Фамилии дореволюционных меценатов основательно подзабыты. Разве что имя Саввы Морозова звучало после октября 1917 года, да и то лишь потому, что Савва жертвовал средства не только на искусство, но и на революцию. Со временем процесс «потери памяти» только усилился, и мало кто из ныне живущих киевлян скажет, чем же была примечательна семья Ханенко. И как она связана с городским музеем искусств. А между тем связь здесь самая прямая.

Когда в 1874 году недавний выпускник юридического факультета Московского университета Богдан Иванович Ханенко женился на Варваре Николаевне Терещенко, их соединила не только любовь друг к другу, но и огромная страсть к собирательству предметов искусства. В среде коллекционеров это довольно редкое явление, чтобы увлечение мужа во всем бы поддерживала и его супруга. Но в семействе Ханенко было именно так.

Богдан и Вера

Если сам Богдан Иванович увлекся коллекционированием только в Петербурге, куда был определен на государственную службу в 1873 году, то в семье его невесты любовь к собирательству прививалась с раннего детства. Все Терещенко страстно любили искусство, хотя и происходили из простых казаков. Основатель рода, дед Варвары, Артемий Терещенко в юности был пастухом, но сумел всеми правдами и неправдами заработать себе значительный капитал — сперва на торговле лесом и хлебом, потом — на производстве свекольного сахара. Только к старости он добился признания своих заслуг, получив почти единовременно звание купца первой гильдии, почетного гражданина и почетного дворянина.

В родном городке Глухове Артемия Яковлевича знали все: он там скупил огромные угодья для выращивания свеклы, мелкие заводики для ее переработки и основал на свои деньги все важные общественные учреждения — приюты для сирот, ремесленные училища, школы, бесплатную больницу, учительский институт и даже церковь. Своим детям, подхватившим эстафету производства сахара, он завещал использовать для вложения в бизнес только 20 процентов прибыли, а остальные 80 пускать на благотворительность. Завет отца дети неукоснительно соблюдали и после его смертм в 1873 году, и тогда, когда переехали из уездного Глухова в «сахарную столицу» — Киев.

В конце XIX века Терещенко были, несомненно, самыми богатыми сахарозаводчиками во всей Российской империи. Но внуки пастуха Артемия тратили средства не только на прагматичную благотворительность, но и на приобретение картин, скульптур, книг и предметов — декоративноприкладного искусства. Благо, купить они могли все, или практически все, что хотели.

Богдан Иванович был из другой, дворянской, среды, с более древними корнями, но искусство он тоже любил с детства. Правда, семья была победнее, и первые антикварные приобретения он стал делать лишь в Петербурге, где получил прилично оплачиваемую должность мирового судьи. Он стал покупать приглянувшиеся полотна живописцев прошлого, а также познакомился с современными художниками — дружил с Шишкиным, бывал в мастерской Крамского, приятельствовал с Куинджи и Айвазовским. После женитьбы на Варваре Терещенко он уже мог позволить себе покупать полюбившиеся произведения искусства. И жена, одержимая той же страстью ко всему прекрасному, во всем его поддерживала. Можно сказать, это был брак, заключенный на небесах.

Дорогое собрание

Впрочем, идея создать собственную музейную экспозицию пришла ему на ум не сразу. Сначала «единицы хранения» приобретались для личного пользования. Десять лет Богдан Ханенко состоял на государственной службе — сначала в Петербурге, потом в Варшаве, затем вышел в отставку, вернулся в Киев и занял пост в семейном сахарозаводческом деле. За эти годы он много поездил по Европе, посетил разные художественные аукционы, приобретая полотна голландских мастеров, итальянские картины эпохи Возрождения, европейские полотна и скульптуры XVI-XVIII веков, предметы античного, египетского, китайского искусства. Единственное направление коллекционирования, которого он не понимал, — иконы. Но ими страстно увлекалась его жена. Правда, она никогда не просила мужа приобрести ту или иную древнерусскую «безделицу», а просто выкраивала средства на покупку из денег на «шпильки и шляпки». Модные наряды и дорогие побрякушки совсем ее не интересовали. Так что к 1881 году, когда семья вернулась в Киев, супруги обзавелись уже впечатляющей коллекцией. Для ее перевозки пришлось нанять половину железнодорожного вагона!

