В апреле 1927 года Ангелика Раубал наконец-то сдала экзамены на аттестат зрелости. Дядя Адольф поздравил выпускницу, подарил ей золотые часы и организовал недельную поездку в Мюнхен для ее класса. Девушка была в восторге!

С утра до вечера Гели и ее одноклассники бродили по городу, осматривали его достопримечательности, посещали музеи. Эта неделя в Мюнхене очень понравилась Гели. Причиной тому был прежде всего Гитлер, который, как заметили ребята, проявлял к племяннице очевидную симпатию.

Белокурая, веселая и невероятно обаятельная барышня и впрямь приводила дядюшку в восторг. В августе он пригласил ее отправиться с ним в Нюрнберг. С Гели и верным другом и соратником Эмилем Морисом они то и дело ездили на природу, посещали многочисленные вечеринки. Обняв Гитлера за шею, Гели говорила: «Дядя Альф, давай поедем на пикник на Кимзее!» И он с радостью выполнял ее просьбу.

На берегу Кимзее компания всегда выбирала для пикника одно и то же укромное местечко, расположенное между лесом и озером. Морис разводил костер, покупал у местных рыбаков свежую рыбу, доставал из чехла мандолину и пел для Гели сентиментальные ирландские баллады. Молодой человек, как и его шеф, не остался равнодушен к чарам юной красавицы.

Переезд

В октябре того же года Гели, по настоянию дядюшки, переехала в Мюнхен.

Он снял для нее комнатку в пансионе Клейна. Записал ее на первый курс медицинского факультета Мюнхенского университета. Но лекции Гели посещала от случая к случаю. Намного чаще она развлекалась в национал-социалистических светских кругах — появления в свете доставляли ей огромное удовольствие.

Вместе с дядей она побывала во всех кафе мюнхенского района Швабинг. И Гитлер никогда не упускал случая сделать ей комплимент, галантно подать салфетку или подвинуть стульчик. Жизнерадостная Гели постоянно оказывалась в центре всеобщего внимания.

И все бы хорошо, но Гитлер стал замечать, что его друг Морис все чаще шепчется с племянницей наедине…

Когда же молодые люди объявили, что помолвлены, Гитлер пришел в ярость. Он тут же «вспомнил» о еврейских корнях Мориса и заявил, что в их семье не может быть еврея…

«Знаете, Гоффман, — как-то сказал он своему фотографу в доверительной беседе, — будущее Гели настолько мне небезразлично, что я чувствую, что должен следить за всем, что происходит вокруг нее… я хочу воспрепятствовать тому, чтобы она попала в руки недостойного».

Первая половина 1928 года стала для обрученных тяжелым испытанием. Гитлер пытался любыми средствами отбить у друга Гели, но у него ничего не получалось. Пара не желала расставаться.

В конце концов между Адольфом и Эмилем разразился настоящий скандал. Угрожая своему другу оружием, Гитлер выставил его за дверь. А Гели посадил под домашний арест. Влюбленные не могли больше встречаться…

Несвобода

Теперь строго, как старомодный опекун, Гитлер лично следил за жизнью Гели, исключил ее общение с молодыми людьми и сократил тем самым опасность неугодных контактов до минимума. Все, как он подчеркивал, делалось в ее собственных интересах.

Молодая девушка практически не отлучалась из дома одна. Гитлер безумно ревновал ее ко всем молодым людям без исключения. Устраивал сцены, кричал, требовал полного повиновения. А в октябре 1929 года, когда он наконец въехал в шикарную квартиру из 15 комнат на Принцрегентштрассе, он перевез племянницу к себе. Гели поселили в самой лучшей комнате по соседству с апартаментами дяди, и, конечно, он мог заходить к ней в любой момент, когда только пожелает. Эта квартира стала настоящей золотой клеткой для девушки.

Переезд к дяде поставил крест не только на помолвке с Эмилем. Девушка поняла, что изучение медицины ей не по душе, и забросила учебу.

