Марионетка судьбы

Поэт и драматург XIX века Нестор Кукольник познал и славу, и забвение. Он хотел строить храм искусства, а под конец жизни боролся за строительство железной дороги Харьков - Таганрог. Сначала его имя гремело в Петербурге, а потом над ним насмехались обыватели того самого Таганрога, который он осчастливил железной дорогой.

Нестор Кукольник был русином. Это такая этническая группа в Закарпатье. Его отец - Василий Кукольник - преподавал в Польше, но был приглашен в Россию. Он мог стать ректором Петербургского университета, но почему-то предпочел пост директора в Нежинской гимназии высших наук. Кукольник-старший вообще был странным человеком. Занимался всеми науками подряд - химией, физикой, юриспруденцией. Но больше всего при этом любил агрономию. Даже написал по ней учебник - правда, на польском. В гимназии пытался привить ученикам свободу взглядов. На этой почве поссорился с преподавателями и покончил с собой - выпал из окна кабинета и разбился.

Нестор учился в той же гимназии. Учился прекрасно, но залетел по политическому делу. После восстания декабристов порядки в гимназии ужесточились. Стали вычислять среди профессоров скрытых либералов. Как назло, либералами оказывались самые интересные преподаватели, а верноподданными - самые недалекие. Студенты, естественно, за любимых преподавателей пытались заступаться. А их за это, естественно, гоняли. А тут еще преподавателю-реакционеру надерзил один из учеников - Николай Яновский, более известный как Гоголь. Последовал донос, который раздули в «дело о политическом и религиозном вольнодумстве».

Обвиняли преподавателей в страшных вещах - в том, например, что они читают лекции в духе «опасной философии Канта». А студентов гоняли за то, что они читали не то, что положено по программе, а всяких новомодных легкомысленных беллетристов. Например, Александра Пушкина. А потом у студентов устроили обыски, и у многих, в том числе у Кукольника, нашли нелегальную литературу крайне зловредного содержания. Например, «Горе от ума». А у Гоголя - еще и личный дневник с «вызывающими беспокойство фразами». Одним словом, Отечество явно было в опасности.

В итоге Кукольник гимназию окончил, но остался без аттестата. Гоголю тоже досталось - он был выпущен чиновником XIV класса. А должен был быть - XII! Загубили на корню великий канцелярский талант. Пришлось ему подаваться в писатели. С Кукольником они близкими друзьями в гимназии не были, но тот тоже ступил на скользкую дорожку сочинительства. Хотя сначала уехал к братьям в Вильно и там тихо учительствовал. А по ночам писал.

В 1831 году 22-летний Нестор Кукольник приезжает в Петербург. Хотелось бы сказать: за славой. Нет, просто тогда случилось польское восстание, и оставаться в Вильно было небезопасно. Но здесь, в столице, он заодно решил употребить свои таланты на благо общества и себя.

Кукольник дебютирует драмой «Торквато Тассо». Так звали великого итальянского поэта XVI века, которого сейчас не помнит никто, кроме специалистов по великим итальянским поэтам. А в XIX веке - помнили. И даже на спектакль о его несчастной судьбе ходили. Тем более что судьба у Тассо была действительно тяжелая. Сначала он написал несколько поэм, в том числе самую великую - «Освобожденный Иерусалим», а потом сошел с ума. И семь лет его принудительно лечили, держа в лечебнице на цепи. В прямом смысле слова. Кукольник и в дальнейшем будет выбирать темы возвышенные и благородные. Современные быт и нравы - это не для него.

Драма имела успех, но славу принесло следующее произведение - «Рука Всевышнего Отечество спасла». Про ополчение Минина и Пожарского, спасение России и конец Смутного времени. Поначалу эту патриотическую драму, написанную белым стихом, никто не хотел ставить. Но Кукольник пролез в семейство актера Каратыгина (между прочим, самого первого исполнителя роли Чацкого), и тот представил «Руку...» в свой бенефис. Публика рукоплескала. А главное - рукоплескал Николай I.

Но либералам, естественно, не понравилось. Николай Полевой, издатель журнала «Московский телеграф», выступил с критикой. «Никак не ожидали мы, чтобы поэт, написавший в 1830 году "Тасса", в 1832 году позволил себе написать - но этого мало: в 1834 году издать такую драму, какова новая драма г-на Кукольника: "Рука Всевышнего Отечество спасла"! Как можно столь мало щадить себя, столь мало думать о собственном своем достоинстве! От великого до смешного один шаг. Это сказал человек, весьма опытный в славе», - так написал Полевой.