В 1888 году семья Ханенко заложила на доставшемся Варваре в наследство пустыре фундамент будущего особняка. Это строение получило в дальнейшем название дома Мельцера (архитектора, который его проектировал) и находилось на Алексеевской (Терещенковской) улице. Этот роскошный особняк, построенный в модном тогда смешении стилей, и стал основой будущего музея, точнее — Музея, так его называли сами Богдан и Варвара. Пара была бездетна, и Музей они считали своим единственным ребенком. Музей был одновременно и их собственным домом. Но богатую коллекцию супруги не прятали: всегда можно было получить у них пригласительный билет и осмотреть семейное собрание.

В Киеве тогда как раз подумывали о создании собственного музея искусств и городские власти, и местные меценаты. При всем богатстве Ханенко не могли в одиночку потянуть еще один масштабный проект. Часть средств дали богатые любители искусства, часть — городская казна, а часть пришла даже от императорской фамилии. И к 1904 году в Киеве с помощью Ханенко появился Художественно-промышленный и научный музей имени Государя Императора Николая Александровича. Ханенко пожертвовали в дар этому музею собственное собрание старинных вещей. Богдан Иванович даже проводил несколько раз археологические раскопки для того, чтобы пополнить коллекции.

А Варвара Николаевна занялась еще одним неотложным и очень важным делом: в своем имении Оленовке или Еленовке она организовала школу ткацкого и столярного мастерства. Туда на обучение брали детей из крестьянских семей, которых обучали секретам народных промыслов. Планы, которые строили супруги, были громадные. Но все перечеркнула сначала Первая мировая война, а затем революция. Богдан Иванович не дожил до того кошмара, который разразился в конце 1917 года. Он умер в начале июня. Варвара Николаевна дожила.

Умереть в нищете

Богдан Иванович завещал передать Музей в дар родному Киеву. В декабре 1918 года Варвара Николаевна подала заявление в Украинскую академию наук. В нем она просила принять в дар личное собрание предметов искусства и старины, включая огромную библиотеку, вместе с самим домом на Терещенковской улице, 15, и теми экспонатами, которые были вывезены на сохранение в Москву и Петербург. Забегая вперед, скажем, что возвратить эти наиболее значимые ценности в Киев удалось только в 1921 году, да и то не все — более 30 самых дорогих полотен попросту «потерялись» по дороге. А тогда, в 1918 году, Варвара Ханенко просила от Академии всего лишь соблюдения пары несложных условий — назвать музей именем Богдана и Варвары Ханенко, сохранять состав коллекции в том виде, в каком она передается Академии наук, никогда не перемещать ее из дома номер 15, не вывозить из этого дома на временные экспозиции, сделать к экспозиции открытый доступ и предоставить право для научных занятий специалистам. Для себя же она выговаривала только одно: возможность дожить свои дни в этом доме.

Академия дар приняла. А спустя пару месяцев Варвара Николаевна оказалась на улице. И пришлось ей писать письмо товарищу Агафангелу Крымскому, где среди прочего были такие печальные строки: «Я заявила господину Михайлову категорично, что добровольно я не уйду из единственной комнаты, которую занимаю в музее и где я провела столько лет, большую часть своей жизни, и что они меня только мертвой смогут взять оттуда. То есть — заставить прибегнуть меня к самоубийству». С собой она не покончила. На уговоры новых, оккупационных немецких властей, которые рисовали сказочные перспективы перемещения коллекции в Берлин, тоже не поддалась. Пережила ад холодной зимы 1919 года в неотапливаемой комнатушке в Музее, пережила последовавшее за той зимой лето, когда в ее Музей стали водить пролетарские экскурсии и рассказывать, как проклятая буржуазия жировала, пировала и отнимала у трудового народа принадлежащее ему искусство. И ее Музей был больше не ее Музеем, оба имени — ее и умершего мужа — оказались вычеркнутыми из истории. И из той единственной комнатки пришлось уйти. Теперь она жила у своей бывшей служанки! Но в Музей продолжала ходить, как на работу. Ведь для нее забота о Музее была куда больше, чем работа.

В 1921 году ей удалось добиться возвращения из московского Исторического музея коллекции, которая была перевезена туда еще в начале Первой мировой войны. В начале мая 1922 года, пережив ужасы войн и революций, Варвара Ханенко умерла. И жители советского Киева даже не представляли, что эта хрупкая маленькая женщина спасла для них Музей. И что выставленная в нем коллекция принадлежала ей, Варваре Ханенко, и ее супругу, Богдану Ханенко.

Николай КОТОМКИН