Тайное и явное

Очевидцы утверждали, что после смерти Гели Раубаль Ева Браун стала одеваться и причёсываться, как покойная племянница Гитлера

Как-то раз в серьезном разговоре с дядей Гели объявила ему, что хотела бы стать певицей. Она и впрямь обладала весьма красивым голосом. Да и дядюшка очень любил музыку, в молодости сам баловался сочинительством и не упускал случая посетить оперу. К тому же был в дружеских отношениях с семьей Вагнер. Гели очень рассчитывала на него, а он обещал, сулил золотые горы, но пока лишь оплатил ее обучение в музыкальной школе.

Время шло, день ото дня дядюшка становился все ревнивее и подозрительнее. Племяннице не позволял ничего, зато сам охотно развлекался то в обществе Евы Браун, то в компании вдовы Винифред Вагнер.

А весной 1931-го его деспотизм и непреклонность достигли, как казалось Гели, своего апогея.

С тех пор как она жила в Мюнхене, ей всегда хотелось принять участие в празднике студий Швабинга, но дядя, у которого она попросила разрешения, категорически отказал ей. К тому же он строго запретил племяннице кататься на лыжах, несмотря на то что сам в молодости с воодушевлением катался на лыжах в Домберге. Нельзя было и участвовать в летних походах молодежи, которые раньше стройная и спортивная Гели просто обожала. Теперь жизнь «его малышки, его сокровища была бесценна, и дядя не мог подвергать ее опасности». Но Гели не понимала и не принимала этой заботы. Она просто хотела жить. И временами по-настоящему ненавидела своего любимого родственника.

Вскоре даже самые преданные Гитлеру люди заговорили о том, что фюрер безумно влюблен в свою племянницу и не допускает мысли о том, что она может достаться кому-либо еще. То, что так тщательно маскировалось и скрывалось под маской заботы и родственных чувств, стало очевидно всем.

Неразгаданная тайна

Конец лета 1931 года Гели Раубал провела в Оберзальцберге со своим братом Лео. В сентябре по настоятельному требованию дяди вернулась в Мюнхен.

17 сентября во время ночной трапезы они поссорились. Гели требовала, чтобы дядя отпустил ее в Вену учиться музыке. Он был категорически против. На следующий день Гитлер, его водитель Юлиус Шрек и фотограф Гоффман отправились в Северную Германию. Гели проводила их, заперлась в своей комнате, взяла пистолет дяди, прижала к груди и нажала на курок.

Почему она это сделала — так и осталось загадкой. Анни Винтер, работавшая в доме Гитлера, заявляла, что в тот день, прибираясь в комнате дяди, Гели нашла письмо Евы Браун и впала в депрессию.

По другой версии, Генрих Гиммлер позаботился о том, чтобы избавиться от девушки, отвлекавшей фюрера от партийных дел. Были и те, кто считал, что Гели убил сам Гитлер в приступе ревности…

Как бы то ни было, но утром 19 сентября тело девушки обнаружили в ее комнате слуги. Полицейский врач доктор Мюллер установил, что смерть произошла в результате выстрела в легкое и что дуло пистолета было прижато непосредственно к коже.

Узнав, что в его мюнхенской квартире произошла трагедия, фюрер немедленно вернулся домой.

Как разворачивались события той трагической ночи — теперь можно только догадываться, Самоубийство? Но нос покойной был сломан, а на теле виднелось множество повреждений… Правда, прокуратура Мюнхена, проведя дополнительное расследование, пришла к заключению, что это были обычные трупные пятна, а кончик носа был сплющен якобы из-за того, что тело много часов пролежало на полу лицом вниз.

* * *

Гитлер тяжело переживал потерю любимой и впоследствии постоянно утверждал, что Гели была его единственной любовью.

После похорон он четыре дня жил в доме своих друзей. Ничего не ел и не пил, ни с кем не разговаривал, В своем кабинете он повесил портрет любимой племянницы, который в день ее рождения и смерти всегда украшал цветами. Что касается комнаты Гели, то он много лет держал ее запертой на замок. Входил туда только раз в год и оставался на несколько часов…

Светлана ПЕТРОВА