В русской армии времен войн с Наполеоном хватало героев с избытком. Но Денис Давыдов стоит особняком. Гусар, поэт, изобретательный партизан и небывало везучий кавалерист, бесстрашный, самоотверженный и остроумный — он стал настоящим символом Отечественной войны 1812 года.

Денис Давыдов родился 16 (27) июля 1784 года в старинной дворянской семье, представители которой немало послужили на благо России. Его отец, к примеру, был бригадиром и командовал Полтавским легкоконным полком. Служил Василий Давыдов под началом Александра Суворова, с которым состоял в теплых дружеских отношениях. Мать была дочерью харьковского генерал-губернатора.

Ростом не вышел

Но с воцарением императора Павла I Суворов угодил в опалу. Несладко пришлось и его любимцам. В Полтавском полку прошла ревизия, выявившая недостачу в 100 000 рублей. Бригадира Давыдова уволили со службы и по суду обязали возместить всю сумму. Пришлось продать все имения и переехать к родственникам.

Стесненность в средствах не могла не сказаться на воспитании и образовании детей. Денис и его брат Евдоким больше времени проводили в походных лагерях, чем за партами. Они хорошо научились владеть оружием, обращаться с лошадьми и знали множество тонкостей армейской жизни, но, увы, в ущерб наукам. Впрочем, Денис компенсировал пробелы в знаниях чтением, так что образован он был вполне прилично.

Единственное, что огорчало юношу, — маленький рост и невзрачная внешность. Однако Суворов, навестивший однажды имение Давыдовых, всячески подбадривал парня и прочил ему славную военную карьеру. А его брата Евдокима великий полководец видел на дипломатической службе: тот с детства отличался серьезностью суждений и вдумчивостью.

Постепенно дела Давыдовых наладились. Отец выбрался из долгов и прикупил имение Бородино под Можайском. Забегая вперед, скажем, что во время Бородинской битвы 1812 года деревня сгорела, а барский дом был разобран на бревна для строительства полевых укреплений.

В 1801 году Давыдов 17 лет от роду поступил в привилегированный Кавалергардский полк. Дежурный офицер сначала наотрез отказался принимать его за малый рост. Но бойкий юнец умудрился пронять своим остроумием офицеров, которые в итоге составили Денису протекцию. Правда, ему пришлось нагонять сверстников по части пробелов в знаниях. Для Давыдова придумали специальную учебную программу, включавшую в себя как чисто военные дисциплины (картография, фортификация), так и общеобразовательные (экономика, история, математика).

Шутник

Учеба и служба давались ему легко. В 1802 году Давыдова произвели в корнеты, годом позже — в поручики. Примерно тогда же молодой офицер обнаружил в себе склонность к сочинительству. Пока он развлекал эпиграммами и короткими четверостишиями сослуживцев, все было нормально. Но Давыдов вздумал сочинять сатирические басни, в которых выводил первых лиц государства. При этом герои его стишков получались настолько похожими на некоторых высокопоставленных лиц, что реакция не заставила себя ждать.

Давыдова перевели из кавалергардов в Белорусский гусарский полк. Наказание довольно редкое — его применяли в исключительных случаях. Например, за шулерство или трусость в бою. Впрочем, в бочке дегтя нашлась и ложка меда. Кавалергарды, как часть «старой гвардии», имели преимущество в два чина перед армейскими, так что Давыдова переаттестовали сразу в ротмистры.

Тут как раз грянула война с Наполеоном. К огромному разочарованию Дениса Васильевича, Белорусский гусарский полк в состав действующей армии не вошел. А его брат Евдоким бросил службу в архиве Коллегии иностранных дел, записался в кавалергарды и отправился воевать. Тем временем главнокомандующим русской армией назначили известного, но престарелого полководца екатерининской эпохи — Михаила Каменского. К армии он следовал через Киев, где квартировал Белорусский полк. Давыдов решился любой ценой добиться встречи с Каменским и уговорить того отправить его на фронт.

Однако генерал-фельдмаршал никого не принимал из-за плохого самочувствия. Тогда Давыдов тайком проник в дом, где остановился Каменский, накинув поверх мундира женский капот и шаль. От шума фельдмаршал проснулся и увидел в паре шагов от кровати усатую физиономию, закутанную в бабский наряд и при сабле.