Царь с ним, разумеется, спорить не стал, а просто лично распорядился закрыть журнал. Кто-то сочинил эпиграмму:

Рука Всевышнего три чуда совершила:
Отечество спасла, Поэту ход дала
И Полевого задушила.

После такого конфуза за Кукольником закрепилась слава квасного патриота, сочиняющего верноподданнические вирши. А мы даже не можем сказать, патриотом был Кукольник или наоборот.

Он писал своему племяннику: «Если уж придет тебе охота чем-либо гордиться, так гордись тем, что ты русский».

Но он писал также: «Обстоятельства приковали мои ноги к этой несчастной земле, на которой есть жители, но нет еще граждан».

Поди разберись. Но мы разбираться не будем. Важно, что Кукольник знаменит. Его лучшие друзья - Карл Брюллов и Михаил Глинка. Они называли свой союз содружеством трех искусств - поэзии, живописи и музыки. Кроме этого, союз скрепляла страсть к выпивке. Но зато эта дружба дала отличные плоды. На слова Кукольника Глинка написал знаменитый цикл романсов «Прощание с Петербургом». Самые известные из них - «Жаворонок» и «Попутная песня», та самая, где «поезд мчится в чистом поле».

По средам у Кукольника собирается общество. Поклонники считают его гением, сравнивают с Гете. Нестор Васильевич не спорит. Выпив вина, он восклицает: «Кукольник велик! Кукольника потомство оценит!» К современникам он строг. После премьеры «Ревизора» иронически ухмылялся: «А все-таки это фарс, недостойный искусства».

Пушкин, считал Кукольник, «поэт с огромным талантом», но он «легкомыслен и неглубок»: «Он не создал ничего значительного; а если мне бог продлит жизнь, то я создам что-нибудь прочное, серьезное - и, может быть, дам другое направление литературе».

Так передает слова Кукольника литератор Иван Панаев. В принципе Иван Иванович не был мудрым человеком, но изрек одну мудрую мысль: «Самопоставление себя на пьедестал - самое смешное и вместе печальное явление. В Европе оно ведет к доктринерству, у нас - просто к пьянству».

Кукольник не спился, но как-то подопустился и обрюзг. Да и слава прошла. Раньше его превозносили, а теперь над ним все больше смеются. С людьми, пишущими трескучие стихи, так всегда бывает. Тот же путь пройдут много позже, скажем, Бальмонт или Северянин. Публика восхищается ими, а потом ей становится стыдно за былые восторги, за саму себя - и она начинает издеваться.

На фоне всего этого Нестор Васильевич превращается в чиновника. Наверное, он был неплохим чиновником. Во всяком случае, сильно помог Салтыкову-Щедрину, когда тот проходил по делу петрашевцев. А еще успел отличиться во время Крымской войны. Его прикомандировали к штабу Войска Донского, и там у него неожиданно открылся талант снабженца. Армия была его службой крайне довольна.

Затем Кукольник уходит в отставку и последние 10 лет живет в Таганроге. Он по-прежнему активен, но уже не столько на литературном, сколько на общественном поприще. Кукольник предлагает открыть в Таганроге университет. Его предложение внимательно изучают и действительно открывают университет, но не в Таганроге, а в Одессе. Кукольник предлагает открыть в Таганроге газету «Азовский вестник». К его предложению снова прислушиваются и учреждают «Полицейский листок таганрогского градоначальства». Но зато хоть проект железной дороги, в разработке которого он принимал участие, в конце концов увенчался успехом. Правда, попутно Кукольник перессорился со всем таганрогским высшим светом, потому что слишком любил рассуждать о таких малопонятных нормальному русскому чиновнику или помещику вещах, как защита экологии Азовского моря или необходимость судебной реформы.

А в 1868 году он собирался в театр и вдруг упал замертво. Был похоронен в Таганроге, в своем имении. «Кукольника оценит потомство». Осторожнее надо быть с такими высказываниями. Потомство оценило Кукольника. Но вряд ли так, как ему хотелось.

Глеб СТАШКОВ