Забытый факт: с 27 октября по 31 октября (по старому стилю) 1917 года Верховным главнокомандующим русской армией был генерал от кавалерии Петр Краснов. На эту должность его назначил сбежавший из Петрограда премьер-министр Временного правительства Александр Керенский. Могли генерал повернуть течение истории вспять?

К середине октября 1917 года Петр Краснов, выходец из дворян войска Донского, георгиевский кавалер, герой последней войны, исполнял обязанности командира 3-го сводного кавалерийского корпуса. Правда, фактически под его началом оставалось очень мало войск: Приморский драгунский полк, 1-й полк Амурского казачьего войска, 9-й и 10-й Донские казачьи полки — собственно, конница. Артиллерии очень мало: три 4-орудийные казачьи батареи. Дюжина пушек, но у каждой лишь по ящику снарядов. Штаб корпуса дислоцировался в городе Остров, где в ночь на 26 октября Краснова разбудил дежурный офицер — со срочным вызовом в Псков.

Новое назначение

В древнем городе, где располагался штаб Северо-Западного фронта, Краснов узнал, что в Петрограде произошел арест части членов Временного правительства, а сбежавший Керенский находится в Пскове и ждет его к себе. В присутствии комиссара Временного правительства на Северном фронте Владимира Войтинского Керенский назначил генерала Краснова Верховным главкомом и потребовал немедленного наступления на Петроград.

Краснов выступил. Без боя заняли Гатчину. Юнкера школы прапорщиков, на которую возлагали надежды как на часть верной пехоты, в наступлении участвовать категорически отказались. Но согласились нести караулы в городе для поддержания порядка. Керенского и штаб корпуса разместили в парадных покоях Гатчинского дворца Павла I. Оттуда Краснов, подписав приказы с указанием новой должности, разослал их командирам 17-го пехотного корпуса, 39-й пехотной дивизии и мортирного дивизиона, обнаруженного в окрестностях города. Никто и не подумал прибыть. Зато за эти пять дней в приемной беглого премьера побывали очень примечательные гости. Борис Савинков — с идеей создать новое Временное правительство… с большевиками и эсерами. Абсурдность предложения шокировала даже Керенского. За бывшим террористом в бывшую приемную Павла I зачем-то пришел генерал-лейтенант Юзеф Довбор-Мусницкий, командир 1-го польского корпуса, который сформировали летом 1917 года для войны с Германией. В ответ на приказ Краснова выдвинуть корпус в его распоряжение поляк с погонами генерала русской армии отрезал: «Я во внутренние дела России вмешиваться не хочу!» Затем Краснов принял делегатов Союза казачьих войск, находившегося в Петрограде. Казаки уверяли генерала, что 1, 4 и 14-й Донские казачьи полки, стоявшие в Петрограде, выполнят его приказы, если только Керенского поддержит население. В то же время Керенский принимал военного атташе французского посольства маркиза Ля Гиша. Французский аристократ тут же заявил, что «Франция не намерена вмешиваться во внутренние дела России». Учитывая разворачивающиеся события, маркиз прибыл, чтобы оговорить с Керенским сценарий его бегства в случае неудачи. Пока шли разговоры, одна из частей корпуса — Уссурийский казачий дивизион — самовольно ушел верст 30 на восток и в предместьях Петрограда растекся по деревенькам, после чего вступил в дискуссию с красногвардейцами. В итоге утром 28 октября 1917 года генерал Краснов с 800 казаками и с 12 орудиями без боя занял Царское Село. Царскосельская школа прапорщиков объявила нейтралитет, а 15-тысячный армейский гарнизон на который рассчитывали, ушел в Петроград.

Противники в панике

У противников Краснова дело обстояло не лучше: выбить его казаков из Царского Села Смольный направил лейб-гвардии Измайловский полк. Но солдаты шли без офицеров, совершенно не соблюдая дисциплину. Был сделан один заградительный залп, после чего они просто разбежались. Это вселяло оптимизм. Тем более Краснов узнал, что в столице против большевиков восстали юнкера военных училищ. Казалось, еще не все потеряно!

