводником от Москвы до Ташкента.

Ильфа, Петрова и Олеши уже не было в живых, а Шор жил замкнуто и тихо, общаясь в основном с сестрой Эльзой Раппопорт (гримёром Мосфильма). Романы, описывавшие случаи из его жизни, переводились на многие языки, переиздавались и экранизировались. Но никто из соседей по коммуналке понятия не имел, что одинокий старик в потёртом макинтоше и сандалетах и был тем самым очаровательным авантюристом, который когда-то, где бы ни появлялся, вечно «командовал парадом». Умер Осип Шор тихо и незаметно в 1978 году, был похоронен на Востряковском кладбище.

Людмила МАКАРОВА