То ли от страха, та ли от изумления Каменский приказал прибежавшему на крики адъютанту просьбу Давыдова удовлетворить. Однако гусарская шутка стоила престарелому военачальнику душевного здоровья. На следующее утро он вышел на плац в заячьем тулупе, подпоясанный веревкой, за которую был заткнут топор.

Сняв шапку и перекрестившись, Каменский изрек: «Спасайтесь, братцы, кто как, может… Беда, если бабы в армию просятся». Через неделю фельдмаршала отправили домой: всем стало ясно, что он лишился рассудка.

«Противник на носу»

Каким-то образом Давыдову сошла с рук и эта проделка, и в январе 1807 года он прибыл в действующую армию. Здесь он, наверное, впервые пожалел о своем остроумии. Его определили адъютантом к Петру Багратиону, а Давыдов как-то позволил себе подшутить в стихах над длинным носом князя. Эпиграмма разошлась в войсках мгновенно. «Так вот кто потешался над моим носом», — мрачно произнес генерал.

«Я писал о нем из зависти к тому, чего лишен сам», — выкрутился Давыдов (у него и правда был малюсенький носик-пуговка). Багратион рассмеялся, и недоразумение было исчерпано. С тех пор, если Петру Ивановичу докладывали, что, мол, «противник на носу», он переспрашивал: «На чьем? Если на моем, то мы успеем еще отобедать. А если на давыдовском, то по коням».

Боевое крещение едва не обернулось для Давыдова, произведенного в штаб-ротмистры, пленом. Он так далеко врубился в ряды французов, что оказался в окружении. Не подоспей на выручку казаки, пришлось бы худо. Однако менее осмотрительным в битвах Давыдов не стал, за что получил в армии славу первого рубаки и несколько наград от начальства.

Единственное, в чем он с годами изменился, — оставил сочинение эпиграмм и политической сатиры, переключившись на лирику и армейскую тематику. Хотя штабные офицеры по-прежнему относились к Давыдову настороженно.

Слишком хорошо все помнили его злую басню «Голова и ноги», обращенную к Александру I:

А прихотям твоим несносно угождать!
Да между нами ведь признаться,
Коль нами право ты имеешь управлять,
То мы имеем тож все право спотыкаться;
И можем иногда, споткнувшись, — как же быть? —
Твое могущество об камень расшибить!

Реакция самого императора на этот опус неизвестна, но наградами и чинами Давыдова особо не обходили.

Он храбро сражался в шведскую и турецкую кампании. Отличился при переходе по льду Ботнического залива и при взятии турецкой крепости Силистрии. Давыдов старался всегда быть ближе к неприятелю, на переднем крае. Он был очень популярен у солдат и сослуживцев. После победы над Турцией ему даже предложили вернуться в гвардию, однако Давыдов испросил перевод в Ахтырский гусарский полк, назначенный к прикрытию западной границы. Просьба была исполнена, причем Денис Васильевич получил чин подполковника.

Бей своих…

С самого начала французского вторжения Давыдов находился в непрестанном соприкосновении с неприятелем. С боями он прошел от границы до Бородинского поля. Именно там, незадолго до решающего сражения с Наполеоном, он и предложил Багратиону идею глубокого партизанского рейда по тылам противника. При отступлении гусарам Давыдова часто поручали разведку, и он не мог не приметить растянутость коммуникаций французов, слабость их тылового охранения и беспечность фуражных команд.

Багратиону идея понравилась, и он поделился планом с Кутузовым. Тот согласился с предложением, но посчитал затею слишком опасной и выделил Давыдову всего 50 гусар и 80 донских казаков. Формально это был не первый партизанский отряд, созданный в 1812 году.

Еще 22 июля командующий 1-й армией Барклай-де-Толли приказал создать летучее подразделение под командованием барона Винцингероде для действий в тылу Наполеона. Но тот все же воевал по принципам, присущим регулярной части, поддерживая регулярную связь с командованием. Давыдов же действовал автономно, постоянно увеличивая численность своего отряда за счет освобожденных из плена русских солдат, крестьян и местных дворян.

Первый же рейд окончился оглушительным успехом: отряд взял в плен почти 400 французов и отбил 200 русских пленных. Правда, сначала Давыдов угодил в засаду, устроенную крестьянами. Они не слишком разбирались в нюансах обмундирования, а говорили русские офицеры по-французски. После этого Давыдов переоделся в кафтан и крестьянскую шапку и приказал говорить только по-русски.

