На линии невидимого фронта

Не так давно ФСБ рассекретила данные о том, что в течение всех военных лет город Куйбышев (ныне Самара) был не только запасной столицей СССР, но и крупным контрразведывательным центром, организованным на базе переехавшего сюда 2-го управления НКВД. В частности, отсюда велись секретные радиоигры против спецслужб фашистской Германии. Одним из ведущих специалистов, руководивших этими радиоиграми, был легендарный советский разведчик Вильям Фишер, ставший впоследствии известным как Рудольф Абель.

Вильям Фишер вместе с семьёй эвакуировался из Москвы в Куйбышев ещё в сентябре 1941 года. Несколько месяцев он готовил радистов для заброски в немецкий тыл, но в январе 1942 года был направлен на выполнение специальных заданий командования, работая попеременно то в Куйбышеве, то в Москве. При его непосредственном участии тогда удалось провести несколько сложных радиоигр, целью которых было дезинформирование немцев в отношении планов советского военного командования.

Например, при участии Фишера удалось убедить абвер, что в Куйбышеве действует антисоветская религиозная группа, которая готова сотрудничать с немецкой разведкой. Эта операция получила название «Послушники». Согласно легенде, куйбышевское «подполье» возглавлял епископ Ратмиров, эвакуировавшийся из города Калинина. Находясь там в период оккупации, он якобы начал сотрудничать с немцами, хотя на самом деле выполнял задания советской разведки.

Операция «Послушники» началась с того, что за линию фронта под видом служителей культа забросили офицеров госбезопасности Иванова и Михеева. Имея рекомендации Ратмирова, они быстро внедрились в круг священнослужителей, сотрудничавших с немцами на оккупированной территории. Нашим разведчикам полностью доверяли, и они под видом «послушников» направились в Псков, где находился штаб абвера, немецкой военной разведки. Здесь им тоже легко поверили. В итоге немцы направили к Ратмирову в Куйбышев радистов из числа русских военнопленных. Эти агенты были сразу же задержаны и перевербованы. Так чекисты начали радиоигру с абвером. Обеспечение каналов связи было возложено именно на Рудольфа Абеля.

По этому радиоканалу из Куйбышева в Берлин в течение 1942 года потоком шла крупная стратегическая дезинформация. Немцам сообщали, например, что через Куйбышев со стороны Урала и Сибири под Москву движутся войска, техника и боеприпасы. На самом же деле все это перебрасывалось под Сталинград. Здесь наше командование накапливало крупные силы для наступления.

Группа Рудольфа Абеля работала настолько филигранно, что руководство абвера было полностью уверено в надёжности и достоверности сведений из Куйбышева. После окончания войны по приказу Сталина епископа Ратмирова наградили боевой медалью и золотыми часами. Получили боевые ордена и офицеры внешней разведки Иванов и Михеев, которые работали в немецком тылу под видом священнослужителей.

Но самой масштабной из радиоигр 1942 года, проведённых под руководством Вильяма Фишера, стала операция под кодовым названием «Кустарник». Она началась в 1942 году, когда на берегах Волги были выброшены на парашютах несколько групп немецких диверсантов. Все они в прошлом были советскими военнослужащими, которые попали в плен на фронте, а затем дали согласие работать на немцев и прошли подготовку в разведшколах абвера.

Одним из заданий, возложенных на диверсантов, был взрыв Сызранского (позже Александровского) железнодорожного моста через Волгу. Это важнейший стратегический объект, построенный ещё в 1880 году.

Со стороны Урала, Сибири и Средней Азии по этому мосту на фронт потоком шли воинские эшелоны, грузы военного назначения. В случае успеха диверсии её последствия для Красной армии могли стать непоправимыми.

Но немцы не учли того факта, что многие наши военнопленные соглашались пойти на сотрудничество с ними только для того, чтобы после заброски на советскую территорию сразу явиться с повинной. Именно это и произошло в ходе операции «Кустарник». Вскоре после приземления в районе Сызрани один из членов диверсионной группы сразу же пришёл в пункт охраны местного завода и сообщил, что он — немецкий шпион. Дело было ранним утром. Полусонный начальник охраны, едва протерев глаза, стал прогонять с проходной пришедшего молодого парня.

— Ты, видать, вчера сильно перебрал, так что сейчас лучше пойди и опохмелись, — заявил охранник странному гостю. — А то я сейчас позвоню в милицию, чтобы тебя поместили в камеру.