Утром 30 октября Краснову привезли записку из Петрограда от помощника председателя Союза казачьих войск Михеева: «Пехотные полки колеблются и стоят. Казаки ждут, пока пойдут пехотные части. Совет Союза требует вашего немедленного движения на Петроград. Ваше промедление грозит полным уничтожением детей-юнкеров». Конные разъезды казаков Краснова уже ворвались на территорию Пулковской обсерватории и замаячили в районе Средней Рогатки (сейчас в этом месте находится станция метро «Московская»). Казалось, еще чуть-чуть — и генерал Краснов войдет в столицу России освободителем и станет военным министром в очередном Временном правительстве Керенского! Исторический герой, встречаемый парадным строем спасенных юнкеров и овациями богатой части горожан. Но так только казалось.

Тайная «помощь» Керенского

У казаков генерала Краснова был очень большой шанс подавить Великий Октябрь — точно так же, как прежде казаки разогнали «Июльскую мирную демонстрацию большевиков». Полевые орудия казачьих расчетов расстреляли бы прямой наводкой корабли Балтфлота на Неве — палубные 12-дюймовки на близком расстоянии бесполезны. Казаки, юнкера и переметнувшаяся пехота пулеметным огнем и штыковым ударом разогнали бы матросов и красногвардейцев. Но темп был потерян. Темп наступления замедлился.

Заняв Гатчину еще 27 октября, Керенский под разными предлогами удерживал Краснова и его офицеров в течение четырех суток от движения на город. Хотя от Гатчины до Петрограда менее дня пути даже в конном строю. И в Смольном бы даже не успели организовать оборону города на подступах. Так что уже вечером 27 октября 1917 года правительственные части были бы на Дворцовой площади и у Смольного.

Но жестокая реальность была такова, что утром 31 октября 1917 года Краснов отдал приказ об оставлении Царского Села. Он вынужден был это сделать, поскольку со стороны Петрограда валили толпы матросов и красногвардейцев, а казаки «за Керенского» умирать категорически не желали. И уже вечером того же дня части Красной гвардии вошли в Гатчину. Они взяли город без единого выстрела.

В этой истории уместно вспомнить и о бегстве Керенского. Говорят, что он бежал по подземному ходу, одевшись в женское платье. Нет, Александр Федорович бежал не в женском платье сестры милосердия, как рисовали в течение десятилетий советские карикатуристы. И не по подземному ходу из петроградского Зимнего дворца. А из гатчинского, «павловского». По ходу, прорытому еще в конце XVIII века. И еще: в 1917 году любую не форменную одежду военные называли «платьем», без указания пола.

И когда в 1946 году несостоявшегося диктатора, на тот момент подследственного Петра Краснова допрашивали на Лубянке, он рассказал о бегстве Керенского во всех живописных подробностях. Можете не сомневаться, он помнил все так, как будто это случилось вчера. «Боясь, что Керенского могут арестовать, я предложил ему переодеться в приготовленное платье, и по старому подземному ходу уйти из Гатчины. 1 ноября 1917 года он через потайной ход вышел из гатчинского дворца и скрылся». Этот рассказ и стал основой для будущего мифа.

Впрочем, рассказ Краснова о «платье Керенского» впервые прозвучал еще раньше: 2 ноября 1917 года в 17 часов в Смольном. Ведь 1 ноября его арестовали большевики. В тот же день его допрашивал матрос, которого все называли «товарищ Антонов». Это был один из вождей Октябрьской революции Владимир Антонов-Овсеенко.

После допроса 2 ноября генерала Краснова, предварительно накормив «революционным обедом» — супом с мясом и с лапшой — и напоив чаем в железных кружках с черным хлебом, отпустили домой. Взяв с него слово «не воевать против большевиков».

Под домашним арестом Краснов просидел в своей петроградской квартире до полудня 7 ноября 1917 года. После этого выехал из города благодаря документу с печатью Исполкома партии социалистов-революционеров (эсеров).

Потом генерал, нарушив слово, подался на Дон, воевал с красными, с 1920 года жил в эмиграции, писал книги и даже был выдвинут на Нобелевскую премию. Потом было сотрудничество с нацистами, арест и позорная казнь — бывшего генерала повесили в Лефортовской тюрьме 16 января 1947 года.

Интересно, перед лицом смерти вспоминал ли он те хмурые октябрьские дни, когда история страны целиком зависела от него?

А он этот шанс бездарно упустил…

Александр СМИРНОВ