Левитан против Чехова

Автор: Maks Мар 2, 2018

«Они сошлись: волна и камень, стихи и проза, лед и пламень». Примерно так выглядела дружба сдержанного Антона Чехова и страстного Исаака Левитана. А дальше все вышло по Пушкину: женщина, скандал, вызов на дуэль…

Чеховская выдержка всех поражала. Годами мучаясь от болей в груди, он никогда не жаловался и ни разу не принял гостей в халате. Спокойные манеры и шутливый тон Антона Павловича всех к нему располагали. Исаак Ильич Левитан, напротив, то и дело хандрил и бывал груб. Он либо бежал от людей, либо твердил всем подряд о своей близкой смерти, плакал и умолял Чехова: «Приезжай ко мне хоть на несколько дней. Мне ужасно тяжело, как никогда». Словом, были они закадычными друзьями. Правда, до поры до времени…

Прекрасная амазонка

Они оба пользовались успехом у женщин, но относились к прекрасному полу очень и очень по-разному. По словам Антона Павловича, особого романтического трепета он к дамам не испытывал: «…я не видел ни одной… квартиры (порядочной, конечно), где бы позволяли обстоятельства повалить одетую в корсет, юбки и турнюр женщину на сундук, или на диван, или на пол и употребить ее так, чтобы не заметили домашние. Все эти термины вроде в стоячку, в сидячку и проч. — вздор. Самый легкий способ, это постель, а остальные 33 трудны и удобоисполнимы только в отдельном номере или в сарае».

Левитан от подобной циничной риторики был далек. По словам Михаила Чехова (брата писателя), «его увлечения протекали бурно, у всех на виду, с разными глупостями, до выстрелов включительно. С первого же взгляда на заинтересовавшую его женщину он бросал все и мчался за ней в погоню, хотя бы она вовсе уезжала из Москвы. Ему ничего не стоило встать перед дамой на колени, где бы он ее ни встретил, будь то в аллее парка или в доме на людях». Так же бурно протекал у художника роман, рассоривший его с писателем.

Как-то Левитан гостил на даче у знакомых. С утра он, как водится, отправлялся на этюды, для чего пересекал живописный луг. И вот однажды мимо него пронеслась всадница в полупрозрачном капоте (легком платье). Полы одеяния разлетались от быстрой езды, обнажая загорелые ноги. Волосы ее трепетали на ветру. Вмиг наездница с «фигурой Афродиты» скрылась из виду, оставив остолбеневшего Левитана с этюдником на плече посреди цветущего луга.

Прекрасная амазонка, со слов хозяина дома, оказалась соседкой по даче — вполне реальной женщиной с громкой репутацией в округе. В церковь она не ходила, голову платком не покрывала, глаз от взглядов мужчин не отводила и слыла средь местных дамой передовых взглядов. Это была Софья Кувшинникова, хозяйка модного богемного салона Москвы.

Салон Кувшинниковых

Менее романтичные биографы описывают первую встречу Левитана и Кувшинниковой не столь красочно, упоминая лишь, что их познакомили братья Чеховы. Просто привели художника на один из литературно-музыкальных вечеров в казенную квартиру под каланчой пожарной части, врачом при которой служил муж Софьи.

Этого человека в образе рассказчика художник Василий Перов изобразил на картине «Охотники на привале», после чего доктор Дмитрий Кувшинников стал популярной фигурой в литературных, художественных и театральных кругах Москвы. Его квартира близ Хитрова рынка превратилась в место встреч богемы. Больше, конечно, усилиями его супруги, которая, по словам завсегдатая салона, Михаила Чехова, умела придать красоту «самому унылому жилищу, похожему на сарай». Вместо турецких диванов там стояли ящики из-под мыла, закрытые коврами, а роль занавесок выполняли рыбацкие сети.

Красотой лица она, правда, не отличалась, зато «прекрасно одевалась, умея из кусочков сшить себе изящный туалет» и «привлекала общее внимание неповторимой своей оригинальностью.