Гроза неприятельских тылов

Очень быстро отряд Давыдова стал представлять для французов реальную угрозу. Счет перехваченным обозам шел уже на десятки. Мелкие отряды и фуражные команды уничтожались буквально под носом у основных сил Наполеона, партизаны громили даже крупные гарнизоны, а если не хватало сил, несколько отрядов могли скоординировать свои действия.

Уже в сентябре 1812 года Давыдов планировал и осуществлял серьезные операции. Французское командование выделило против него сводный отряд в 2000 конных егерей и польских улан, однако никакого результата это не дало. Наполеон объявил Давыдова своим личным врагом и в случае его пленения предписал расстрелять на месте.

Но одно дело приказать, и совсем другое — исполнить. Успехи Давыдова убедили Кутузова в эффективности партизанской войны, и в тыл противника были отправлены десятки летучих соединений — Сеславина, Фигнера, Орлова-Денисова и других. Помимо того, что они наносили немалый урон врагу, партизаны еще и доставляли командованию бесценные сведения о передвижении неприятеля, его численности и вооружениях.

24 декабря 1812 года карьера Давыдова-партизана закончилась — он получил приказ идти на соединение с корпусом генерала Дохтурова. Произошло это уже на германской территории, куда вступили русские войска. Из командира партизанского отряда Давыдов превратился в командующего авангардом.

В боях Заграничного похода он снова покрыл себя славой. Сражался под Калишем, Дрезденом, Бауценом, Лютценом, Лейпцигом. Умение Давыдова решительно и быстро маневрировать с малыми силами кавалерии на коммуникациях противника особенно пригодилось после вступления во Францию в 1814 году.

На собственной территорий наполеоновские войска вдруг оказались как будто в чужой стране. Были совершенно нарушены связь между войсковыми частями, снабжение, санитарная служба и подход подкреплений. За отличие в битве при Ла-Ротьере Давыдов был произведен в генерал-майоры.

Усы дороже мундира

После разгрома Франции герой и символ войны 1812 года стал не слишком-то нужен начальству. Сначала Давыдова перевели в драгунскую бригаду. Затем сообщили, что генеральский чин присвоили по ошибке. В довершение всего его назначили командиром конно-егерского полка. Этого лихой кавалерист уже снести не мог: по уставу егерям не полагались усы, и их пришлось бы сбрить.

Тогда Давыдов написал императору, что приказ о переводе выполнить не может из-за усов. Все ожидали монаршего гнева, особенно учитывая былое фрондирование Давыдова. Но Александр I, которому доложили о своеволии полковника, рассмеялся и сказал: «Черт с ним! Пусть остается гусаром». А заодно повелел вернуть Давыдову генеральский чин.

После войны он некоторое время оставался в армии, засел за мемуары и теоретические рассуждения о партизанской тактике. С 1823-го по 1826 год пребывал в отпуске по болезни, но, едва наметилась война с Персией, снова попросился в действующую армию. Сражался, как всегда, храбро, но покинул Кавказ вслед за отозванным генералом Ермоловым — сказалась репутация не вполне благонадежного офицера.

В 1831 году Давыдова попросили вновь вернуться к службе. В Польше вспыхнул мятеж, и бывшего партизана решили использовать как специалиста по партизанской тактике. Помимо удачных действий против разрозненных групп повстанцев Давыдов прославился взятием Владимира-Волынского, атакой на батареи крепости Замостье и разгромом корпуса своего старого противника по Наполеоновским войнам — генерала Кароля Турно.

Командование оценило эти заслуги целой россыпью орденов и чином генерал-лейтенанта. Но сам Давыдов был разочарован изменениями, начавшимися в армии. На смену гусарской вольнице времен его юности постепенно приходила муштра. Больше воевать он не собирался, полностью «посвятив себя литературной деятельности.

Последней кампанией Давыдова должно было стать командование почетным караулом во время перенесения праха генерала Багратиона, чьим адъютантом он был в годы лихой юности, в мемориал на Бородинском поле. Увы, отважный партизан скоропостижно скончался за несколько месяцев до этого торжественного события, в апреле 1839 года.

Борис ШАРОВ