— Так ведь я как раз этого и добиваюсь! — обрадовался пришелец, и стал выкладывать на стол диверсионное оборудование и оружие. Вскоре он уже давал показания в НКВД.

Вот так советская контрразведка получила возможность начать ещё одну радиоигру с абвером. Перевербованные агенты под руководством Абеля стали передавать немцам сведения о том, что проходившие через Сызранский мост войска и вооружение в основном идут в направлении Москвы, Смоленска и Ржева. Частично это было правдой, потому что врагу нельзя было передавать одни только ложные сведения. Тогда бы он сразу заподозрил обман. А дезинформация заключалась в цифрах о количестве эшелонов, идущих в том или ином направлении. Благодаря этим цифрам у немцев в итоге сложилось впечатление, что у нас готовится крупная наступательная операция под Москвой. Но на самом деле основные силы Красной армии в это время перебрасывались под Сталинград. Именно здесь потом и началось наше главное наступление в ноябре 1942 года. Его успех в числе прочих обеспечила и операция «Кустарник», которая дала возможность обмануть немцев в отношении концентрации наших войск на берегах Волги.

Почётный сотрудник органов госбезопасности, полковник КГБ, а ныне — заведующий Музеем истории УФСБ Самарской области Сергей Георгиевич Хумарьян о том времени вспоминает так:

— Между собой чекисты в то время называли эту операцию не «Кустарник», а операция «Два „К»«. Одно «К» — это Канарис, то есть адмирал Вильгельм Канарис — начальник абвера, военной разведки Германии. Он был профессионалом высокого класса, но в то же время и ярым ненавистником России. А второе «К» — это майор Фортунат Викторович Козик, оперативный сотрудник Сызранского горотдела НКВД, который был одним из главных действующих лиц операции. Так вот, несмотря на разницу в опыте и армейских званиях, майор Козик в данном случае вчистую обыграл адмирала Канариса.

Незримое противоборство двух «К» началось, когда радиогруппа Фишера получила сообщение о том, что в Сызрань для проверки работы заброшенных агентов направляется немецкий связник. В шифровке указывалось, какой именно пароль «гость» произнесёт при встрече, но ничего не говорилось о том, когда именно он прибудет. Поэтому на конспиративной квартире постоянно дежурила опергруппа.

Как это всегда бывает в лихо закрученном детективе, связник явился на встречу именно в тот момент, когда два наших сотрудника из группы захвата отлучились на обед. За столом в квартире сидел только майор Козик. Вдруг раздался стук в дверь, и вошёл человек в форме капитана Красной армии с наградами на груди. Гость спросил:

— Здесь сдаётся комната внаём? Это была кодовая фраза связника.

— Здесь, — ответил ему Козик. — Прошу к столу.

Капитан прошёл в комнату и присел к столу. А намётанный глаз контрразведчика уже успел отметить, что кобура его пистолета придвинута ближе к середине пояса и при этом расстёгнута. Так делают, чтобы в случае опасности сразу выхватить оружие. Значит, гость уже приготовился к возможному захвату. Тогда майор Козик ему и говорит:

— Ну, давай закурим, что ли?

Капитан согласился. Контрразведчик достал папиросу и начал хлопать себя по карманам — мол, спичек-то нет. А капитан, видя это, сказал:

— Да есть у меня спички. Майор Козик в это время всё смотрел за руками «гостя». Пришедший начал шарить по своим карманам — и этого момента Козику хватило для того, чтобы вскочить и скрутить липового капитана. И тут как раз в комнату ворвались два опера, вернувшиеся с обеда.

Вот так был захвачен в плен сотрудник абвера, опытнейший разведчик, кадровый немецкий офицер, без акцента говоривший по-русски. До этого он неоднократно забрасывался в советский тыл — и каждый раз благополучно возвращался к своим. Но вот в Сызрани его поджидала неудача. На следующий день немецкого агента самолётом отправили в Москву.

Успешные секретные операции советской контрразведки внесли неоценимый вклад в ход Великой Отечественной войны. После катастрофы под Сталинградом гитлеровские войска потерпели другое, не менее сокрушительное поражение — в районе Курской дуги. От этих потерь гитлеровская Германия уже так и не смогла оправиться. Органы госбезопасности нашей страны по праву гордятся тем, что в исторической победе над фашизмом есть также неоценимый вклад работников невидимого фронта.

Валерий ЕРОФЕЕВ