Волжские этюды

Софья КувшинниковаВ салоне у Софьи всегда было весело: гости музицировали и читали стихи. Муж после работы сидел с приятелем за шахматами. Ближе к полуночи он выходил из кабинета с вилкой и ножом в руках и произносил: «Пожалуйте, господа, покушать!» В столовой угощал гостей, предоставляя супруге развлекать их умелой беседой.

В такой примерно атмосфере и начался роман Софьи Кувшинниковой с Исааком Левитаном. Ей, пережившей не один адюльтер, шел 42-й год, ему минуло 28. Художник был весьма хорош собой: бархатные глаза и одухотворенное бледное лицо. Это он позировал Поленову в облике Иисуса для полотна «Христос и грешница».

О Софье Ольга Книппер-Чехова писала: «В Кувшинниковой имелось много такого, что могло нравиться и увлекать. Можно вполне понять, почему увлекся ею Левитан».

А он действительно увлекся. Зимой писал маслом под ее игру на фортепиано. По весне они с Софьей отправлялись на Волгу, которую так проникновенно изображал его любимый учитель Саврасов. Вернувшись в Москву по осени, Софья говорила мужу: «Кувшинников, дай я пожму твою честную руку!» А потом рассказывала, как берет на пленэре уроки живописи у Левитана. Врач все понимал, переносил молча. Только чаще и чаще к нему стал приходить художник Степанов, и они помногу пили вина.

Чехов, вроде бы, «творческое содружество» художника с Софьей оценил, заметив другу: «В твоих картинах появилась улыбка». Но вскоре разразился рассказом «Попрыгунья», после чего вся Москва обвинила его в пасквиле, заподозрив даже ревнивую месть!

Благородная смерть

Попрыгуньей в одноименном рассказе предстала некая Ольга, обожавшая людей искусства. Ее муж, доктор Дымов, вкалывает на двух работах, чтобы оплачивать забавы жены, и молча страдает из-за ее романа с красавцем-художником. В финале Дымов гибнет, как настоящий подвижник: отсасывает дифтеритные пленки у больного ребенка и заражается сам. Лоб и руки Дымова уже холодны, когда Попрыгунья понимает, какого человека она потеряла, мучается совестью из-за своей измены, но, как писал в отзыве на рассказ Чехова Лев Толстой, «чувствуется, что после его смерти она будет опять точно такая же».

Александр Солженицын увидел в героине ярчайшее «бедствие для всех». Рассказ и вправду превосходен, но ведь ни классик, ни нобелевский лауреат не побывали на острие чеховского пера!

И хотя Чехов сходство персонажей с реальными людьми заретушировал как умел, все прообразы себя узнали. Например, автор героя-любовника превратил из пейзажиста в мариниста, «перекрасил» из брюнета в блондина, фамилию заменил на Рябовского, но все тут же узнали Левитана. Тот хотел было с другом Антошей стреляться, но его отговорили.

Через три года Чехов с Левитаном опять подружились. Софью художник спустя некоторое время бросил ради сразу двух любовниц — матери и дочери Турчаниновых (конечно же, с ними тоже вышел скандал). Ни с тем, ни с другим Кувшинникова больше не виделась. Она продолжала ездить на этюды в Плес. О Левитане говорила неизменно хорошо, о Чехове не упоминала вовсе.

На упреки относительно ее карикатурности в рассказе, Антон Павлович лишь отшучивался, мол, вовсе и не она это: «Моя попрыгунья хорошенькая, а ведь Софья Петровна не так уж красива и молода».

Софья умерла почти так же, как в рассказе Чехов напророчил ее литературному мужу: в 1907 году, ухаживая за одинокой художницей, заразилась от нее тифом (по некоторым источникам, дизентерией). Но ни Чехов, ни Левитан, ни Кувшинников так и не узнали об этом, поскольку никого из них уже не было в живых.

Людмила МАКАРОВА

  Рубрика: История любви 458 просмотров

Предыдущая
⇐ ⇐
⇐ ⇐
Следущая
⇒ ⇒
⇒ ⇒

https://zagadki-istorii.ru

Домой

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

SQL запросов:44. Время генерации:1,162 сек. Потребление памяти:11.57 mb